[Оглавление]




Встречи  клубней  с  бароном  Мюнхаузеном

  • Спасение барона Мюнхаузена. Первая встреча
  • Как барон Мюнхаузен стал питерским клубнем
  • Барон Мюнхаузен и крутые перцы на пожаре
  • Как барон Мюнхаузен и клубни оказались зайцами



  • Спасение барона Мюнхаузена. Первая встреча

    В один июльский вечер тусовались питерские клубни на Дворцовке. Жара +25. Тоска. Вокруг ролеры прыгают и пластиковые стаканчики объезжают. Маунтициклисты на передних и задних колесах скачут, перед проходящей публикой выдрачиваются. Конные повозки катают гостей Санкт-Петербурга вокруг Дворцовой площади за немалую копеечку.

    В сборе почти весь маленький, клубный, ленинградский скутер-тусняк:
    Стоматолог на Катане, Леша на Дио, Саша Бивис на БВС, Петя на Сепии, Вова Ротакс на Формуле, Саша на ФайерФоксе, Андрюха на Катане, Ромыч Семпер на Дио, Леха Булкин на Адрессе, Вадик на СуперДжоге ЗР, Кирилл СпортМастер на Сепии, Андрей на Трансе, Илья на Сепии Нью, Вжик-Ильич на Дио, Паша Балу на Паксе, два брата Пилота - Андрей и Саша, Славик Лысый на Сепии ЗетЗет, Леша на Ране, Саша на Маджестике, Андрей ДжетСи на Аксисе, Кирилл на Сепии ЗетЗет, Андрей МотоДиДжей Блестящий на Неосе, Петя на Хайяпе, Миха Митрохин без металлического коня.

    Сидит тусня на поребрике, на табуретках, каски по боку и на рулях. Стоматолог сходит в ларь (карету на колесиках), купит за 30 руб поллитра Бочкарева в пластиковом стаканчике, выдует, идет за следующей. Клубни дуют Степана Разина Студенческое по 10.40 за бутылку. В лабазе на набережной Мойки или в продмаге на углу Невского и Большой Морской скутеристы пивасик приобретают. Скука зеленая. Перед глазами уже красные мутные круги от тоски расплываются.

    - Может, на Невское кольцо рванем, - предлагает Петя Калинин.

    - Можно, - грустно отвечает тусня.

    - Может, к Прибалтону на залив впарим, - предлагает Леха Булкин.

    - Давай, - отвечают невеселые парни.

    - Хотите я на ушах по Дворцовке покатаюсь, - спрашивает Вова Ротакс. -Я Стоматыча Катану без проблем сщас подниму.

    - На, держи, Вова, драндулетку, - отвечает Стоматолог и отдает Ротаксу ключи.

    Клубни наблюдают, как Вова ездит по площади на заднем колесе. Все равно невесело.

    - Ребята, а давайте письмо барону Мюнхаузену напишем. Пригласим его к нам в гости в Питер, - предложил Стоматолог.

    - Ооо! Круто! - сказал Ромыч Семпер.

    - Дааа! Крутняк! - подтвердила толпа.

    Стоматолог достал бумагу и ручку. Клубни, покуривая, начали писать письмо немецкому барону.

    "Герр Барон Мюнхаузен. Санкт-Петербургский Скутер Клуб тебе челом бьет. Не прогневайся, герр батюшка, заруливай к нам на скутерный тусняк прямо на Дворцовку. И гостинцы со своего фатерленда не забудь (парочку ящиков пива для братвы). Высылаем тебе специальный дырявый парашют, чтобы ты мог выпрыгнуть с самолета Люфтваффе и рухнуть прямо в ласковые наши объятия. Мы тебя, уважаемый герр, поймаем у Александрийской колонны. Ауфидерзейн. Подпись: Питерские клубни"

    Внутрь веселой толпы, которая сгрудилась над пишущим письмо Стоматологом, пролез никем не замеченный Паша Шнурок.

    - Стоматолог, обо мне напиши, - заверещал Шнурок.

    - Паша, я же тебе обещал, что ты будешь Ремешком. Ладно, так и быть. Приложим к письму твои отпечатки пальцев. Напишем, что ты - особо опасный преступник, вампир-убийца Урусбеков, выдающий себя за слесаря-сантехника Кербабаева. Разыскиваешься Интерполом. Хочешь, Шнурок?

    - Хочу!

    - Ну тогда греби сюда и давай свои клешни. Отпечатки пальцев надо сделать.

    Письмо написано, запечатано сургучом, скреплено гербовой печатью Санкт-Петербургского Скутер Клуба и отправлено голубиной почтой.

    Через пять минут с Центрального Главпочтампа на спец.транс.средстве с мигалками клубням был доставлен ответ.

    "телеграфирую тчк молния тчк вылетаю первым же рейсом тчк урусбеков нужен нам живым тчк барон тчк "

    - Обалдеть! - присвистнула тусня.

    Через час над Дворцовкой уже кружил Гинденбург-дирижабль. Из летучего средства выскочил парашютист, но его парашют не раскрылся. Клубни успели подставить Катану Стоматолога рядом с Александрийской колонной. Немецкий диверсант рухнул на Сузуки всей тяжестью своего тела, поймав металлического коня прямо между ног. У гостя были отбиты только кокки. Так питерские скутеристы спасли барона Мюнхаузена первый раз. Но праздник продолжался.

    - Гутен таг, герр френде! Бир либен дринке бире, битте шен, - в руках барон Мюнхаузен держал два ящика отборного немецкого пивка.

    - Данке шен! - ответили клубни, откупоривая бутылки халявного пива. - Битте дритте! Вот это чел! Салют в честь герра барона!

    И с набережной Невы у Петропавловской крепости загрохотал приветствующий барона Мюнхаузена на русской земле салют. Десять тысяч залпов. Для друга питерским скутеристам ничего не жалко.

    - Ребята, кто по-немецки лопочет? Никто. Надо с ним пообходительнее. Все-таки барон, - сказал Андрей ДжетСи.

    -Герр Мюнхаузен! Не будете ли вы так любезны, не согласитесь ли прокатиться вокруг площади на моем металлическом коне, на котором вы сейчас отдыхаете после дальнего тяжелого перелета и падения? - спросил немецкого гостя Стоматолог.

    - Натюрлих, Маргарита Павловна! - ответил барон.

    - Только по правилам безопасности надо каску на голову натянуть. Я вам, герр барон, дам свой черный белорусский шлем, сделанный по итальянской лицензии. Я его купил в Апраксином дворе за 900 рублей. Вот видите, здесь даже специальные дырочки есть для проветривания и циркуляции воздуха, - продолжал Стоматыч.

    Всем клубням известно. Сесть на скутер и поехать на скутере - это две разные вещи. Перед катанием на табуретке барон Мюнхаузен должен был пройти специальный инструктаж. Технику безопасности барону объясняли всем клубом.

    - Выпьем пива, герр Мюнхаузен?

    - Натюрлих, френде!

    - Ручка газа справа. Задний тормоз на левой ручке, передний тормоз - на правой. Ногами не тормозить. Шлем на голову и стартуйте, уважаемый герр. Понятно?

    - Я воль, Христофор Бонифатьевич!

    Барон Мюнхаузен отжал ручку газа до упора. Ролик заревел и понесся с седаком к Александрийской колонне на полной скорости. Барон с перепуга начал тормозить ногами и не справился с управлением. Катана врезалась в колонну. Мюнхаузен перелетел через руль Сузуки и впаялся головой в Александрийский столп. До летального исхода дело не дошло. Барон лишился всего лишь одного зуба. Белорусский шлем спас немецкую жизнь. Так питерские клубни второй раз предотвратили то страшное, что могло бы случиться с бароном Мюнхаузеном, если бы не проведенный вовремя инструктаж.

    Уже потом, спустя десять минут после спасения барона, когда Стоматолог нашел в пыли Дворцовой площади отломанный клык Мюнхаузена, весь тусняк радостно смеялся. Барон заходился добрым немецким хохотом, демонстрируя клубням щель с отломанным зубом в окровавленном рту. Наконец-то всем было по-настоящему весело. Хорошего человека должно всегда быть много. И сколько еще шуток чудных готовит нам скутерная судьба. Падение, еще падение и еще раз падение. То ли ногу сломаешь, то ли руку, то ли височную кость ненароком пробьешь. Лафа.





    Как барон Мюнхаузен стал питерским клубнем

    Попойка питерских клубней с боном бароном Мюнхаузеном на Дворцовке продолжалась. Вокруг Александрийской колонны тут и там были разбросаны пустые бутылки из-под халявного немецкого пивка. Мелочь на платный туалет у скутерной публики закончилась. Периодически народ отъезжал на своих табуретках к ближайшей подворотне на Милионной по малой нужде. Халява закончилась. Пора было ехать в лабаз за Степой Студенческим пополнять провиант. Кто пойдет за Степой?

    - Я поеду. Я быстрее всех! - кричал Вжик-Ильич.

    - Держи капустень, - отвечал Стоматолог. - Покупай на все! Гулять, так гулять! Отметим нашу встречу с герром Мюнхаузеном по-человечески.

    Зубы барона уже были отрихтованы о питерский асфальт и брусчатку. На память Мюнхаузену клубни завернули его отломанный после падения клык в салфетку.

    - Здравы будем, бояре! - грузил Стоматолог. Вжик только что привез новую порцайку пивасика.

    - Сдунем пенку! Герр барон, угощайтесь, - предлагал Саша Бивис.

    - Гуд, гуд. Карашо, - отвечал Мюнхаузен.

    - Уважаемый герр, пойдем сегодня ночью на дискач по мне на дебаркадер? Я сегодня диджею, - спрашивал Андрей МотоДиДжей.

    - Я воль, герр Блестящий, -соглашался барон.

    У всех от пива уже были глаза в кучу. Полный улет и белоночная красота. Но не хватало скоростного движения. И клубни сели на свои драндулетки, и шмальнули гурьбой с Дворцовки через стрелку Васильевского острова прямиком на Невское кольцо. Тусняк в полном составе забрался по спирали Кировского стадиона на самую верхнюю просмотровую площадку. Кровавый закат ослеплял, отражаясь бликами от раскинувшегося Финского залива Балтийского моря. На водной глади белыми пятнами сверкали яхты и их паруса. Клубни, перемигнувшись друг с другом, решили торжественно принять герра барона Мюнхаузена в свое питерское членство-братство.

    - Герр бон барон, не желаете стать питерским клубнем? - спросил Стоматолог Мюнхаузена.

    - Я воль, герр Дантист. Как ия могью этье сделять?

    - Очень просто. Надо встать в позу рака на карачки, взять зубами бутылку Степы, пить ее до дна и ползать по берегу Финского залива в устье реки Невы. А все клубни в это время будут вам давать корней-поджопников.

    - Оооо! Герр Зьюбодряль, как это утончьенно! Я готов.

    Что сказано, то сделано. Как в сказке топором, так и здесь не описать все пером. Уважаемый герр начал ползать по прибрежному гравию и отхлебывать из пузыря пивко. Как только Мюнхаузен допил последнюю каплю Студенческого, как только последний клубень запендюрил барону корня, в ту же самую секунду, как сивка-бурка, рыжая каурка и жар-птицево перо, превратился герр бон барон Мюнхаузен в типичный питерский клубень.

    - Угар! Че это с ним? - недоуменно смотрели все питерские клубни. - Действительно в картофан превратился. Что теперь делать?

    И только Стоматолог не растерялся. Он досконально знал всю процедуру принятия членов в питерские клубни. Настоящий, уверенный в себе питерский Президент.

    - Надо его полить нашей родной невской водой из Финского залива. Он должен расцвести.

    Петя Хайап зачерпнул своей шапкой-пидоркой воду из залива и полил превращенного, заколдованного барона Мюнхаузена, вернее, тот небольшой картофельный клубень, который молчаливо лежал на гравии вместо уважаемого герра. От воды картофан мгновенно зацвел и вырос в человеческий рост.

    - Теперь его надо полить нашим родным питерским пивом.

    ДжетСи откупорил бутылку Степы и прыснул на гигантский генетический клубень-урод.

    - Герр френде, битте дринке бире, - сказал картофель и превратился в прежнего красавчика бона барона. И даже новый клык у обновившегося Мюнхаузена вырос. Вот как благотворно действует формальное соблюдение правил торжественной процедуры по приему членов в питерские клубни.





    Барон Мюнхаузен и крутые перцы на пожаре

    Гремел победный немецкий марш. Бабахал победный питерский салют. Немецкое халявное пиво закончилось, но клубная жизнь продолжалась. На берегу Финского залива у Прибалтона сидел весь ленинградский скутер клуб и дул в шатре пиво "Сокол" из пластиковых стаканчиков. Отмечали прием герра барона в настоящие клубни. Не оскудела еще земля болотистая. Много еще на ней картофана повырастает. Все приживется. И немецкое, и другое заморское мурло. Разродится богатым клубневым урожаем. Любые культуры выдержит и явит на свет: и питерские клубни, и крутые перцы. Зенит - чемпион! Ура!

    Тусняк с сине-бело-голубым флагом уже несся по Большому проспекту Васильевского острова. На углу 1-й линии перцы почувствовали запах гари. По Съездовской линии пронеслась с сиреной пожарная машина в сторону Тучкова моста.

    - Ребя, пожар! Айда за пожаркой на Петроградскую! Уа! Уа!

    Свирепые табуретки гнались за красной орущей машиной через Тучков мост, по улице Добролюбова, по Кронверкской набережной мимо Петропавловки, по Каменноостровскому проспекту на улицу Дивенскую. Клубням было раз плюнуть обогнать пожарный Зил, но клубная когорта была когортой сопровождения до точки окончательного огненного движения. На углу Каменноостровского и Дивенской горел завод "Знамя Труда". Полыхали оранжевым заревом белые неоновые буквы на стекляшке-параллелепипеде завода "Да здравствует 1 мая!". Лопались стекла и неоновые трубки. Голубое небо заволакивал черный едкий дым. Воняло жженой резиной. На складе завода загорелись и тлели покрышки.

    Дивенская улица была загорожена пятью пожарными машинами. Из открытых люков торчали гидранты. Бегали пожарные в противогазах с топорами и шлангами в руках. Воды на проезжей части было по щиколотку. Добрая хорошая лужа. Зеваки, сотнечисленная толпа, толпилась на тротуаре. Вдоль поребрика можно было проехать поближе к пожару по сухому куску улицы. Все клубни начали объезжать лужу, но герр барон Мюнхаузен на предоставленном ему Санкт-Петербургским Скутер Клубом Дио решил показать немецкий класс. Мюнхаузен рванул на полной скорости прямо по центру улицы по шлангам через водяную преграду. Он хорошо стартанул, но рано финишировал. Герр бон барон провалился вместе с мотороллером в открытый люк, который не был замечен под водой. От Мюнхаузена на поверхности лужи торчали только его нос, два испуганных глаза и треуголка. Публика (и зеваки, и пожарные) ржала до упада. Питерские перцы остановились и тоже гоготали. Клубни превратились в красные крутые чили-перцы. Они стояли в мексиканских сомбреро, корчились от смеха и укокатывались от перченой радости. Главное было - не надорвать животики.

    Но Мюнхаузена надо было спасать. Дедка за репку, бабка за дедку, так далее до мышки-норушки. Так и встали клубни в грядку, будто собрались танцевать гопак. Схватили герра барона за волос пучок, за самую макушку и потянули. Не могут вытянуть, потому что завалились клубни в разные стороны, а в руке Стоматолога торчит гуттаперчивый немецкий паричок.

    - А барон то лысый!

    Схватились за усы и опять вытянуть не могут. Снова рухнули клубни, как подкошенные. Усы у Мюнхаузена накладные оторвались.

    - Да ты не герр барон! Ты дойтч шпион - зимородок! Мы вычислили тебя! Мы к тебе со всей душой, а ты нам в душу плюнул, змиюга. Втерся в наше клубное доверие, - грустно констатировал Стоматолог.

    -Прости, герр Стоматолог! Пощадите, герры чили-перцы! Я вам все сейчас объяснять.

    И муттер-паттер, явно не похожий теперь на уважаемого всеми питерскими клубнями герра фон бон барона Мюнхаузена, начал свой длинный-предлинный рассказ о том, как он рано облысел из-за мотостресса. Однажды в свои младые годы скакал фон барон на своем Буцефале по брусчатой немецкой мостовой в приподнятом настроении. Но злая, презлая судьба подстерегала его за углом лютеранской кирхи. Черная кошка метнулась поперек дороги за серой мышкой. Буцефал поднялся на дыбы и сбросил своего седока, своего несчастного хозяина на холодные камни. Фон Мюнхаузен ударился о булыжники макушкой, и с тех пор у него на теле не растут волосы, даже в носу. Бон барон всегда с раннего детства имел мужественный вид. Настоящий фон не мог менять свой истинный воинский имидж. С тех пор Мюнхаузен носит парик и приклеивает себе накладные усы.

    С затаенным дыханием вся толпа слушала скорбную исповедь настоящего барона. Питерские крутые перцы заглушили двигатели своих металлических коней, пожарные сурово сжимали могучими руками спасательные багры, мамаши с дочурками рыдали. У всех в глазах стояли слезы. Все проклинали злую судьбу и в душе радовались, что их не постигла столь страшная участь. Неисповедимы пути мотожизни. При падении желательно класть мотороллер в юз, и ездить обязательно в каске. Никаких треуголок и пидорок.

    Клубни не могли не поверить барону. Они приклеили клей-моментом паричок прямо к лысой макушке фона герра и вытащили Мюнхаузена из затопленного водой люка. В слабости и в любви к красоте аристократа-немца, питерские крутые перцы увидели его душевную израненность и утонченность. Хрупок, придурок, аристократ. Лыком шит. Но никогда перцы не дадут в обиду своих родных клубней и дружбанов, потому что мир питерского клубня истин, искренин и велик. Вот так. Гуляй, перцы! Дуй по Невскому по весь опор! Гашетку до упора, до самого конца! Но тормоза периодически проверяй!





    Как барон Мюнхаузен и клубни оказались зайцами

    -Когда я биль цвай унд драй раз на Луна, я ..... - пуржил барон Мюнхаузен, грея руки от вечного огня на Марсовом поле.

    Время было 03.11. Промозглый северный ветер терзал тело мурашками под одеждой, хотя клубни были одеты в виндстопперы и мотокуртки. Скутеристы сближались во время очередного девятого шквала. Они приехали на Марсово поле к вечному газовому огню погреть свои лапы, холодные пальцы, обветренные лица. Троицкий мост вздымался разведенным пролетом за их спиной. Памятник графа Суворова в доспехах Александра Македонского защищался от урагана золотым щитом, указывал двуручным мечом на Луну и ехидно барону подмигивал.

    - ..... увидел на Луне лунатиков. Они ходят спиной, - продолжал достопочтимый герр.

    Клубни группировались теснее. Все хотели услышать немецкие залихватские супербайки. Даже сонные бомжи начали вылезать из-под елок от героических революционных могил.

    - Что за сборище? А ну всем разойтись!

    Ментовский уазик осветил дующую пиво "Наш Зенит" толпу у вечного огня. Из желто-синей раздолбайки высыпали опухшие мусора в шапках-ушанках с дубинками.

    - Товарищ старший сержант, мы замерзли. Немного погрелись и сейчас уедем, - Стоматолог как можно вежливее обратился к главному мусору. Мусор топорщился в своей синей ушанке. Его пуржило порывами ветра, но он не хотел улетать.

    - А ну быстро отсюда! Скажи спасибо, что я не конфискую ваши транспортные средства за распитие слабых алкогольных напитков, включающих в себя пиво, в общественном месте.

    Клубни завели свои табуретки, быстро исчезая из-под суровых взглядов питерского мусора. Бомжи начали расползаться в окрестные кусты и заваливаться на и под скамейки. Стоматолог вздыбил своего металлического коня.

    - Братва, айда на Луну с герром бароном. Он знает дорогу. Надо только успеть на последнюю электричку.

    - Круто! Круто! Круто! - завыли моторы и завизжали клаксоны.

    Скутер Клуб рванул по Садовой к Финляндскому вокзалу. Клубни выбрали северное направление, потому что на Луну легче всего попасть через Северный Полюс. Тусняк пролетел по набережной Кутузова на набережную Робеспьера, развернулся и взлетел на Литейный мост за мгновение до мосторазведения, скатился на Свердловскую набережную и мимо памятника "Лукич после поедания грибков залез на гриб-броневичок с целью прочитать апрельские тезисы и устроить октябрьскую революцию" оказались у Финляндского вокзала. Клубни успели на последнюю электричку маршрут Санкт-Петербург - Сортавала.

    Элетропоезд был пустой. Скутерперцы затащили в салон табуретки и нежно на них посматривали, изредка благоговейно их поглаживая. Все закурили "Беломорканал", позаимствованный из-за отсутствия табака на Марсовом поле у местного бомжа. Море на север ведет ведь тоже Белое. Тут нарисовался с клацающим компостером контролер.

    - Ваши на проезд билетики и талоны на провоз ручной клади и багажа предъявите!

    Но предъявлять билеты уже было некому. Под грудами виндстопперов, мотокурток, бейсболок, шлемов и касок сидели дрожащие зайцы с бычками "Беломора" в трясущихся губах и дымили папиросами во весь упор.

    - Придется всех зайцев высадить. Следующая остановка на Марсе, - сказал недовольный контролер Дед Мазай. - Достали. Буду я еще их постоянно спасать.

    И высадил Дед Мазай всех скутерзайцев с их табуретками и табакерками из зеленой электролодки прямиком на Марс. Так герр бон барон Мюнхаузен и питерские клубни в виде серых зайцев оказались впервые на Красной планете. И решили питерские перцы то ли на радости, то ли от горечи закурить еще по беломорке. Сели зайцы в кружок и с первой затяжкой превратились опять в нормальных пацанов. Сидят в кружке на самом южном полюсе вниз головой. Красная планета крутится вокруг Солнца по своей орбите. Мелькают другие планеты: Меркурий, Венера, Уран, Плутон, Сатурналии. А клубни с боном бароном дымят и попыхивают своими беломорками. То ли еще будет. Ой-йо-ой!




    © Игорь Мишуков, 2002-2024.
    © Сетевая Словесность, 2002-2024.





    Версия для широкого дисплея
    [В начало сайта]
    [Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
    [О pda-версии "Словесности"]