[Оглавление]




Поэтическое королевство Сиам: Валерий Симанович.
Верните мистику и право быть невеликим!


Валерий Леонидович Симанович – поэт, автор идеи Поэтического королевства Сиам и один из его основателей (Краснодар, 1988). По профессии врач, работает на скорой помощи.

Родился в 1967 году в белорусском городе Орша в семье медиков. В конце семидесятых Симановичи переехали в Славянск-на-Кубани, а ещё через пять лет в Сочи. В 1984-м поступил в Кубанский мединститут. С 1986 по 1988-й отслужил в армии*, в железнодорожных войсках, после чего продолжил учёбу. В мединституте серьёзно заинтересовался литературой, в частности поэзией. Сказалось на этом увлечении и армейское знакомство с Вадимом Яковлевым – студентом Краснодарского института культуры, "кулька", парнем, как бы сказали позже, креативным и балующимся сочинительством:

К сожалению, Вадик, насколько мне известно, написал очень мало. Зато сыграл в Сиаме важную роль детонатора. Позже, в нулевые, он переквалифицировался в программисты, женился на известной в Краснодаре филологине и в начале десятых уехал с ней по её контракту в Канаду.

Юношеская страсть к неизведанному, непопулярному, к переворачиванию всего с ног на голову и книгам объединила Валеру и ещё нескольких студентов института в тайный читательский кружок. Договорившись с молодой библиотекаршей, ребята собирались по вечерам и воскресеньям в вузовской библиотеке, запирались там и, по словам Симановича, жадно набрасывались на пыльные архивы, на раритетные издания из закрытых отделов, а потом читали друг другу, кто что нашёл интересного. Выбор, конечно, был случайным, бессистемным. Но официозная соцреалистическая литература вместе со всем корпусом псевдоисторической подводки к ней по самой идее кружка проходила мимо. Поэтому из авторов пушкинской поры на первый план выдвигались, к примеру, Вильгельм Кюхельбекер и Александр Бестужев-Марлинский, а из трёх Толстых – граф Алексей Константинович. Гоголь же в глазах юных читателей вырос, увеличился настолько, что "непристойно вываливался из школьной программы" (мем перестроечных лет про школьных умников). Плюс ко всему существовал тогда, в середине 80-х, ещё самиздат, ротапринтные издания... В итоге получилась "окрошка" из редкостных в те времена ингредиентов: тёмная романтика, неоготика, мистика – религиозная и фольклорная, эзотерика, психология, эротика... Серебряный век как символ (серебро сакрально, защищает, интровертно; золото социально, агрессирует, экстравертно)... Камасутра, раджа-йога, индуизм, Книга Еноха, толстовство... Платон, Григорий Сковорода, Артур Шопенгауэр, Фридрих Ницше, Отто Вейнингер, Джеймс Джордж Фрэзер, Жан-Поль Сартр, Альбер Камю, Умберто Эко... Зигмунд Фрейд, Карл Густав Юнг, Эрих Фромм, Эрик Берн, Абрахам Маслоу... Елена Блаватская, Георгий Гурджиев... Даниил Андреев, Велимир Хлебников (очень плотно в отличие от Маяковского – главной звезды в СССР), Валерий Брюсов, Александр Блок, Николай Гумилёв (из брошюры журнала "Огонёк"), Михаил Кузьмин, Серапионовы братья (знакомство с ними послужило толчком к созданию Сиама), Сигизмунд Кржижановский, Витольд Гомбрович, Николай Рубцов (Есенин тоже, но он был слишком известен)... Позже, уже после основания Сиама в 1988-м году, этот свод пополнили ещё и французские парнасцы и символисты, особенно "проклятые поэты", в том числе Лотреамон, вместе с английскими "окопниками" (Ричард Олдингтон, Уилфред Оуэн) и Джоном Дос Пассосом; замечу – не писателями "потерянного поколения": Эрнест Хемингуэй и Эрих Мария Ремарк были более-менее канонизированы в СССР. Та же логика прослеживалась и в музыкальных предпочтениях. Несмотря на большую любовь к популярнейшим "Битлз", "Роллинг Стоунз", "Пинк Флойд" и тому подобным, первенство всё же отдавалось почти неизвестной рок-группе "Кинг Кримсон". Личные открытия художественной правды – поиски священного Грааля искусства происходили в области изрядно подзабытого, забытого, а то и вовсе канувшего в Лету или запрещённого прошлого, – примерно, как у прерафаэлитов, – и вылились в очень странные, даже удивительные для Краснодара конца 80-х – начала 90-х стихи.

Помню, как во время самого первого знакомства с Симановичем я услышал его "Плач вурдалака" (1989):

Это действительно могло тогда шокировать. Тем более людей, подвизавшихся на "ниве кубанской литературы" и воспитанных в духе журнала "Кубань", главным редактором которого был в те годы Виталий Канашкин. Представьте: тут вам не продвинутые Москва и Питер (тогда ещё Ленинград). Здесь – вот так, почти никак. Целина, можно сказать. Устроенная по старой доброй схеме: религиозная идеология (на тот момент коммунизм) – самодержавие (любой вождизм) – народность (которую можно крутить как угодно). И вдруг из неё, из этой самой целины... вернее, из нивы, из бескрайних степей, засеянных златоносной пшеницей (про голод 1930-х умолчим), солнцеликими подсолнухами... из нивы, политой героической казацкой кровью (про коренных жителей умолчим) и потом доблестных хлеборобов (про конфликты мужиков и казаков умолчим)... а также щедро снабжённой прочими печатями и штампами... вдруг на тебе – вместо "светлого будущего" полезла какая-то адская навь... Но виноват был во всём, конечно, не Симанович, а Михаил Сергеевич Горбачёв. Ещё вернее – библиотека. Любая, без исключений.

Очень смахивала такая поэзия на творчество московских современников Сиама – куртуазных маньеристов. При сильно развитом желании подыскивать всему научные объяснения в этом можно усмотреть две версии культурного прайминг-эффекта в различных локациях и средах. Поразительно, но и "дни рождения" обеих групп почти совпадают: у Сиама 17 декабря, у куртуазных маньеристов 22 декабря 1988 года.

Сходство с куртуазными маньеристами было характерно для всего Сиама, по крайней мере в начальный период его существования. На одно из первых своих выступлений – в "кишке" общажного городка КубГУ (так на студенческом сленге именовалась крытая галерея, соединявшая два многоэтажных корпуса; нынче здесь находится площадка проекта "Точка кипения") – сиамовцы явились в строгой академической одежде, при галстуках-бабочках. Не хватало только тростей, перчаток и цилиндров. Возможно, то был стёбный отклик на пародию русских футуристов, пощёчина их антидендизму и атеизму (верните элегантность и мистику! – оставьте скандальность), да и вообще всему сверхчеловечески-гражданственному советскому искусству (расслабьтесь! верните несерьёзность!), своего рода реакция. Но в мае 1990 года, когда я стал этому свидетелем, пока ещё ничего не понимающим, душарой, дембеля-сиамовцы уже знали о куртуазных маньеристах (а позже и дружили с Андреем Добрыниным). Да и не только о них, если взять современную на тот момент литературу. Театр абсурда (Сэмюэл Беккет, Эжен Ионеско), Генри Миллер, Чарльз Буковски, Дмитрий Пригов, Тимур Кибиров, Игорь Иртеньев и, конечно, Иосиф Бродский, – таковы были влияния. Распределённые, разумеется, неравномерно, в соответствии с индивидуальными наклонностями каждого участника группы. Если Виговского, о котором я расскажу позже, в 1980-е – 90-е вдохновляла высокая классическая поэзия, рациональная и витиеватая, отчего он старался не писать под Бродского (между прочим, ребята сочинили письмо Иосифу Александровичу с приглашением посетить Краснодар), то Симанович изначально чурался академизма и барочных красот, высмеивал их и придерживался линии простецкой, сдобренной самоиронией. Вроде "Я всю жизнь свою провёл в мытье посуды / И в сложении возвышенных стихов" (Пригов). Отсюда, например, вот это, 1992 года:

Впрочем, учитывая общую "нормальность", привычность метра (в данном случае – рифмованный дольник) и жанра (в данном случае – романтическая идиллия с элементами символизма), и у Валеры были проблемы с поэтической самоидентификацией. Но решались они в модном тогда травестийном, контрпафосном ключе. Вот и здесь не может не обратить на себя внимание блаженство тихого сна в маленькой пыльной комнате, что влечёт, в свою очередь, вопросы к адекватности/идеальности персонажа и вообще к серьёзности всего лирического высказывания.

Помимо таланта писать столь необычные для Краснодара тех лет стихи, то убивающие наповал своим "перевёрнутым спиритуализмом", то "раздражающе мещанские", причём порой даже намеренно аляповатые, по-панковски косноязыкие (кстати, Валера сотрудничал в качестве текстовика с краснодарскими панк-группами "Герои Союза", "Н.Е.Т." и "ДРЫНк"), был у основателя Сиама ещё один дар – прекрасного дипломата и энергичного организатора. Благодаря Симановичу состоялось не только само Поэтическое королевство Сиам, но и огромное число мероприятий, особенно в 1990-е, в период максимальной активности "братства", – поэтических вечеров, литературных дуэлей, презентаций, квартирников, творческих посиделок, хеппенингов, а также были налажены выпуск альманаха "Новый Карфаген" (1997) и множество нужных контактов и дружеских связей. Можно сказать, главным образом именно Валера "мутил" всё самое интересное в литературной жизни Краснодара с конца 1980-х по начало 2000-х, объединял людей искусства и околоискусства, самых разных, в том числе разных творческих профессий. И это несмотря на трудную, морально и физически выматывающую, совсем не творческую работу на скорой помощи.

Сперва крохотная комната на девятом этаже общежития мединститута на улице Шоссейной (теперь 40-летия Победы) и – параллельно – маленький домик Олега Виговского на Дербентской, а затем уже более просторная комната жены Симановича, актрисы Краснодарского ТЮЗа Елены Дементьевой, в артистической трёшке в Юбилейном микрорайоне, и тоже на девятом этаже, и тоже в очень похожей на общажную "свечке", были в 1990-е местами паломничества для молодых краснодарских литераторов, философов, актёров, художников, музыкантов. В том числе для меня. Созданная при Союзе писателей Ассоциация молодых писателей Кубани, АМПК, значительно уступала Сиаму. И по известности, и по реальной, а не номинальной молодости и горящести представителей. Но самое главное – по той таинственной притягательности, какой может обладать только вдруг разрешённое полуподполье – орденоподобное братство.

А что теперь? Не знаю. Я уезжал из Краснодара дважды. В 1999-м – на десять лет в Москву. И в 2017-м, после героической эпопеи с сайтом "Сфера", – думаю, что навсегда. Но знающие люди говорят, что большой южный город, несмотря на явный урбанистический расцвет и наличие подотчётных "Точек кипения", в культурном плане снова скукожился до той самой, ещё досиамовской целины. К сожалению, таких всплесков культурной жизни, какие наблюдались в 1990-е и 2010-е, здесь больше не видно. Остались только воспоминания и стихи.

Некоторые стихотворения Валерия Симановича "согласно действующего законодательства" пока не могут быть включены в подборку. А сам он в 2020-е практически ушёл из публичного пространства, перестал поддерживать сетевые литературные проекты, в том числе сайт альманаха "Новый Карфаген", и посвятил себя семье, работе, написанию мемуаров, изданию книг. Вот что он пишет в одной из них: "В поэзии я искал тонких чувств, смутных эмоций, которые сложно выразить в прозе. Я люблю философию и теософию в чистом виде, уважаю науку, поэтому не терплю примешивать их в поэзию, по мере сил избегаю ссылок и цитирований, так как подобные ухищрения, хотя и придают значимость автору, но лишают произведения изрядной доли самостоятельности. Так что <...> мою поэзию можно назвать камерной. Что же касается её читательской привлекательности, то здесь я обычно исхожу из собственной теории периодической таблицы поэтов (как у Менделеева), где каждый поэт – элемент – имеет свой атомный вес. Есть золото, есть свинец <...>, и порой неизвестно, что, когда и кому больше всех окажется нужно и интересно".

Сева Арматурин, 4-21 ноября 2024







© Савелий Немцев, 2024-2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2024-2025.
Орфография и пунктуация авторские.



Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]