ДРУГ ЧЕЛОВЕКА...
Он не мог поверить что дочки больше никогда не будет. То есть умом он понимал, а все его чувства, все его существо отказывалось верить. Что не будет этого родного запаха, ручек, радостно его обнимающих, звонкого голоска...
Она разлагается под землей, точно так же, как и собака, которая ее изуродовала и убила. А вот хозяин собаки не разлагается, а сидит себе в теплой камере и туда никак не добраться. Еще долгих три года. Но он вытерпит все эти мучения, эти три года... и уж потом...
Надо только вытерпеть. А как трудно вытерпеть, когда такие же собаки ходят по улице и скалятся на таких же дочек. Однако надо вытерпеть, дождаться. Работать, как-то зарабатывать и есть, как ни противно. Чтобы быть сильным. Вот! Нашел! Надо тренироваться!
Мало ли как все повернется. Надо быть сильным. Много тренироваться и много есть. Пойти в секцию и тренироваться.
И он пошел в секцию.
Скучный мужик. Тренируется упорно, но как-то тупо. И дерется, в общем-то, плохо. Без фантазии. Тупо отработанными двойками, тройками. И молчит все время. Сказать потому что нечего. С такой жизнью о чем говорить? С работы на тренировку и домой - спать. Потом на работу и на тренировку. И ведь не мальчишка уже, о чемпионстве мечтать не приходится. Да он и не мечтает. Фантазии не хватает. А с таким упорством... чуть бы еще ума...
Противник-то он серьезный. Жесткий очень. На свои травмы ему плевать, на чужие тем более. Для спорта это не годится. А ему спорт и не нужен. Интересно, что ему нужно? Бабами он явно не интересуется, водки не пьет. Очень подозрительный тип. Может, шпион? Или два шпиона... И прозвали его правильно - Тихий.
В тренировочном зале хорошо. Не думаешь. Дочка здесь не представляется и вроде как есть цель этой тупой жизни. Только вот дома совершенно делать нечего. Пробовал телевизор смотреть - так тошнит. Дочка там гниет, а они ничего - шутят. Им что...
Случайно узнал то, что надо. Надо руку набивать. Насыпал ведро с фасолью, утоптал и бей прямой напряженной ладонью. Втыкай кончиками пальцев. Даже какой-то кайф есть от этой боли. Вроде там, внутри, не так больно. И так часа два-три в день. Можно на улицу смотреть одновременно... Только там собаки гуляют.
А ведь можно представить... А если в фасоль добавить немного кетчупа, то совсем легко представить. Только надо еще потренироваться. Руки и нервы должны окрепнуть, потому что нельзя ошибаться.
Ведь главное - через три, нет, уже через два года. В этот момент он обязательно должен быть на свободе. И сильным. Ни с кем не драться, никого не трогать и не обижать. Как братьев наших меньших... А больших!? Вот в чем разгадка! Если собака больше, так ее можно и обидеть. Вот так! И он вонзил руку в мешок с рисом, плотно утрамбованным и подкрашенным кетчупом для наглядности.
Рука с вытянутыми и плотно сжатыми пальцами пробила рис до дна, прорвала брезент мешка и вышла наружу. Красные от кетчупа, в рисовых зернах и шелухе пальцы вдруг согнулись, как будто схватили что-то как когтями и вдруг резко вырвались обратно.
Спортсмен радостно хмыкнул и стал бить в рис разомкнутой пятерней с полусогнутыми пальцами.
Посреди зала стоял Алик-чемпион и на спор держал прессом любой удар в боксерской перчатке. Выиграл уже сто долларов.
Тихий подошел к нему и сказал:
- Можно мне попробовать?
Алик заржал: - С тебя меньше возьму.
- А бить могу, как хочу?
- Хоть с разбегу, но только перчаткой. Ну. Я готов.
Тихий из позиции, как стоял, вдруг нанес Алику резкий крюк в живот. Перчатка порвалась и из нее вылезла раскрытая ладонь с чуть согнутыми, сомкнутыми пальцами; сплошь покрытая мозолями.
Алик сложился пополам и рухнул. Из порванной на животе кожи текла кровь.
- Ни хрена себе! - сказал тренер. И пошел за аптечкой.
- Надо много есть и остальное время тренироваться, - так ответил Тихий на вопрос о способе достижения таких результатов.
И он именно так и делал.
Однако свободное время таки появилось. И заполнить его было нечем. Тихий сходил на выставку собак. Потом долго блевал в ближайшей подворотне. Когда полегчало, он взял валявшуюся газету и стал вытираться. Прямо перед глазами у него появилось объявление - "продам арбалет с оптическим прицелом". Это явно был промысел Божий.
Кроме того, что тратил на еду, Тихий все заработанное откладывал в долларах и этого как раз хватило на покупку. Игрушка была великолепной. Привычка ко всему готовиться пересилила первый порыв и Тихий долго стрелял на природе. Пристреливался, приноравливался. Достигал, по возможности, совершенства. И, наконец, поймал в крестик прицела бультерьера. Тот шлялся по двору с розовым бантом на шее и абсолютно пьяной хозяйкой. Правда, никого не трогал и не лаял никогда. Да ведь и его дочка тоже никого не трогала...
А собака была без поводка и намордника...
Это было увлекательно и восхитительно, как политическое убийство по телевизору. Все подготовить, тщательно провести и не попасться. И оперение стрелы из под белой, короткошерстной лопатки.
Первый раз пришлось отложить. Он уже приноровился, прицелился из подвального окошка, но пес оказался на поводке. Хоть и без намордника, но нельзя. Все должно быть по закону.
И уже потом, из окна парадной...
Симпатичная, молодая алкоголичка после происшествия окончательно запила. Сорвалась в крутой штопор. И на одном из витков этого штопора окончательно потеряла чувство самосохранения и разбомбила дворницким ломом стоящий во дворе роскошный "Мерседес".
И вся избитая-переломанная уехала на ментовской машине в тюрьму и больше никогда не появлялась.
Первый опыт чрезвычайно понравился Тихому. Жизнь стала наполняться смыслом. Кроме, конечно, ожидания. Он не мог рисковать жизнью или свободой, потому что ждал человека из тюрьмы... Потом он наверстает, а пока вполне интересно.
Тренер сказал Тихому, что у него маловато силовой выносливости. И желательно бегать. Вот, хотя бы по парку. Только осторожно, там собак выгуливают.
- Ненавижу собак, - сказал Тихий и тут же пожалел об этом. Это было неосторожно. Однако бегать пошел, но не в тот парк, а в другой. Там тоже выгуливали собак. Как, впрочем, и везде.
Тихий трусил вдоль берега пруда, когда на него налетела большая овчарка. Она яростно бросалась на него и даже прихватила кусок тренировочных штанов. Сморщенные губы, здоровенные клыки... было страшно. На берегу радостно хохотала компания подростков. Они подбадривали овчарку.
Тихий поднял руку и сверху засунул ее за куртку. Там, в специально сделанных ножнах, висела короткая широкая шашка. Тихий тщательно ее наточил и долго тренировался. Когда овчарка в очередной раз подобралась к его штанам, Тихий вытащил шашку правой рукой, на ходу подхватил левой и ударил с поворотом всего тела, держа шашку двумя руками.
Голова овчарки отделилась от туловища, тело рухнуло и стало дергаться, заливая все вокруг кровью. Тихий брезгливо отступил.
Подростки как-то странно пискнули и вдруг бросились бежать изо всех сил. Кто куда. Тихий стоял с шашкой в руках и глядел на них.
Он посмотрел на овчарку из двух частей, кровь на траве и почувствовал, что возбудился. Как на женщину. Давно этого не было у него.
После смерти дочки ни разу не чувствовал он ничего подобного.
Тихий быстро вытер шашку специально приготовленной тряпкой, - отработанным движением засунул ее за спину и побежал привычной трусцой. Больше он в этом парке не появится.
Ночью Тихому приснилась сцена с овчаркой. Только вместо овчарки был ротвейлер. С головой хозяина ротвейлера, которого он видел один раз. На суде.
Вечером по улице шла пожилая женщина. Рядом с ней без поводка шел, как привязанный, пожилой ротвейлер. Время от времени он забегал на два шага вперед и просительно заглядывал женщине в лицо.
Женщина задумчиво курила и не обращала на него внимания. Она накинула капюшон - моросило.
Вдруг что-то твердое ткнуло ее в плечо и, пьяный, как ей показалось, голос, произнес:
- Эй ты, мудак, на собаку намордник одевать надо!
Ротвейлер прыжком развернулся и зарычал. Женщина не оборачиваясь прошипела:
- На себя надень, скотина пьяная!
Прямо рядом с ее плечом что-то грохнуло. Женщина в ужасе обернулась и, как в замедленном кино, увидела свою собаку, у которой из головы торчала голая белая черепная кость и хлестала фонтаном ярко красная кровь. А рядом стоял небольшого роста худенький мужчина и направлял на нее очень короткое двуствольное ружье.
Метил почему-то в живот. Когда стволы были уже направлены, почти уперты в живот, он вдруг взглянул ей в лицо и в его глазах она прочитала свою смерть.
Лицо мужчины перекосилось от изумления. Он с отвращением сплюнул и досадливо бросил:
- Баба! - и сделал короткое движения свободной от ружья рукой. Мир померк перед бывшей хозяйкой ротвейлера.
Впоследствии она пыталась рассказать следователю про это движение рукой, но тот категорически ответил, что, судя по выбитым зубам и сломанной во многих местах челюсти, ее явно ударили прикладом. А на прощанье, уходя из больницы, следователь печально заметил:
- Меня вот тоже недавно собака покусала... При исполнении...
Тихий медленно приходил в себя. Шок был силен. Только что он чуть не грохнул незнакомого человека. Да еще бабу. Да еще старуху. Совесть его не мучила абсолютно, но ведь он мог попасться! А надо подождать год. Не засветиться. Сделать главное дело своей жизни, а потом уже получать удовольствие.
Подумав про удовольствие, Тихий вспомнил овчарку в парке и улыбнулся. Оказывается, в его жизни еще могли быть удовольствия.
И все-таки Тихий чуть не прокололся. Бегал он себе утром по утреннему, безлюдному парку. Навстречу ему бежал вполне спортивного вида бандит, или бандитского вида спортсмен, а вокруг него резвился здоровенный морщинистый пес невиданной породы.
Без задней мысли, по привычке, Тихий сделал спортсмену замечание. Спортсмен насмешливо выслушал, подозвал пса и сказал ему:
- Чужой! Охраняй!
Пес мгновенно из добродушного превратился в страшного, и Тихий замер. На любое его движение пес готов был прыгнуть и вцепиться. Весил он явно больше Тихого. Спортсмен хохотал. Тихий как бы в ужасе закрывая лицо, очень медленно поднял правую руку. Пес прыгнул когда уже было поздно. Он успел схватить бойца за бедро, но уже не успел сжать зубы. Тихий тренировался в рубке на кустах на пустырях. И морщинистая зубастая голова отвалилась с одного удара, как у овчарки.
Спортсмен стоял в шоке. Теперь хохотал Тихий. Хохотал громко, до слез, как давно уж не хохотал. А Спортсмен все так же шоке, очень медленно, достал из-под мышки, из-под тренировочной куртки, пистолет и стал наводить его на все еще смеющегося Тихого.
Сквозь слезы хохота Тихий все же почувствовал угрозу и, не меняя позы, прыгнул головой вперед. Там начинался неглубокий кювет парковой дорожки и низкие кусты. Несколько раз перевернувшись Тихий почувствовал жгучую боль в боку и понял, что его зацепило. Он также услышал несколько выстрелов подряд и затем сухой щелчок затвора.
Тихий остановился и обнаружил, что все еще сжимает в руке шашку. И рванулся обратно. Такого поворота спортсмен никак не ожидал. Он судорожно зашарил под мышкой, но одно дело быстро достать пистолет, и совсем другое - запасную обойму. Он понял, что не успеет и побежал по дороже в другую сторону, на ходу пытаясь вырвать кобуру из-под мышки.
Бегал Тихий хорошо. Он любил кроссы по пересеченной местности. Он представлял себя волком. Сейчас он без труда настиг добычу... Что-то удержало его в последний момент и он ударил шашкой плашмя. Остановился над лежащим. Огляделся. Вокруг никого не было. Он поднял пистолет, вынул из кобуры запасную обойму и вставил ее. Отошел на несколько метров и выстрелил лежащему в спину. Потом подошел и, прижав ствол к голове, выстрелил еще раз. Пистолет Тихий забрал с собой.
На следующий день газеты написали про убийство в разборках одного из крупных криминальных авторитетов.
Так прошло два года.
Тихий дождался.
Человек, вышедший из тюрьмы, не вызывал у него уже никаких эмоций. Был он худ и затравлен. Хоть и просидел только два года. Повезло, - тут Тихий ухмыльнулся, - амнистия.
Перед тем как идти за ним, Тихий просмотрел семейный альбом. Детский у него альбом. Жена давно умерла. Тоже, наверное, из-за собак этих. Только тогда это было незаметно.
Фото самого себя не интересовали совершенно. И только дочка... дочка...
Тихий на всякий случай сунул за пояс пистолет того бегуна и отправился. Заодно он решил имитировать ограбление. На всякий случай. Алиби у него было железное - он тихонько ушел с тренировки. Его присутствие там никогда не было заметно и все знали, что он никогда не пропускает, приходит вовремя и уходит последним.
Тихий и в этот раз ушел последним. Никто не заметил его отлучки.
Газеты писали о человеке, вышедшем из тюрьмы и тут же ограбленном прямо у себя дома. Таков уровень преступности. И мужик, оттянувший лямку два года и уцелевший, теперь чудом выжил и стал тяжелым слепым инвалидом.
Тихий ухмылялся. Не зря он читал книжки, посещал студенческие занятия в анатомичках.
Жизнь стала пуста. Для чего тренироваться, для чего быть сильным?
Однако сила привычки выгнала утром Тихого из дома, и он в очередной бесчисленный раз затрусил по парку неутомимым и бесшумным волчьим шагом.
Очередной спортсмен с очередным ротвейлером, который на этот раз оказался бультерьером, трусил ему навстречу. Оба были мордаты, жирноваты и приземисты. Тихий посмотрел на них с ненавистью, поднял руку наверх за спину. Ухватил рукоятку. И тут вдруг все трое разом все поняли. Пока буль бежал и хватал Тихого за ногу, его хозяин, тренированный на переделки и бывалый, сунул руку под мышку и достал пистолет. И стал наводить на Тихого. Буль тем временем висел на ноге, перемалывая кости лодыжки. Почти ничего не видя от боли, Тихий, волоча за собой бультерьера, сделал два шага вперед, к спортсмену. Раздался выстрел, свистнула шашка. Упала на землю не слишком мозолистая рука, отрубленная у плеча, и, прежде чем упасть, Тихий успел еще раз взмахнуть шашкой, разрубив собаку почти пополам.
Очнуться Тихий рассчитывал в тюремной больнице. Но нет. Ничего не изменилось. Перед глазами трава. Вокруг безлюдный парк. Прямо у лица - отрубленная рука, все еще сжимающая пистолет. И надо найти в себе силы встать, разжать эту руку, забрать пистолет и брести отсюда быстрее.
С организмом явно было что-то не в порядке. Спортсмен в него попал. Куда-то в грудь. Надо доковылять до дома. Нет. Не удастся самому, надо брать машину. Водитель которой может его запомнить...
Но еще больше его могут запомнить, если он в таком виде приковыляет домой. Впрочем, штаны почти целы. Если запахнуть куртку, крови не видно, вот только нога не держит совсем.
Тихий залез поглубже в кусты. Снял куртку и футболку. Осмотрел себя. Пуля прошла по касательной. Вошла, скользнула по ребру, и вышла сантиметров через пять, вырвав приличный, с пивную пробку, кусок кожи. И застряла в подкладке, не пробив кожаный кошелек. Тихий всегда брал с собой деньги на всякий случай. Маленький смятый кусочек свинца. Позже он просверлит его и будет носить на цепочке. Для удачи.
Тихий порвал футболку на полосы и очень туго перебинтовал ногу. Осмотрел себя тщательно. Вытер кое-где капли крови с куртки. И попрыгал на одной ноге к жилым кварталам. Надо было уйти как можно дальше от парка.
Он допрыгал до угла квартала и остановился на троллейбусной остановке. Пот тек с него ручьями. В глазах то и дело опасно темнело. Главное - не свалиться где-нибудь в обмороке. А потным бегуну и положено быть.
Тут подошел еще пустой утренний троллейбус и Тихий рискнул. Впрыгнул внутрь и забился в угол. Сел так, что ноги скрылись за передним сиденьем - не было видно, что он в тренировочном костюме и кроссовках, - и отвернулся к окну.
На конечной остановке он вышел из пустого троллейбуса. И долго стоял, выбирая. Ему годилась не всякая машина. Начисто отпадали такси. Как государственные, так и частные. Ему нужен был случайный частник, мечтающий заработать по дороге на работу червонец-другой.
И такой не замедлил появиться. Старенькая "Копеечка" прогромыхала к нему через трамвайные рельсы. Она напоминала комнату в коммунальной квартире - чисто, ухожено и бедно. Все время кажется, что вот-вот будет новый, удачный вариант, другая машина, отдельная квартира... и так уже много лет. Госслужащий без возможности брать взятки. Нищенская зарплата не дает возможности бросить работу (страшно), и не оставляет времени заняться чем-нибудь другим.
Если бы не его экзотическое увлечение, Тихий сам был бы таким. Но он не такой. У него была исключительная дочка. Она, может, смотрит на него с небес. Смотрит, как папа гуляет среди обнаглевших собак. Но ведь он старается исправить положение. В меру своих сил и способностей. А сейчас надо было затаиться и отлежаться.
Водитель, сразу получивший оговоренные деньги, в разговор не вступал, а крутил ручку приемника. Тихий изо всех сил старался не расслабиться, не потерять сознание. Это ему удалось и он вышел у магазина, совсем рядом с домом, но нашел в себе силы сказать водителю, что пойдет в магазин. Дальше предстояло самое сложное - придти домой не хромая. Добраться до места отлеживания, не обращая на себя внимания. Час был все еще ранний, многие выходили на работу. По стеночке, тихонечко продвигался Тихий к двери своей парадной. Как только кто-нибудь проходил мимо, он нагибался завязывать шнурки. К тому, что он бегает по утрам, все давно привыкли, не надо было только показывать, что он хромает.
И наконец он рухнул в постель и стал судорожно заглатывать из аптечки все обезболивающее подряд. Отдышавшись, набрал телефон знакомого врача. Он уже несколько лет тренировался вместе с Тихим и не брезговал медхалтурами.
- Привет! У меня для тебя нашлась, наконец, работа.
Наколотый обезболивающим и снотворным, перевязанный Тихий отлеживался три дня. А потом уехал в Новгород. У дома нельзя было появляться хромая. Мало ли кто и что мог сопоставить. Неясно было, как добраться до гаража. Точнее, как незаметно дохромать до улицы, где уже можно поймать машину. И Тихий вытащил с балкона давно стоящий без дела велосипед.
Пока он велосипед тащил по лестнице, не было видно, что он хромает.
А уж как влез в седло - и вовсе...
А ехать надо было через парк. Где, конечно, кишмя кишели собаки. И тут Тихий случайно стал свидетелем интересной сцены.
Фермерского вида мужик решительным шагом направлялся к местному ручью. В руке он держал слабо шевелящийся и поскуливающий мешок. За ним, держась вплотную и непрерывно подвывая и подлаивая, бежала довольно рослая дворняга. Сучка. Брюхо у нее было отвислое, соски торчали в разные стороны.
Мужик дошел до пруда, размахнулся, и забросил мешок на самую середину. Собака немедленно бросилась за мешком, но, как ни билась, вытащить ценный груз на берег не смогла. Понуро вылезла, отряхнулась, и вцепилась мужику в ногу. Фермер стал отчаянно отбиваться и орать.
Тихий очень внимательно огляделся. Вокруг ни души. Он нажал на педали и, проносясь мимо отбивающегося мужика, вдруг выбросил руку и ударил его ребром ладони по шее. Сучка отпустила ногу поверженного и добралась до не защищенного горла...
- Обязательно надо почитать завтрашние газеты, - подумал Тихий.
И пресса не обманула его ожиданий. Первый же заголовок кричал:
"Очередная загрызенная жертва!!!" и "Собаки терроризируют город!" Тихий решил купить себе щенка кавказской овчарки. От самых крупных родителей. У него возникли грандиозные планы. Жизнь стала приобретать смысл.
© Юрий Купрюхин, 2002-2024.
© Сетевая Словесность, 2003-2024.