[Оглавление]


Очерки и эссе:
В.Б. Лапенков, К.К. Кузьминский и Другие



ПЕТЛЯ  САМИЗДАТА

// биобиблиотриллер в письмах и документах //


Из письма Лапенкова Кузьминскому:

"Дорогой ККК! Дошла ли до Вас вышедшая недавно энциклопедия "Самиздат Ленинграда" (под. ред. Иванова, Долинина, Северюхина)? Польза от нее возможно и возможна... Наверное... Но я уже обнаружил массу неточностей, пропусков и прочих блошек. Так, у меня появился новый псевдоним, "В.Константинов", а из реального псевдонима, "Констаниади", вылетела буковка.

Валерий Холоденко превратился - зачем-то - в ученика Сосноры. Не попал в книгу Юрий Шигашов, хотя я напоминал о нем Иванову (а ведь фамилия Шиша имеется в перечислении авторов "Лепрозория-23"). Зато присутствуют такие "великие" писатели как младший Кушнер (Женька) и его дружбаны. Есть и другие мелочи.

Не думаю, что лишь я один такой избранный, наверное и прочим досталось? Жалкое впечатление производят фотографии: хорошо видны не только дефекты, кои легко можно было бы исправить, но и дополнительные изъяны, которые появляются при неправильной компьютерной обработке. Профессионалы, блин! Но ладно бы техника, а концептуальный подход? ...что там забыли в андеграунде <..........> и ряд других вполне успешных товарищей? Бог с ним, но что зло вызывает: некто, никому неизвестный, Г. Бревде наличествует в фоторяду, а вот для фото Дара, упоминающегося чуть не на каждой второй странице, места почему-то не нашлось (хотя и я и Трифонов все это заранее предлагали)!

Одним словом, книга под редакцией поручика Киже и Фомы Опискина.





Статья из ответа Кузьминского Лапенкову (курсивом прим. К.К. к тексту энциклопедии; с сохранением авторского стиля и орфографии):

ПЯТЬ ПЕТЕЛЬ ДЛЯ ЧЕТВЕРЫХ ДЕКАБРИСТОВ

рецензия на:

Cамиздат Ленинграда.
1950-е - 1980-е.
Литературная энциклопедия
Под общей редакцией Д. Северюхина. Авторы-составители: В. Долинин, Б. Иванов, Б. Останин, Д. Северюхин.
- М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 624 с., ил.

В своей работе мы постоянно пользовались консультациями Сергея Дедюлина (Париж), Эдуарда Шнейдермана и Владимира Эрля, множество замечаний и предложений которых учтено при подготовке книги.

ISBN 5-86793-216-8


Книга представляет собой единственную в своем роде энциклопедию ленинградского неофициального литературного движения, история которого охватывает почти сорокалетний период - от первых послесталинских лет до распада СССР. В нее вошли биографии 350 ленинградских поэтов, прозаиков, драматургов, критиков и философов, а также более ста очерков о самиздатских журналах, альманахах и сборниках, о неофициальных литературных кружках и группах, о нелегально действовавших семинарах и конференциях...

Вступительная статья В. Долинина и Д. Северюхина "Преодоленье немоты" представляет собой развернутый исторический очерк, посвященный ленинградскому самиздату. В книге имеется раздел "Хроника событий", а также обширный библиографический раздел. Помещена статья Б. Иванова "Литературные поколения в ленинградской неофициальной литературе: 1950-е - 1980-е годы". Публикуются фотопортреты (более 130) авторов самиздата.


........................


В университете и других вузах города оживилась работа литературных объединений (ЛИТО), иногда служивших, по словам одного из их участников, "островками неподконтрольного вольномыслия" и представлявших собой относительно свободные поэтические кружки. Наибольшую известность приобрели ЛИТО Технологического института им. Ленсовета (по выражению* Константина Кузьминского - "технологическая школа": Дмитрий Бобышев, Анатолий Найман, Евгений Рейн), Горного института ("геологическая школа": Леонид Агеев, Андрей Битов, Владимир Британишский, Яков Виньковецкий, Глеб Горбовский, Александр Городницкий, Олег Тарутин) и филологического факультета университета ("филологическая школа": Леонид Виноградов, Михаил Ерёмин, Сергей Кулле, Михаил Красильников, Лев Лифшиц (Лосев), Владимир Уфлянд и др.

<...> Борис Тайгин и его издательство. К ранним 1960-м относится начало уникальной издательской деятельности Бориса Тайгина (псевдоним Бориса Павлинова), который в 1953 вышел из лагеря, где отбывал срок за "музыкальный самиздат" - подпольное изготовление граммофонных записей "буржуазного" репертуара на использованных рентгеновских снимках (по выражению тех лет - "на ребрах").

Вскоре после возвращения в Ленинград Тайгин стал фанатичным собирателем труднодоступных классических стихотворных текстов (Николая Гумилева, Николая Заболоцкого, Ильи Сельвинского, Марины Цветаевой), а также произведений непубликуемых молодых авторов. Тексты любовно и тщательно перепечатывались на машинке и переплетались в сборники объемом до нескольких десятков стихотворений, снабженные маркой его издательства "Бэ-Та" ("Борис Тайгин"). В 1962-64 были выпущены книги до той поры не издававшихся Геннадия Алексеева, Дмитрия Бобышева, Натальи Горбаневской, Якова Гордина, Михаила Ерёмина, Евгения Рейна и многих других современных поэтов. Эти сборники не только распространялись среди любителей поэзии, заменяя типографские книги, но в некоторых случаях сыграли заметную роль в литературной судьбе их авторов. Так, сборник стихотворений Николая Рубцова "Волны и скалы", напечатанный Тайгиным с помощью нелегально добытых типографских литер, помог поэту поступить в московский Литературный институт, а первая книга Иосифа Бродского "Стихотворения и поэмы" была переправлена в США и издана там в 1965, когда ее автор находился в ссылке в Архангельской области. В сборниках издательства "Бэ-Та" сохранилась важная часть поэтического наследия Глеба Горбовского, не проходившая в официальную печать.

Многие проекты, в том числе два выпуска поэтического альманаха "Призма" (1961, 1962*), тираж которых удалось довести до 100 экземпляров, и "Антологию советской патологии" (1964) со стихами ленинградских и московских авторов, Борис Тайгин осуществил вместе** с поэтом Константином Кузьминским.

Издательская деятельность Тайгина и Кузьминского положила начало систематическому сбору и хранению литературных текстов, написанных не для официальной печати, и во многом предопределила тот серьезный подход к самиздату, который прочно укоренился в ленинградской неофициальной культурной среде.

          * "призма-62" - не вышедшая (о чём в Ант.) - мои стихи там были; "призму-61" - показывал мне тайгин, поскольку познакомились мы - в 62-м;
          ** в составлении АСП - участвовали со-редакторами Гр.Л.Ковалёв и Виктор Соколов
          обо всём этом - в Ант., см.
          Тайгин, ко всему, подкинул ещё и кликуху - Аркадию Северному, пиша его "на рёбрах" с Соловейчиком-Рублёвым (но это уже - к "бардам-ашугам-рапсодам-и-менструэлям", по моему выражению; весь этот "кукин-клячкин-слёзкин-сироткин-полоскин-нахамкин", опять "по-моему же", из которых я имел несчастье породить, с женой - кошмарного клячкина, зимой 1961-62...)

<.....> Константин Кузьминский. Новый стиль поведения. С 1960-х* двадцатичетырехметровая комната поэта Константина Кузьминского на верхнем этаже флигеля** во дворе между Красной (ныне - Галерной) улицей и бульваром Профсоюзов (ныне - Конногвардейским) превратилась в центр неофициальной культуры, где проводились литературные чтения, вечера, выставки живописи и фоторабот, печатался самиздат.

К этому времени Кузьминский получил известность как поэт и знаток ленинградской неофициальной культуры, собиратель литературных текстов и пропагандист свободного искусства. Можно сказать, что дом Кузьминского, наряду с мастерской Михаила Шемякина на Загородном проспекте, стал образцом нового богемно-артистического стиля, не без влияния которого в дальнейшем складывался быт многих квартир, где жили литераторы и художники, действовали салоны. По словам Юрия Новикова, "квартира Кузьминского являла собой вавилонскую башню эстетических пристрастий, творческих амбиций, где устанавливались новые знакомства, пересекались информационные потоки "из первых уст". И, безусловно, посещения этого дома просвещали, воспитывали вкус, творческую отвагу. Здесь не оставалось и следа от той подавленности и униженности, что испытывали в обычном окружении инсургенты независимого искусства".

Среди постоянных посетителей Кузьминского были десятки художников и поэтов, в том числе Юрий Алексеев, Александр Арефьев, Анатолий Белкин, Василий Бетаки, Дмитрий Бобышев, Тамара Буковская, Анатолий Васильев, Яков Виньковецкий, Юлия Вознесенская, Владлен Гаврильчик, Глеб Горбовский, Михаил Ерёмин, Владимир Кривошеев, Виктор Кривулин, Сергей Кулле, Борис Куприянов, Александр Кушнер, Валентин Левитин, Олег Лягачев, Валерий Мишин, Александр Морев, Владимир Овчинников, Олег Охапкин, Юрий Петроченков, Евгений Рухин, Виктор Соснора, Сергей Стратановский, Владимир Уфлянд, Петр Чейгин, Виктор Ширали, Владимир Эрль, москвичи Василий Аксенов, Александр Величанский, Венедикт Ерофеев, Юрий Кублановский, Слава Лён, Генрих Сапгир, Ольга Седакова.

Летом 1972* Кузьминский при участии** Бориса Тайгина выпустил сборник стихотворений 14 поэтов "Живое зеркало: Второй этап ленинградской поэзии"*** с предисловием Давида Дара. Этот сборник стал первым опытом поэтической антологии в ленинградском самиздате, выдержал несколько переизданий и имел широкое распространение. В 1975 Кузьминским был подготовлен сборник прозы 23 неофициальных авторов "Лепрозорий-23".

В 1973 Кузьминский организовал на психологическом факультете ЛГУ первую "Экспериментальную выставку графики-фото".* Вторая подобная выставка в начале 1974 состоялась у него дома. В течение лета** 1974 в его квартире продолжалась выставка 23 художников-нонконформистов, которую посетило не менее тысячи человек. Экспозиции у Кузьминского, наряду с ранее состоявшейся выставкой в Кустарном переулке в мастерской Владимира Овчинникова (1971), сыграли важную роль в процессе консолидации художников накануне выставочного прорыва в 1974-75.

Летом 1975 Константин Кузьминский эмигрировал, предварительно нелегально переправив за границу множество рукописей и микрофильмов обширного собрания поэтического самиздата. Это собрание послужило основой для выпущенной им в Ньютонвилле (штат Массачусетс) многотомной (9 томов объемом по 800-900 страниц) антологии новейшей русской поэзии "У Голубой Лагуны", снабженной большим числом сопроводительных текстов, фотографий и репродукций (составителем этой антологии считается* также Григорий Ковалёв - слепой с раннего детства ценитель и собиратель поэзии, прозванный за свою феноменальную память "Ходячим магнитофоном"**). "Голубая Лагуна" стала естественным продолжением самиздатской деятельности Кузьминского, сохранив характерные черты ленинградских машинописных сборников.

Кузьминский одним из первых осознал значение неофициальной культуры, понял необходимость ее внимательного изучения и сохранения. Его общественная деятельность во многом способствовала установлению тесных связей между художниками и литераторами, что стало важной особенностью неофициальной культуры Ленинграда.





Привключение от Эрля:

"... ну что Вы за бестолочь такая, прости Господи!

Я Вам уже раз пять писал, что познакомились мы весной 1969 года, а Вы всё талдычите, как заведённый: "шнейдерман бывал у меня с января 1961, эрль - с 1967-68 (?)"! Я, кстати сказать, совершенно не помню Вашего первоначального (на бульваре) жилья, хотя, смутно припоминаю, что там бывал; по крайней мере, помню, как мы вместе ходили на Старый Невский (где Вы однажды изволили на моих глазах со страшным рёвом сверзиться с топчана). Так что относительно постоянным свидетелем я был только с 1970 года.

Файл "Samizdat" я переслал Северюхину, ему пригодится и он будет благодарен. Кстати, он предоставлял мне полный текст всего словаря, который я тщательно изучил и куда внёс множество разных поправок, оговорок, замечаний и т.д. И, конечно, совсем не "ограничившись "малой садовой"". Не хочу преувеличивать свою роль, поскольку многого не знаю, но старался как мог.

Кстати, вступительную статью готовят к изданию отдельной книжечкой. Если Вы заметите ещё какие-либо неточности, то пришлите, пожалуйста, возражения (дополнения)! Их обязательно учтут! "

(емеля на вышеприводимое, от 25 июня 03)



          ... вешать придётся не одного северюхина (и его помянутых в титле декабристов), но и информанта В.И. Эрля
          A propos: на период активности Ковалёва/Тайгина (1962-64 гг.) Эрлю было менее 17-ти лет (1947 г.р.), и о роли их он знать никак не мог, разве - post factum
          (остальные информанты и со-составители - и паче того знать не могли, и не знали - зная их, утверждаю)
          однако же, о "пяти зеркалах" (американское, алипиевское, двухтомное и южное) - полагаю, мне, как составителю и изготовителю (единоличному) - как-то лучше знать
          о датах: начиная с истории в школе - имел троечку с натяжкой, за таковые
          помню только дату своего рождения, и ещё некоторые, случайные
          на малой садовой эрль подошёл ко мне (с вопросом о бакинском гектографированном издании хлебникова) - в период моего гражданского брака с н.в.казимировой (осень 1964 - осень 1967), падчерицы н.н.пунина - поскольку вопрос касался именно библиотеки н.н.
          позднее я, вместо благожелательного ответа, грубо наорал бы на вопрошающего (быв с бывшей супругой в весьма натянутых отношениях - года до 1969-го)
          тогда в.и.эрль, возможно, прав - но так ли это важно?
          как было указано, на бульваре профсоюзов, дом 15, кв.7 - поэты/художники бывали эпизодически (по причине строгого ока матушки, заслуженной учительницы) лишь ДО кап.ремонта (1964-65); далее и я там (в кв.21, того же дома), практически, не бывал - до 1967, проживая в 1964-65 у супруги на плехановской, а далее, с 1965-го - на дворцовой наб., в бывшей квартире академика тарле (мемориальная доска висела меж наших двух окон), и только осенью 1967 вернулся в комнату с матерью
          летом 1970, по причине брака с э.к.подберёзкиной (на свадьбе зафиксированы на фото в.и.эрль, о.а.охапкин, в дупель пьяный в.а.соснора, ю.шигашов, г.чугунов, сюзанна масси, кто ещё - не помню; снимал б.кудряков, он же "гран-борис"), стал жить "на два дома", на староневском и на бульваре, до размена в 72-м
          и с 1973-го - началось функционирование квартиры №21, до отъезда летом 1975 - каких-то два с половиной года
          то ж относится к моей активности в период 1962-64 гг., с б.тайгиным и гр.ковалёвым - опять же, где-то 2 с половиной, всего
          менее важные (но предваряющие) события:
          лето 1959, курилка публички - попытка издать рукописный или на гектографе журнал (участники: валерий марков, марго фролова, а.шашилов; м.пчелинцев, н.завельский, станек киселёв от них), неосуществлённая
          декабрь 1959, биофак лгу, стенная газета "зуб" (участники: б.соков, б.безменов, ю.климов, в.молот)
          реакция: открытое письмо комсомольской организации матмеха, фельетоны в газетах "ленинградский университет" и "смена" (досталось, в основном, молоту - за его статью об американском кино)
          декабрь 1962, кафе "улыбка" в гавани (по рекомендации в.молота): выставка и чтение под моим кураторством (участники: "мухинцы" а.юдин, в.иванов, скульптор-бакинец санан, кто-то ещё; поэты: э.шнейдерман, в.кривулин, в.соколов, е.пазухин?, я)
          скандал, из кураторов меня попёрли (а готовились вечера и.бродского и е.клячкина на январь 1963)
          моя первая попытка сочленять поэтов с художниками
          в промежутках, случалось, работал - чорт-те где и чорт-те кем (см. копию трудкнижки, весьма неполную)

          (25 июня 2003)



          осетровы-севрюгины-белугины - меня как-то спросить не удосужились
          они обо мне - писали
          источник, похоже, один - АБС (адна баба сказала) - судя по предисловию и двум известным мне "биографиям": моей и молота



ЕЩЁ ОДИН ОТЗЫВ, на вышеписанное-цитированное:

"Костя, я прочитал все. То бишь про тебя и <.......>. Про тебя - написано языком совкового филолога. Читать скука смертная. Ни искры, ничего. О моральном подвиге людей писать тем же языком что и инструкцию для видеомагнитофона.

Жуть, Костя, советская власть - это стиль, изжить его невозможно."

(емеля от Андрея Загданского, автора фильмов "Толкование сновидений", "Вася" и др.)

и я с ним полностью согласен...

(26 июня 03)



Лапенков Кузьминскому:

"Дорогой КК! Я позволил себе Ваши 5 намыленных петель отослать Б.Иванову для будущего ума. Якобы готовится приложение с исправлениями и дополнениями (т.е. ни хрена, конечно, не готовится, но туманно обещают и потому принимают претензии). Разговор мой с БИИ тяжеловат оказался, как и в случае с выходом в Лимбахе сб. ленпрозы 70-х (не помню уже - отписывал ли Вам о выбрасывании оттуда Дара и Холоденко и замене их женской, хотя и бесполой, и деревенской, то ж достоинствами коротковатой, прозой?). Поначалу БИ пытался оправдываться, мол, юженюхин во всем виноват (литераторов не знал и не хотел), а мы академиев не кончали, зато вдругорядь будет докторам наука (множить "поручики же") и т.п. Но потом совсем обнаглел, каналья: и кто, мол, такой Дар? да так ли уж он крут и не дут, чтобы фото свое заслужить, в отличие от Г. Бревде и прочих важных господ... Короче, реально претензий принимать не желает, хоть стреляйся с ним через платок.

Только тут я окончательно понял (сюда же - из прошлого - когда он не хотел меня и в Клуб принимать - "Лапенков ученик Дара, у него и документы в ОВИРе лежат! под монастырь подведет!" - со слов Кривулина), что злопамятный <......> ВСЮ ЖИЗНЬ РЕВНОВАЛ К ДАРУ И ВЕСЬ ЕГО КРУГ ДЛЯ НЕГО НЕНАВИСТЕН! Вот и Шиш не попал в святцы, и проза Дара (и Холоденко) уже принятая было моими потугами в Лимбахе, в последний момент выкинута вовсе не по вине какого-то там неизвестного виртуального дяди...

Такие дела. Что до Вашего Анархосвятейшества, то я с интересом полистал бы Ваш опус (в смысле - роман). А про дыхалку могу поделиться: ... отказался (по науке) от продуктов, в коих процент жира выше процента белка, а ежели бы еще и курить бросить... Второй жизни не обещаю, разве в ивановской кукло-педии, но кровь разогнать можно. Да Вам и ваши шаманы могли б подсказать. За сим откланиваюсь. В.Л."





Ответ К.К.К.:

... а кто такой - БРЕВДЕ? (всех остальных я как-то знаю)... неведом мне и "темна вода в ихних облацех"...

стреляться же с оной публикой - надобно не "через платок", а - через мешок (предварительно положив в него булыжник), и таковым - по темячку...

(23 сентября 2003)

.........................................................





Приложения от В. Лапенкова:

[ (*прим. к фото Шигашова) - Вера Панова назвала его "самым мрачным прозаиком Ленинграда". Ср. у Довлатова в "Соло на ундервуде":

"Шигашов и Горбовский вообще прекратили здороваться. Заспорили - кто из них менее нормальный. "До чего же ты стал нормальный!" - укорял приятеля Шигашов. "Я-то ненормальный, - защищался Горбовский, - абсолютно ненормальный. У меня есть справка из психоневрологического диспансера... А вот ты - не знаю. Не знаю..."]



...................................................................





Некоторые добавления к портрету Д. Дара (не отмеченные в энциклопедии):

О Даре см. - Д. Бобышев, Октябрь, №7, 2002;

О. Бешенковская, Октябрь, №6, 1998; В. Лапенков, Нева, №8, 2001;
В. Губин, Звезда, №8, 2002; а также рассказ С. Довлатова "Последний чудак".

Сюда же:

д-р Лев Щеглов (Санкт-Петербургский курьер, №39, 2001, с 24):

"Один из моих наставников, который очень сильно повлиял на меня, - ...Давид Яковлевич Дар... безумно интересный человек. Поверьте, понятие "учитель" - это великая вещь. И по жизни, и по профессии... Я не представляю, как можно стать личностью без проводника... Я бесконечно благодарен Давиду Яковлевичу, который не только привил любовь к хорошей литературе, но и научил меня тому стилю мышления, когда все подвергается сомнению, ко всему вырабатывается критически-творческое отношение. Поэтому я никогда не поддавался ни на какие омерзительные коллективистские штуки, типа большевизма..."

Из воспоминаний поэта и переводчика В. Британишского (в Сети):

"...я добрался наконец до Платона, интерес к которому безуспешно пытался пробудить во мне Давид Яковлевич. Тогда-то и пришло мне в голову сравнение Дара с Сократом (единственная моя фраза о нем в антологии ленинградской оттепели). Я еще не знал тогда, что жребий Дара тоже будет горьким. Правда, Сократ предпочел бегству из Афин чашу цикуты, Дар же уехал в изгнание. Но гнев "Афин" на обоих "совратителей юношества", отвращающих юношество от культа принятых богов, был одинаков. Сходство - не только в судьбе. Сходство - в методе их действий. Дар был - как Сократ - акушеркой, родовспомогательницей, помогавшей молодому писателю разродиться собой, своей эстетикой, своим мировоззрением".





Последняя поэма К. Кузьминского:

...............................



В.Л.: Ну, а с другой, с третьей, с n + 1-й стороны "баррикады"?..

"И мы пахали!.." Что есть истина? in vino пита, ab ovo бита?..





Из разговора с Лидией Гладкой (первая жена Горбовского, ред. изд-ва Историческая иллюстрация; в сожженном в эпоху "оттепели" сборнике поэтов Горного ин-та было ее стихотворение, посвященное венгерскому восстанию):

Боря понимает самиздат слишком узко - что не попало в "Часы", того как бы и не было?.. А андеграунд взят слишком формально, вне эстетики. Далеко не все авторы (что с того, что члены Союза?!.) хороших, не публиковавшихся в те годы, произведений попали в его список, зато доморощенных графоманов и стукачей, вроде <........>, полно под одной обложкой с Горбовским...

[Эт-то тонкий вопросец. С одной стороны, все естественно: колесо-то перевернулось, драконоборец ныне сам всех фильтрует по полной, с другой... да и с другой все то же - "а что ты сделал для фронта?.."]





Вместо послесловия:

Сделаем скидку на то, что личная переписка всегда чревата эмоциональными перехлестами. Энциклопедия, несмотря ни на что, все же уникальная вещь, а тот же Борис Иваныч - это вам не мелкий гнус, вроде Г. Любомирова, а человек высокой культуры, организаторского таланта и значительного ума. (Ну не сверхчеловеческого, конечно: вознелюбить "весь круг Дара" просто физически невместно. Старик дружил с Зощенко и Пастернаком, воспитал кучу поэтов, от Глеба Горбовского до Васи Филиппова, а, походя, и весь союз писателей Израиля...).

Внутренние разборки и ловля блох это скушноакадемическое, я бы сказал, стариковское, занятие, а в старом нашем андеграунде, хоть воздуху и было поменьше (а где его было много?), но люди везде те же. Я и сам в юности на дух не переносил занудное филоложество и прочее академство, а К.К.К. и по сю пору не благоволит. Сегодня часто цитируется даровская фраза из записных книжек: "Вот и старость пришла, а где же мудрость?.." Поделюсь более жестким вариантом на ту же тему. Вот, что писал мне Дар в 79 г., за год до смерти, уже полузадушенный астмой: "<...> у меня тут выходит маленькая книжечка... Издательство требует, чтобы я снял эпиграф. А он неплох: "Стариков надо душить пока они еще молодые"... А не пора ли уже душить тебя?.."

В оправдание реальных покусываний (во имя виртуальной справедливости) хочу сказать следующее. Культура по сути вообще архаична: свивать и набрасывать петли, замыкать стежки-дорожки... уж таков уроборос, древний змей, пожирающий собственный хвост.




© Владимир Лапенков, 2003.
© Сетевая Словесность, 2003-2024.





Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]