БЕГЛЕЦ
* * *
Окутывает пелена
тумана горы, трубы, башни.
Квадрат оконный - лист бумажный.
Условность преодолена.
Хотя бы на короткий час
покойны мы и нет известий.
Ожесточенные болезнью
лежат, невидимы для нас.
Пустой отсчет ведет шкала:
всего различий - до и после.
И ни одной не слышно просьбы,
и горкой сложен шоколад
на белой скатерти. Стихает
шум суетный и свет дневной
зашторивает белизной,
магнолий белыми стихами.
Отсутствовала краткий срок,
забыв своё предназначенье
и на корзиночку с печеньем
накинув беленький платок.
Но, с подоконника скользнув,
прозрачной тканью заструилась.
Любви былой необратимость
напоминает пелену:
Хотя бы на короткий час
покойны мы и нет известий.
Ожесточенные болезнью
лежат, невидимы для нас.
_^_
* * *
Теснятся сосен стебельки,
выстраиваются на скалах,
сбегают наперегонки,
хоть не пристало.
Обертки пряничных домов
сверкают. Восседают птицы,
прижавшись к трубам. Черепица
укрыта мхом.
Лимонный лепесток крыла
плывет по васильковым строкам
любови, что уберегла
потоком.
Кабинок крохотных жуки
ползут вдоль скрученных канатов -
две противоположности,
два брата,
под стеклышком твоей руки
два экспоната.
_^_
* * *
Оставишь сердце, где оставится,
где остановится оно.
Проснётся спящая красавица,
так как предопределено,
финитной схемой предназначено.
Стальною рыбкой на блесне
ты бьешься с теми, кто подначивал,
ты спишь, но слышится во сне,
похожий на шуршанье первенца
за неприступной скорлупой,
треск барражирующей мельницы -
винтов, кружащих над толпой.
Захочешь - лопасти сбиваются.
Мгновенный выход, скорый суд.
Затянет морок сеткой Рабитца
и пораженных унесут.
Обернутый условным фантиком,
ты исчезаешь. Мир спасён.
Прости. Простая математика,
просчитывающая всё.
_^_
* * *
Фуражка, шашка на ремне...
Приказ открывает любую дверь.
Войско пройдёт - поля ровней -
словно одеты в броню.
На войне - как на войне.
Никого не жалей, никому не верь.
Перебить нужно - так перебей -
пленных, друзей, родню.
Солдатам, идущим плечо к плечу,
положено падать в пылу атак,
стрелять в жителей жалких лачуг,
сгонять в гетто рабов.
Молчать положено - я молчу.
Но изворотлив, хитёр наш враг.
И, по одной из его причуд,
каждый предать готов.
Даже тот, кто войско ведёт,
верит дьявольским голосам -
оттого и его расчёт
чаще бьёт по своим.
Выдашь предателя - пропадёт
дело, которым живёшь ты сам,
дрогнут ряды, прервётся полёт,
рассеется красный дым.
Так что молчи, если знаешь всё -
ты обречен на тишину.
Держись зубами за нужный разъём,
не хочешь - бросайся на дзот.
Тебе покажется - мир спасён,
а ты, мальчик, играешь в войну
и с донесеньем важным ползёшь
через вражеский фронт...
Фуражка, шашка на ремне...
_^_
* * *
Смысл, отдача, следствие, суть, цена
жертвы, ныне не поминаемой в суе -
отступления, вариации на
темы чувств, которых не существует.
Сто подмен... Жаждущий перемен,
стяг твой брошен, смят, порван, попран.
Комбатант, живым сдавшийся в плен,
посмелей иных, рывших окопы.
Слезь со сцены, не переиграть
нам рождённых в мире пустопорожнем.
Потревожить бесконечную гладь
равнодушия сонного невозможно.
А безумие спит в каждом куске
хлеба, из любой книжки вылазит -
росчерком, закорючками на листке
ткёт иллюзию близкой родственной связи.
_^_
* * *
Вычеркнут в бессильном ожидании искомого числа
день, не потревоживший бесценного спокойствия и слов,
кажется, хватает - возникает абсолютная шкала.
Ты - её начало нулевое, обязательное зло.
Точка субъективного рождения, осознанной войны.
Нечто, расширяющее гамму - сверхзадача, оверблоу.
Миг без управляющей идеи, без надуманных двойных
смыслов, светотенью предваряющих блистательное шоу.
Бросит всё, за тридевять земель помчится, вырвется за круг
тот, кто бьётся в стены головою, кто находится внутри.
Всё уже предсказано законами науки из наук.
Лучший ученик, ты можешь с легкостью выигрывать пари.
Можешь исчислять комет движение, свечение планет,
уличая всякого кто, скажем, неразумен или лжив,
сутки календарные смещать и перекраивать сюжет,
якобы горошину под толстую перину подложив.
Втянутый судьбой в водоворот, уже не выплывешь, герой.
Крикни нам оттуда, о стремительном круженьи расскажи!
Этот день неожидаем более и вычеркнут тобой -
день, который просто невозможно, невозможно пережить.
_^_
* * *
Избрал неудачный момент для начала любого.
И войско твоё оттого измельчало и слово.
Заразным подарком - покровом сомнений - укутан,
лежишь в одиночестве, бредишь потерями, смутой.
Прикладывай больше, чем хочешь, усилий, припарок.
Смирись и тотальной прими дислексии подарок.
Не будет рецептов прощальных - "что делать?". Концептом
охвачены девяносто плюс девять процентов.
И выживешь если, сражаться не вздумай, однако
Себе разыщи настоящего друга - собаку.
_^_
* * *
Игрок, выбирающий методом истину или ложь,
получает пути отрезок. Квантум всеобщности придан каждому.
Так к медвяной росе смерть ржаная прилипнет - не оторвешь.
Тупой сердечной избыточности достаточно. Надо же,
Малого достаточно: брешь - всё равно, что брошь.
Куда не стремишься, за кем/за чем не идёшь -
не сбросишь поклажи.
Цена любым рассуждениям нашим - за ними несут гроб.
Как от чумы бежишь, орешь, выпрыгиваешь из
отсека, в котором накоплены самые лучшие люди, чтоб
на длинных шлеЯх начать, начать, начать опускаться вниз,
выползать сообществом, массой, скопом - из под скоб.
Хотя в историю вклеен врачом типичнейший эпикриз.
Предикат верен при всех значениях икс.
Цена любым рассуждениям - за ними несут гроб.
_^_
НА СМЕРТЬ И.Х.
Что-то случилось.
Перья летают по лисьей норе.
Бурый экслибрис
изысканный сохнет на каждом пере,
катится гильза.
Довольно занятно,
аккуратно, не слишком пестро.
У вас не курятник -
рассадник идей, сплошной агитпроп,
сюрприз за сюрпризом.
Арест за арестом -
все ищут убийцу. О детектив!
Семь неизвестных
дают показания, сыщик красив,
что свойственно лисам.
Допрошены куры,
Сданы отпечатки куриных лап.
Почистив шкурку,
лисица в штатском скажет: - Да...
самоубийство...
_^_
* * *
Пусть играют на флейтах дети фиванцев,
багровея от свиста, пальцы терзают,
морщатся, корчатся и раздувают щёки -
жалок удел людей, красноречья лишёных.
Пляшут от счастья иные, убив чужестранца -
гостя лишив защиты, себя же чести.
Кто-то славен уродством - нравом жестоким.
Я - в наслаждениях вечных дни коротаю.
Верю во всём тебе - чёрные камни предвижу
даже от матери и прощаю ошибку,
так как способен учесть такую возможность.
Это спасает, но быть всевидящим тяжко.
Тот возвышается, кто прикинется ниже,
своевременно роскошь подменит аскезой,
к власти стремление скроет любовью к ничтожным
и заменит проклятья на благословенья.
_^_
* * *
О где эти призраки прежних лет, которые верили в партбилет
и делали всё что прикажут им убогие командиры?
Борцы за нравственность и мораль... Осыпалась с лиц пропитых эмаль,
вожди рассеялись, словно дым, рассыпался прах кумира.
О сколько "бывших" молчат, живут без прошлого - с целым мешком минут,
со счастьем просто несовместимых - те, что были рабами,
и те, кому подрезали крыло и прятали под телестекло...
Но - возмездие неотвратимо, оно всегда настигает.
Как первые полосы газет, с которых изгнанный поэт
расскажет - уже без корректур - кто был шпион и доносчик.
Как простой лианозовский холст, запечатлевший буквы "ГОСТ",
вырвет из пасти аббревиатур себя и, видимо, прочих.
Впрочем, никто не усвоит урок. Как прежде - трюки за сахарок.
Подвид покорных неистребим - жужжат бездарные мошки.
Покуда в снегу сидит этап, мы делаем шаг и видим масштаб
картины, в связи с которым им всегда достаются крошки.
_^_
* * *
Похоже, найден беглец.
Условны границы, размыты нормы.
Замечена, наконец,
в пустыне абстракций чёткая форма.
Туман молочный исчез -
зацепил бортом его остромордый
железный тяжеловес,
курсирующий по фьордам.
Рецепты безжизненны, но
кулинарные книги всегда изящны -
лишены известных длиннот,
бюджетны, заполнены настоящим.
Что безвольному разрешено -
безумный мятежник того не обрящет.
И, словно на темное дно,
свободы сложены в долгий ящик.
Закончилось время рифм,
в трубочку свёрнуты лишние карты.
По схеме выстроен миф -
сюда идут последние такты.
Расчерчивая пролив
тысячу раз туда и обратно,
излишне был терпелив -
тонуть всегда казалось занадто.
Куда ныне мне плыть,
если огонь уже не пылает?
Что - миловать ли, казнить?
Глыба движется и сминает.
Волнам грози не грози -
им всё равно, где запятая.
Глупа Геро вблизи -
расстояния украшают.
_^_
|
