*
КИШИНЁВ
Двенадцать лет и лето нараспашку.
Вспотевший двор хрущёвской трёхэтажки,
рукастые каштаны
в балконные карманы -
без спроса.
Чу! Из казанов -
вишнёвое стаккато: Ки_ши_нёв.
Вирджил Васильевич выносит мусор -
румянец и послеинсультный шаг,
фанат Вертинского и женских бюстов;
как выпьет - плачет, кроет Сибирлаг
и русских: тех, что увели корову
и папу-ни за что и навсегда.
Опять бушует рэбе со второго!
Поёт, кричит ли, молится?..
Седа
в его окне колючая джидá.
За гаражами тень, и три девицы
гадают на сыпучих лепестках:
останемся, уедем, что случится?..
Всё будет хорошо.
А будет так:
вот этой, с левантийскими глазами,
цвести, толстеть и соблюдать шабат;
вот этой, длинноногой, в Алабаме
рожать разнокалиберных ребят;
а этой вот, молчунье близорукой,
ходить за словом, за вишнёвым звуком:
неузнанной маруськой,
по памяти по узкой,
оттуда,
где был русский мир
натянут между "доáмне" и "вэй'з мир".
джидá - листопадный или вечнозелёный кустарник или дерево, часто колючий; дикий маслин.
доáмне - боже мой! (с румынского)
вэй'з мир - боже мой! (идиш)
_^_
СТРАШИЛКИ
Ходят звёзды тихо-тихо,
сон по следу - скрип да скрип.
Ель дрожит в снегу - трусиха.
Леший вскрикнул и охрип.
Лешачиха учит-жучит
сопленосых лешачат
ухать чище, ухать жутче.
Боже правый, свят-пресвят!
---
Что, не страшно? Ну и ладно.
Помнишь дачу? Долгий путь...
Мама - к печке: "Ох, прохладно..."
Папа - лихо: "По чуть-чуть?"
Суп варил да чудоюдил.
Юркий нож мелькал в руках,
и картофельные люди
нам являлись - просто страх!
Серый скальп, оскал беззубый,
беззрачковые глаза...
Кто-то полз, шипя безгубо.
Не очистки, нет. Гюрза.
Сказка шла тропой мурашьей
по девчачьим позвонкам.
Булькал суп, томилась каша.
Город, холод - где-то... там...
Смех, страшилки, сон в обнимку.
Нерастраченная высь.
---
Сядь поближе. Вот сединка.
Хочешь, вырву? Не бои'сь.
_^_
* * *
вселяйтесь в опальные домики
где птицы гнездятся в гардинах
штудируйте воздух искомканный
играйте его андантино
кружитесь держитесь за музыку
смотрите в рассвете незваном
как стены становятся узкими
а птицы становятся вами
_^_
bucharest.ro
"Ма тант! Не будем устраивать эль-скандаль при посторонних!"
к/ф "Формула любви" Марка Захарова
душа на честном слове, а слово за душой
у ветра шебутного, что вышел, не дошёл
я б тоже выходила
/какой скандаль, ма тант/
музейные бахилы, лирический мутант
и заливала б горло метельным серебром
погода - что погода?.. чужбина-точка-rо-
дина - моя монада, раздвоенный язык
цепное слово надо, подцепленный кирдык
куда мой ветер вышел, откуда не дошёл
пропал, как чижик-пыжик
/c'est tout, ма тант...
that's all/
туда лететь бы с богом, оттуда от греха
и плакать полдороги - такое вот хаха
_^_
* * *
смотрит левкой
в топкий покой
тополь во сне летает
неуследим
облачный дым
ночь фонарю влитая
время сыча
звёзды молчат
в рот высоты набрали
жизнь так слепа
прядку со лба
что там
_^_
осень. кустодиевское
такая рыжая /когда ещё!../
с небесной проседью во лбу
а ни дороги ни пристанища
ни крохи песен соловью
такая сонная /пускай себе!../
накатом солнце по листве
и всё густое как токайское
и всё кустодиевский свет
---
так и живу
как будто без пяти
как будто всё и насмерть нужно помнить
пока сорочья речь моя блестит
и не звонят по осени в часовне
_^_
ВЫДУМЩИЦА ПЕЧАЛЕЙ
Маленькая молчальница -
выдумщица печалей.
Нить мулине кончается,
петельный шов мельчает.
Из-под стежков изогнутых -
Лунный Пьеро в лиловом.
Тerrа его - incognita,
доля его - ab ovo.
Тонкий напёрсток падает,
ойкает пол дощатый...
Что это было? Ладаном
пахнет рука...
_^_
ЧЮРЛЁНИС
- ты коростель! - кричал, - я знаю лучше.
последний злак поёт, ложись и слушай.
чюрлёнис горлом, и исход неведом,
а звук колосится, и держит небо.
а небо, что оно? una paloma.
ты коростель, - шептал, - лети и помни.
твой голос - лезвие, твой голос - ухо.
споёшь небесное, и станет глухо.
_^_
РЫБА-РЫБИЦА
Небо провисло клочьями - сыплется на глазах.
Ангелы потолочные выпали из гнезда.
Солнце - кукушка жёлтая: нате вам кукушат.
Время прогнулось жёлобом, все по нему спешат.
Кто-то пускает мельницу: сколько, кому, почём.
Делится на безделицы всё, что не горячо.
Кто-то глядит на улицу, радуется - весна,
сохнет земля, рубцуется - гладко, дозелена.
Ходят слова на цыпочках, кто говорит - чужой.
Голос мой - рыба-рыбица с зябликовой душой.
_^_
* * *
Когда уходишь от себя,
устав с собой родниться,
и прах словесного тряпья
хоронишь на границе
чужих резонов и своих
позорных оправданий, -
погода ровная. Вали.
Дожди - нежданны.
_^_
В БЕЛОМ ЛЕБЕДЕ НА ЧИСТЫХ ПРУДАХ
что нам зачислят
что не простят
лебедь на чистых
nokia 5
рыба с лимоном
жду консоме
белый new roman
в гулком письме
---
не сердце - затёкший кулак.
достукался.
хоть бы пришли и разжали.
и кто-то приходит
и дышит,
и жалко...
но всё понапрасну,
ведь так...
так вусмерть, ужористо, так задарма
и жгуче, как известью хлорной по коже,
живётся-не можется, можется тоже,
когда эта старая шлёндра зима -
снегами по роже, по жизни заросшей,
до рваных стихов, до сопливых дебошей,
до гулкого, белым new roman, письма.
_^_
* * *
что так похоже на тепло
протяжное, грудное
/как жалко, господи, могло
могло ли/
дрожит в заклеенном окне
черёмуховой гроздью
и жалко, господи, что не
что поздно
_^_
ПРОСТО
В полузабытом блоге, где-то под меткой "просто" -
Livin' La Vida Loca, список романов Остин,
ссылка на чёрный форум, планы побега в небо,
перерасчёт опор и формула для плацебо.
Просто шальная метка - жалко, смешно и глупо.
Крохотный стриж на ветке над штормовым уступом,
над шалашом в Эдеме, над половецким пленом...
Волны порвали стремя, берег им - по колено.
Всплыли со дна, в шкатулке: утка, яйцо, иголка -
происки то ли Ктулху, то ли морского волка.
---
Что ты... Вон мальчуганы, видишь, - cлепили печку,
что-то там обжигают...
Просто.
И стриж щебечет.
_^_
* * *
Сядь на подоконник и смотри -
утро надевает голубое,
утро называется любовью,
отчество-отечество - внутри.
Всё, что дорогое - заверни
в чистую оранжевую песню,
спрыгни
и в окопах травяных
к божиим солдатикам прибейся.
_^_
|
