*
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Vade mecum окончился вдруг.
Дальше - полюшко дураково.
Говорят, ты закончил круг,
Дожидайся другого.
Как давно мне пора наверстать
Эту мысль в моей жизни скалярной, -
Что и я угожу на верстак
В хирургической и столярной!
...Между солнечных свежих стропил
я устал головой кадить.
И стою, как Муму утопил.
И не знаю, куда уходить.
_^_
* * *
Холод дан постоянствовать чтобы:
Как страшат перелет, перегон,
Если даже голубь почтовый
Залетает в почтовый вагон.
Холод - ты по кафе толкователь,
У тебя за плечами талмуд,
Но в квартирке людей - воркователь,
Тот же голубь веселых минут.
Он живет в ожидании шара.
Переполнен вокзал - кегельбан,
И теплей - в пансионе Тушара
Помечтать о безлюдьи саванн,
Или слушать в условленном месте
На карнизе окна мастерской,
Суету соискателей истин,
Бред болезней - мирской и морской.
Море синее, волны рифелем,
Детский почерк и взрослый крик:
Воробей зачирикает грифелем
Коль и этот ковчег невелик.
Поворкуй для всех тварей. Их имена
Перечисли и каждого встреть...
Белоснежный - в руках Уитмена,
Почерневший - в наших, на треть...
_^_
* * *
И лужок выбирают косами
И дорожку вплотную к себе.
Подойдешь, как подходят к осыпи,
Отойдешь... и шагнешь к Неве.
Капли падали, капли кокались,
Разбивались на все лады,
Но ребенку, больному коклюшем,
Хорошо у большой воды.
Что-то нынче сказалось, прокаркалось, -
Лучше поздно, чем никогда...
Вот и Ладога поздно прохаркалась
Мокротой и остатками льда.
Вот и город, - моя досада! -
Разом сбросив решетки лесов,
Развернулся блестящим фасадом
Не ударивши в грязь лицом.
Как бывает он мил и приветлив, -
Так, от славы его отрешен,
Ты стоишь, к мелочам привередлив,
Но, как мокрый мышонок, смешон.
Но дойдешь от смешного до дерзкого
Каждодневно смотря на фасад
По дороге от Гренадерского
До Дворцового - и назад.
_^_
* * *
Я мнителен: сомнительно, что небу
Дозволено светить без красных дат,
Но рад погоде. Как барыга НЭПу,
Как увольнительной солдат.
Со скоростью иного опознанья
Под этим небом остудясь,
Стыдясь, приму тычки за опозданье,
И промолчу, нисколько не стыдясь.
Я не могу считаться с медяками,
Мой груз и так тяжел, как гнев отца...
Когда б никто не бросил в меня камень,
Не помнил бы ни одного лица.
Старик хромает, патриот издерган,
Дурак довольный кормит лебедей...
И пруд и парк - из дегтя и из дерна,
Притягивают листья и людей.
_^_
* * *
В разгар зимы, второго марта,
С карнизов, крыш, балконов - в лет
Сносили выставку поп-арта,
Которой главной темой - лед.
Чудак, попав за огражденье,
Под крики дворников, свистки,
Возможно думал: "Вырожденье!
Сосульки тают и легки..."
Кружился, прячась от патрона
С "кому там жизнь не дорога!"...
Пусть перевернута корона,
Но разнозуба острога!
Я берегу простую льдинку
Для отношений с чудаком,
Кружусь под жизни абсурдинку
И знаю только о таком.
_^_
* * *
Что-то все от меня устали,
Что-то стал я тяжел для людей...
Мед бы пить да моими устами,
С облучка погонять лошадей.
Пробираюсь почти на ощупь,
До последнего сердцем скрепясь.
Первый в памяти - груб, как извозчик,
И последний пьян, как скрипач.
Человек словно вышел из леса
С белокаменным жутким лицом.
Ветер с крыш воровал железо
И свистел на упреки жильцов.
Окна... тихие тайны, святцы,
Занавески не ладят с ворьем,
Где, в каком, я хотел дознаться,
Ты расчесываешь свой лен?
Мелкий бес... Добрый вечер, Яго!
Где окно? Разбуди этот склеп!
Оно выпуклое двояко,
Но я слеп, совершенно слеп.
Это дом или номер лебовский,
Разрешающий часть пути?
(Существуй же по-королевски,
По-декабрьски хмелем цвети!)
Где окно? Не мели про выселки, -
Претендую на божеский вид:
Мои руки звериной выделки,
Да испугом хребет перебит...
Я старался держаться прямее,
Все равно не сносил головы...
Все они! Все свои! Все плебеи!
Бесенята... Ну вот хоть Вы,
Или Вы! Разве нет утешенья
В Галааде доверчивых рук,
Пролиставших вам Лала Рух?
- Эти радости Раю не снятся
И теснятся, когда мы вдвоем.
- Мы вдвоем, и их рой унесется,
Мы вдвоем, и оконный проем...
...Сигареты как будто льются,
Тихо чиркнул звездой Гавриил.
Я не помню, чтоб двигалось блюдце,
Только с кем я тогда говорил?
Кто сказал мне: - Воздастся сторицей,
Но оставь свои решительный тон, -
Ты умнее... но это вторично!
Ты слабее, - и это не то!
Ты не веришь в судьбу, серпантином
Поднимающуюся ввысь
Над твоей несвободой,
Рутиной,
Механизмом твоим часовым!
_^_
* * *
Я смотрю довоенные снимки.
Сожалею, - не мне вспоминать:
Молодая, в веселой косынке,
В легком платьице.
Это мать.
Вот другой... По зиме - не помеха:
Прядь волос занеслась на пальто,
Разлетелись, как будто от бега...
Да не мне вспоминать и про то.
Резвый бег - нездоровую печень,
Добрый гений - сыскное бюро,
Так и дел твоих, Господи, перечень
Беспокоит плохое перо:
Репетиция смерти. Домашний театр.
Совершенства ее мастерства.
Но язык прикуси. Не кусай медиатор.
Смерть приходит
Во время сна.
В непривычном ночном разговоре
Черный рот... успокоился мозг.
Розовеет лицо восковое,
Но рука остается, как воск,
Неглубоко и часто дыханье,
И румянец... разлет и зима...
Останавливающимися мехами
Из глубин запахнула чума.
Словно чудо с играющим мотом
Состоялось и вдруг сорвалось, -
Все кончается желчью и потом,
И косынка не держит волос,
То с сухой хрипотою, то с влажной
Полуфразой. Не веря глазам,
Бесполезный. блаженный и бражный
Кто-то близкий подносит бальзам.
Это днем, это ночью минувшей,
А сегодня... лекарства спасли?
И ты кажешься мне отдохнувшей...
- Похудели мы... подросли...
Не пугайся и этим примером:
Есть уверенность в нашей возне,
Что проститься нам с жизнью и миром
Суждено непременно во сне.
Тем нелепей звучит - "не забыть мне"
Мы не верим ни в глину, ни в твердь.
Что сильней убежденья событье
Ни одна не докажет нам смерть...
... Каждый день, поднимаясь с одра,
Наяву, не во сне - не пойму я:
Умирала женщина
Или оживала мумия...
С ноября,
С нашей легкой,
С утра...
_^_
* * *
У меня в обиходе - парадные,
где из окон - собор или мост.
Надо мною миры сепаратные,
пьяный месяц и несколько звезд...
Да десяток бессвязных пародий,
адресованных миру в те дни,
когда был, как дежурный по роте,
одинок я.
Все были одни.
А писать в это время стоило -
цель известности, благо, ясна:
если жизнь - одиночное стойло,
то на людях и смерть красна.
Иногда, как уехать на лето
поздней осенью или зимой,
пропадал я в Ковчеге Навета -
на вокзале, что рядом с тюрьмой.
О мошенниках публиковали,
торговали, толпились у касс,
ожидали... а публика валит,
и горит несгораемый газ.
Возвращаются - лыжники, джентри,
с воздухов, с перепоя, с блинов -
оседать на окраинах, в центре,
в вытрезвителях... способ не нов.
Рыболовы - шарманщики зимние:
тот - на санках везет инструмент...
Свитера, полушубки дымные,
пальтеца, и по-летнему - мент.
Возвращаются с дачных аллей,
словно с Альп или Пириней,
или как с пьедесталов полей...
Так и я не стоял перед ней,
или пьяные пели парами
что-то помню я, стих один:
"Перелесками, перепадами,
пожалуйста, приходи".
Хорошо... там увидеть, что внове,
а потом перейти через мост
и покончить с величием в "Гноме"...
Пьяный месяц... да несколько звезд...
Но, когда не с толпою, а с тенью
алкоголь передернет венец,
то я верю сердец разночтенью
и кого-то люблю, наконец...
Словно локон, подаренный Блоком,
это чувство... под этим знаком
мне не трудно думать о завтра...
Звезды, словно камешки в футляре,
как в шампанском от земли - снежок.
Фонарям - балладу о фигляре,
а себе - упречливый стишок.
Почему? До белого каленья
забавляясь собственной судьбой -
где им до прямого обвиненья,
до истории о нас с тобой...
Свет ламп без лампады
светла
и громады
вид ламп манит дразнит
бедлам
ты прекрасен...
Сядем, выпьем огненного кофе,
сигареты сладко теребя...
Этот муравейник на Голгофе,
это время суток
и тебя
я люблю...
Но верь дурному глазу,
а не в голубые острова...
Так темнело небо... Сразу! Сразу!
- как перед судом -
и ты права,
- но от государственной котельной
утром, разрывая покрова,
обнажало грудь и крест нательный...
в золоте Собор...
Но ты права:
разве случай не достоин оды,
множества стихов, названий книг?
Но любому чувству
нужен отдых...
В каждой ячее конгломерата -
жизни золотая маята...
Что же ты не весела, не рада?
Глядя на меня...
И ты
не та...
_^_
НОСТАЛЬГИЯ
Пора! Стальные прутья, ветки...
Бетонный обнажив барьер,
Бьет по шестиразрядной сетке
Пятизарядный револьвер.
Я только допишу - не каркай,
заткнуться не сочти за труд.
Взгляни в окно, пленись флюгаркой,
ты - в окруженье крыш и труб.
На власть из камня и железа,
на шпили, купола, кресты -
да, целить в город из обреза
бессмысленно и высоты.
Мы кротостью царя Давида
искупим вечер. Так верней.
Се наш досуг: вот аквэ вита
и тихий иск - о нем, о ней...
То сцен сюжетных, то пейзажа
нам не хватало, как манжет
и сюртука, но... Выпей, Саша!
Я подыскал один сюжет...
Там начинается Фонтанка.
Бывало... много лет назад -
восторг ребячий чувств фанданго...
Оттуда виден Летний сад,
где позже, на виду у статуй,
впервые на веку моем
между канав гулял я с Татой
с видом на жительство вдвоем.
Где рассуждал я о России,
где был я бит у райских врат,
где как Иуда на осине
повеситься я был бы рад.
Добро бы путаник-теолог
сбивался так, идя не в такт...
Теперь тверди себе: - " Ты олух",
на каждый шаг, на встречный шаг...
Ни долго злить, ни долго злиться
ты не умеешь. Но на край
скажи, в иные глядя лица:
Калигула был славный gay.
Встряхни заблудших, что змеятся
перед трибуной, славя спесь...
Мы будем надо всем смеяться -
и для кого прощенье есть
у нас...
Мы проживем, ощеряясь,
по своему календарю.
Но... Выстрел - в небо, в быт мой, в челюсть,
и я другое говорю.
Так часом грянет орудийный
с Невы - и губы до крови...
Прости меня, мой стиль студийный
в поэзии, прости, в любви.
Прощай!
до холодов, до кипы писчей,
посуду в угол отодвинь;
что даст бог день и даст бог пищу -
скажи...
Но где он, этот день?
Ведь лед уже не лед, а пленка,
ведь высмеяли воробьи
мою любовь, мою дубленку,
больные выдумки мои...
_^_
* * *
Библиотеки
Помимо всех дел -
Книжных, читательских, дружных,
Необходимый имеют раздел -
Окон, глядящих наружу.
И в переулках библиотек
Значимы, дня на исходе
Окна наружу... И мысли о тех...
- Это смотря по погоде.
... Снег повалил. Значит. Дождик затих.
Только из труб водосточных
Льет как на скатерть... так выпьем за тех -
не бережливых, не точных.
Не говорю, что не видно ни зги...
Люд - до другого квартала...
В спешке заденет за руку Мизгирь
И извинится картаво...
... Как это было... Кому рассказать...
Выдумать исповедь Кроткой...
Не убивайся, краса-раскраса,
Нынче наш век не короткий...
... Что с ними нынче... Какая чума
Вьелася? Цвет поколенья!..
Горе безумцам... А здесь - от ума...
За пустозвонством и леньбю.
Сделают чьто-то - как свергнут царя.
Нет бы лицу проясниться...
В лучших из них - золотая заря,
То, что волнует и снится...
... Близких - как не было.
Все нипочем -
Равенство и панибратство...
Что же ты струсил?.. Иль думал о чем?
Только не надо... не празднуй
Собственной слабости
В письмах, в цветах,
В импровизациях встречи...
Поздно... не надо... хватило и так...
И ностальгия под вечер...
... Черт... это память
Наводит мосты...
Все исчезает из виду...
Это другим оставляют хвосты.
Мне - только стыд и обиду...
... Верно и дел-то, что это - любовь...
Петь или корчить бедняжку...
Быль или небыль, неболь ли - боль
И небеса нараспашку.
Как это было...
Ни ночи, ни сна.
Словно разлука в легенде...
Так ты грустила...
Когда бы я знал!
Жаркая осень в Ташкенте...
_^_
* * *
Ты забыла слово Послушанье
Век смешливых укорять детей.
Вот и мне смешно богослуженье
В Храме света темном от людей.
Как не улыбнуться этой вере,
Коль в душе, исполненной греха
Гимном остается Мизерере
Речь не пастыря, но пастуха.
Соглашусь, что эта неизбежность
В равновесьи с волей в небесах...
Только... гордость. Преданность и нежность
Никогда не будут
На весах...
_^_
* * *
Дарить хотелось
Не песней этой...
Не той монетой...
Скуден мой аванс -
В лесу сосновом пишу со снов Вам
Эти сны о Вас
И обо мне...
Нет,
Мой бог низложен,
Я так несложен,
Что душой кривя,
Ищу именья,
Еще - знаменья,
Идолов любя.
Как месяц меден,
Так день мой беден,
Так мрачна печаль,
Как ночь без окон...
Ты о высоком
Оставь, дружок,
Пей чай.
Луны сиянье,
Псалмы, деянья
Дальняя заря...
А в голове сновали снова
Слова лесного
Птичьего царя.
И встать не силясь
(ведь Вы мне снились),
Я проспал обоз
К любимой почте.
(На этой почве
Не слыхать колес).
В тех сновиденьях Вы были частью
Пейзажа, замка, альбома мод,
Где все детали сводились к счастью,
Почти лишаясь тревожных нот.
На пляже, яхте, траве, спектакле
Вы появлялись, и... добрый знак -
В пол-оборота и взгляд: - Не так ли?
Не так ли было?
Почти не так...
... Там делит берег голубой
Просторный дом для нас с тобой.
Фургонов ряд заполонил
Соленый путь на Шале-Милл.
На берегу - как в поварской,
И пахнет зеленью морской.
Приносят волны мокрых стружек
Дань из пластмассовых игрушек.
Плывет презерватив, плывет
Картон с клеймом "Британский флот"...
Столь многим берег орошаем,
Что мы довольны урожаем.
Идем, сбивая пыль с обочин,
И каждый чем-то озабочен...
Узнать судьбу. Спросить Сивиллу...
Все поросло быльем,
И виллу
Купил заезжий дровосек.
И ты - для каждого и всех.
_^_
* * *
О смерти...
Она сегодня просто снег.
Но со вчерашнюю не мерьте,
А завтра и того страшней.
Не потому, что оскуденье, -
Отведает ли город невских щей,
Дешевле чувства и дороже деньги,
Ясней намеренья вещей,
Любовь, звучащая иначе,
Вертящийся тяжелый шнек...
Но вот его нашли на даче...
Страшней всего - последний снег.
Ростральный снег, покой астральный.
Снег абсолютно сух.
Юдоль и даль... И долго шел идальго.
И посох сох.
Ему твердили с детства - мир прекрасен.
Он был враг бомбы - возлюбивший тишь.
Но без любимой все мосты - фетиш.
А за мостами жеребились краны.
И мир прекрасен! Выдуманы драмы.
И ты прекрасен, город!
Как ты спишь!..
Дворцы, колонны, лед - все в девятнадцатом,
Все навевало сон, и сон без лиц.
А в сердце, в сердце - словно девять Надсонов
Втыкали розы в тридевять петлиц.
Но не хотите ли пройтись сегодня утром по бульварам,
Просматривая лица и считая, - сколько лет
Осталось подышать вам черным варом,
Где след пересекает след.
Покой еще понятен: чувства служат,
Большие механизмы - в гаражах,
Есть что терять...
Но - слушай, слушай, слушай,
На Балтике минутой дорожат.
Здесь в непогоду что-то нарастает;
Промокший, словно пьяный говорит,
В суставах улиц снег растает
И в спешку разольется их артрит.
Дожди обуревают каждый вечер,
Любителей тоски - вино и словеса,
За каждой искрой - гнев, увечье -
На каждом обороте колеса.
Куда спешат! Какое поклоненье
Страстям, наукам, деньгам! Но не верь,
Что в этом есть исход в сомнений наводненьи
И наводненьи на Неве.
Нет времени взглянуть назад, ни в чем не каясь,
Любить мы можем, когда нам за тридцать лет.
... Волна бежит, с терпеньем не свыкаясь, -
О пострадавших не объявят,
Жертв нет...
Тогда по крохам, по часам на Думе,
Апо капле снега собирай на круг:
Ты где-то был, ты что-то видел, думал,
Брел по дуге... Но ведь мечтал - вокруг.
Отдай отчет, но одному себе лишь,
Не как всегда, - не как через порог...
Как тихо и светло, когда не веришь,
Когда поверил вдруг,
Какой переполох!
Предвосхити событья; в вату, в стружку
Запрячешь жизнь? Представим это так:
Последний стыд - ни за понюшку, -
Преуспевай - не за пятак,
Или неверными шагами,
До поголовного родства.
Восьмою нотой в каждой гамме
Пройди. Скандируя: "Раз! Два!"
Или, считаясь с медяками,
Свой дом осудишь на суде, -
Он первым бросил в меня камень,
Второго не найти нигде.
Или, как следствие ремиза
В игре на грани, на краю,
Как битый козырь экстремиста,
Бросишь любимую свою.
Или. Сочтя ненужным опыт
Смущенья, робости, гвоздик,
На колесо наденешь обод, -
Дороги, я и вас постиг!
Или всю жизнь шутом эстрадным
Пробегаешь, уча других,
Каким себя согреть экстрактом,
Когда забыли и враги.
Или дешевою богемой,
- пускай подпольным пауком, -
Тверди - дурак на дураке мы,
И погоняет дураком.
Или. Все крайности оставив,
Оставив лишь стакан вина,
В покое, доблести и славе
Мечтай: любовь или война.
Или, не уступив ни пяди,
Всегда, везде с собою врозь, -
Там, где зимой его распяли,
Твоя судьба - дышать на гвоздь.
Или.
Без долгого витийства
С бутылкой "Само"
К тебе войдет само -
Убийство...
Или...
Но, слава богу! Не разжижась,
не одурев от маяты.
Мы говорим с тобой за жизнь,
Хотя о смерти
Начал ты...
_^_
НА КРУГИ СВОЯ
Кого не повторяя... то есть
я ничего не повторю
из тех вещей, что скорый поезд
внушал охоте и псарю...
Когда российским хороводом
бегут березы, дол, сады,
когда весна грядет по водам
и зелены ее следы,
когда нелепый вид становищ
символизирует приезд
меня уже не остановишь
в плачевный не внося реестр, -
во-первых, и от века пресных
свобод придуманных самим,
свобода - во-вторых,
и в трезвых
мне не бывать... я пью в помин...
...Казалось, что горел камин...
Ты знаешь, у печи поленья
не вызывают умиленья,
и эта мрачная зола
распад двух зол -
добра и зла,
которые пойдут по ругани
и омрачатся вечера
и в горло медленно, по рукоять
войдет желание...
Вчера весна разыгрывала Брута,
Тем тяжелей оно вошло, -
Сосредоточенно, как будто
Тяжеловес - на эшафот...
Я не люблю привычек новых бар.
Моя душа не северный амбар, -
пустое пекло...
с ней можно без вериг и власяниц
перегорать до горсти пепла
и восставать,
и падать ниц...
желать пера высокой пробы,
не верить никакой тщете,
жалеть, что все равны у гроба,
жить сыто,
знать о нищете...
Здесь перечень идей необходим,
Я не хочу их толковать один:
Когда потеряна тропа лесная,
А городская проклята черта,
Как имя Господа, себя не зная,
Ты всуе говоришь: - Моя мечта...
Когда с огнем надолго путь потерян,
Найди поводыря, не прекословь...
Каким ты представляешь новый терем?
Ты всуе говоришь: Моя любовь.
Любя предмет, люби и тень предмета...
Твой идеал: или пришлец извне
Или
Кровосмешенье всех поэтов
При боге или Сатане...
Твоя мечта: - в стене открытье лаза,
В края, где мог бы, нищий и босой,
Просеять небеса сетчаткой глаза,
Впитать морей аттическую соль...
...Я потому люблю цветные стекла...
Пойдешь благословить союз мостов,
Припомнишь ночь...
И омрачатся окна:
Там ставили вино на стол,
Там говорили об одном и том же, -
Что цены выросли,
Что стены стали тоньше.
Но кто-то говорил:
...Бердяев... Шестов...
Нет, сто не походил
На остров жестов.
...Поет из гроба Элвис Пресли,
Поет "Период меловой",
Петля в зубоврачебном кресле -
Почти над самой головой.
Ты спьяну лепишь об обиде
на бездорожье в портмоне, -
и не мечтать мне о Флориде,
и зимовать на Охте мне...
но кто бы ни питал удачи,
с тобой уединяясь в подвал,
поймет, что и чердак на даче -
не деревенский сеновал.
А после - лестничные коды...
Ну где тебе найти охоты
со мной, треплом и звонарем,
рыдать под каждым фонарем...
Немного быта... избыток уличного костыля,
Премного мучиться...
И это было,
Было
У стен Московского кремля.
Повесь иконы, мысли патриархом,
Пустись бродяжить во Христе...
Ни сыном дома, ни репатриантом
Не осознать себя у этих стен...
Торжественная паранойя.
Метель и скрипка по складам,
В окне - отродье вороное
Устав читает по складам.
Они хотят меня заставить
Забыть, что волен человек
Всегда своей судьбою править
Среди свободных жизни рек.
Глаза замазывайте манной,
Но никогда я не прощу
Тебе, страна, твоим имамам,
Моих стихов
и улиц щур!
Теперь к тебе не подступиться,
Да и тобой не поступиться...
Так разум к нам забудет путь,
И юность тщетна, жизнь горька...
И чтобы ненавидеть - будь
Весь, как припадок дурака.
Но вашу власть я ненавижу,
На площади себя я вижу
С широким площадным лицом,
И шрам - во всю щеку -
Шлицом!
Петрополь...
на правах магната
кого он выдал за себя?
Большой, он говорит - так надо,
заливом свой бокал зыбя.
Куда мне деться от видений,
как полугрезить, полуспать
не полюбив теней и терний...
забыть
или
не забывать,
бродить по городам и весям
из дальних стран до ближних мест,
настрой души,
когда был весь он -
смиренье, хаос и протест:
что нет проезда от иллюзий,
что поклоняются впотьмах,
что копят зло
/я поделюсь им/,
что мы - сырье для новых крупов,
что бехтеревки всех времен
полны калек,
а морги - трупов,
что божий дар - немым итогом,
что мелочен иной поэт,
что пишет власть высоким слогом,
что можно, не сходя с арены,
дичать, что клявшийся в любви -
плохой слуга своей царевны...
придет на сердце /в кои веки/ -
без тормозов под паруса
сбежать от собственной опеки,
искать, заглядывать в глаза,
просить... плечами пожимая
и разговор - до запятой...
но всем отдаться в пожеланье
и бредить каждой красотой...
Вам
/эта дама пожилая,
была так вежлива с юнцом/,
я, безусловно, пожелаю
его увидеть не дельцом.
Вы год от года неустанней
оберегаете чертог
академических изданий.
Их пережить
пошли Вам бог.
Вам
рукоплещет вся больница:
здоровые и дураки.
Забудь меня, моя десница!
Да не протянут вам руки.
Ты
/я надеюсь не последний/, -
в душе храня вороний грай,
побыв в Европе, как в передней,
войдешь в американский рай.
Тебе,
живущему послушно,
поэт три плеши прогудел.
Поговорим, пока мне скучно,
но говорить - не твой удел.
...из золотого руна
Мехом вовнутрь,
Так и от пальцев - струна, -
Видит грязь...
Я пожелаю Вам дивных утр,
Скорбно молясь.
...Я помню: раскололи атом,
но кровь не смыли до сих пор.
Не занимайтесь плагиатом,
здесь нужен бич, а не топор.
Зарядит дождь косой саженью,
смывая старое дерьмо.
Собрать стихи, предать сожженью,
и написать одно письмо!
Проститься в нем не слишком льстиво -
/зачем любителю пяти
больших картин и примитива,
все эти искусы
в пути/,
где горы гордые как горцы
сошлись в недвижное каре,
и пал один, и вот уж овцы
кишат как черви на горе.
Взгляни как камни лихорадит,
как верен свету каждый шаг.
И будь прекрасен, бога ради,
о бога ради только так!
Взгляни на этих скал отрогость:
внизу - река, вверху - снега.
Удел поэта - страсть и строгость.
Неискончаемо.
Всегда!
_^_
|
