[Оглавление]



НЕМАЯ  РАДУГА


 



* * *

Он считал насекомых раскрытой груди и с букашками
говорил, поднимая от сердца к губам как у негра.
А она, пролетев над его головой вверх тормашками,
приземлилась на заднем дворе одинокого егеря.

Егерь пухлой рукой взял её аккуратно за волосы,
поволок на кровать ("Ах, клоповник!" - шептала, счастливая),
а в ночи снова вышел во двор и достал из-за пояса
флягу, пахнущую бородою и тёмною сливою.

На рассвете у женщины страшно чесалось под мышками,
а у левой груди трепетало, как шаткая лестница, -
и она, не желая лежать с кипячёной одышкою,
встрепенулась и прыгнула в лес непонятной медведицей.

Её хвойная шерсть развевалась волнами упругими
и в огромных глазах одинаково двигались ели:
разрыхляя холмы, волоклась неразборчивым плугом,
а в задворках ума трепетали цветные постели.

Ты, земля, ощетинилась бором, колючим репейником
и плевками-букашками под травяными напорами.
Расскажи, отчего под собой и в себя постепенно
остываешь и дышишь насквозь бесконечными порами.

_^_




* * *

сердце облеплено пухом
тонкого томного тополя:
тронуть - шагнуть к воплю,
а нет - костенеть духом.
лошади в голове -
лошади в узкой груди.
звенья вокруг кости -
козыри в рукаве.
как за стеклом муха.
быть и скучать жутко.
дайте ещё минутку:
к рельсам припасть ухом.

_^_




* * *

Монета - луны внучка.
Все буквы порвать, лопнуть.
Как важно рогатой тучке
копытом топнуть!

Монету узнать прежде,
озябнув спиной прилива -
как мешковатой одеждой
тряхнуть гривой.

Отлив я зову монетой, -
сухими исчез словами.
"Набухни дождём, планета,
завой островами", -

все рваные - в вод тенеты.
Луна над водой - вами
верни мне, чего нету -
зевни островами.

_^_




ЯЩЕРИЦА

Я сею уродохвостами, чтоб хорошо себе помнить.
"Это похоже на правду", - шепчут усталые листья
вниз - то в горячее солнце вдавлены осени крики
из ниоткуда (вернее студёных равнин циферблата).

Вижу зрачка вертикалью, перечеркнув горизонта
нить. Чтоб не жульничать в прятки, мне предназначены лапы.
Если тревога помехой вырастет снова (бесспорно) -
саженцем к месту приладить; не дожидаясь отростка

в бодром постмаршевом ритме равенством выбелить волны.
(Я маринист, не видавший лужи, читавший о море -
таинстве столь недоступном, как уравненье значений.)
Краткостью я коченею в свидетельной меди заката.

Как одинаково скучно, сонно, и главное - дико,
судя по памяти урне. "Это похоже на правду", -
листьев знакомая плоскость. Слух: обороты в ответах
схем надчертёжных объёмов вне ностальгии вопроса.

_^_




* * *

Голос занозистых и недопонятых досок;
мёрзнущий поезд шипит недовольным питоном;
гул холодильника (полупустой недоносок);
раковина и растущие из колонны...
В окнах чернеют углами твоих коробок
комья о смехе, тоске и потёкшей туши.
Если питон на рельсах далёк и робок,
мышь за стеной беспардонно развесила уши,
слушая, как скрипит недобито койка,
слушая, как в шкатулки смеясь, рыдая,
крепче сплетаемся пальцами. "Мыши только
лишь от тревоги шпионят, жуя, голодая".

_^_




* * *

чудаческой усталости кажется, будто
от "ординария" пахнуло на её глухое покрывало
зазеркальной экзотикой.
самолюбие жалости тем более худо,
чем больше мáксим провоцирует сонливость.
я господин своих немых печалей,
жую чизбургер и с трудом ворочаю языком,
с трудом помалкиваю.

_^_




* * *

Повсюду-гостиница рассредоточенных требований
(sweet home вспоминается как недалёкая жизнь)
в морозы безречья глядит из настенных расследований
тоскливой сонливостью отмавзолейных пружин.

В моей одинокой прогулке а-ля предисловие
читается тяга и крепость подвытяжных вин,
прозрачных, приятных; сожмуренного изголовья;
чистообнажающих и своечасных лавин.

_^_




* * *

Дуга над горизонтом,
пока остывшей мысли
мы уголь грызли.
От звона клонит в сон. Ду-
бовый лоб над носом-мостом -
утёсом.
Ещё одно словечко,
и кончик носа -
звездою в печке.

_^_




* * *

Я танцую, чтобы вытоптать
(осторожных пальцев искорки),
протоптать дорогу.

Локон проволоки выпутать.
(Травы жмутся к Твёрдой при смерти.)
"Пусто" обрастает "строго"

или "много". Вид на выпады:
губы; тайны для чужой руки
("отпусти"-порога).

_^_




* * *

По-настоящему беспокоят только мелочи.
И я понимаю всякого рокантена
на дрожащей дороге тела. Чи-
жи угодили в термитник колена:
мы, я - радуюсь маленькому успеху
крючка, заброшенного в плетни фразы,
словно это затычка, а не прореха
и не схоже с рождением от произвола таза.

_^_




* * *

Мановение хриплого ногтя.
Слепота - напускная - увы,
недовяленным воздухом октя-
бря - аквариум для головы.
Три скафандра и голое тело.
Переспелая вязкая пыль
под приталенным грохотом ела
сарацинной помады ковыль.
Головами похожи на выхлоп.
Шаг, измотанный в труб синеву.
От пустого сонливый и рыхлый,
я бросаю дороге: "Плыву".
Полоса из дорожной разметки.
Цвет опавший рисует кольцо -
бурю ржавых диаметров ветки
беспардонных ударов в лицо.
"Я отдамся за эту страницу";
"я отдамся на". Лунных широт
небывалых, невиденных "слиться" -
или тучное "круговорот".

_^_



© Никита Никитенко, 2013-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]