[Оглавление]




ПРОСТРАНСТВО  УСЛОВНОСТИ
О  Лене  Элтанг  и  Михаиле  Квадратове


С выступления Лены Элтанг в Москве, в Булгаковском доме, прошло уже немало времени, а накопившиеся мысли удалось как-то собрать по записным книжкам только сейчас. Время обладает способностью делать вещи и тексты четче, выхватывать важные детали и погружать в дымку менее значимые. Собственное восприятие оно превращает в объект наблюдения.

Элтанг надо слушать в авторском исполнении. Она читает очень эмоционально, артистически. Неожиданно выделяет голосом строки, не казавшиеся важными при чтении с бумаги или экрана. Не предполагал, пока не услышал собственными ушами, что стихи Элтанг - особенно последние с их орнаментальностью, птичьим языком - можно исполнять с такой экспрессией. Послушаешь ее - и хочется подружиться с этим человеком, чтобы можно было иногда общаться на тему поэзии: интересно, как она смотрит на те или иные вещи. Такое ощущение внезапного тепла и духовной близости - пусть беглое, проходящее - порой дороже интеллектуального удовольствия или упоения ритмом, которые могут сопровождать восприятие стихотворений со сцены, не говоря уже о физической усталости и отвращении к жизни, возникающих после большинства выступлений поэтов.

Тем не менее, от вечера у меня осталось тягостное впечатление. Я убедился в очередной раз, что Элтанг - тонкий мастер звука, цвета, ритма. Но вакуум, стоящий за новыми стихотворениями, только рельефнее воспринимается, когда автор технически безупречен и хорошо читает. Эта пустота удручает. Конечно, Элтанг - некое явление с точки зрения "чистого искусства", ее легко выделить. Но в России привыкли ждать большего от поэзии, чем умение сочетать слова. Мы хотим, чтобы поэт был еще и мыслителем, и шутом, и летописцем эпохи, и пророком. Последним поэтом такого масштаба был, мне кажется, Бродский, а потом как-то помельчали авторы. Нет, поправлюсь. Просто каждый сегодняшний сильный автор силен в одной из ипостасей, а таланта всеобъемлющего - нет.

И еще: нет того, кто решал бы с каждым стихотворением новую художественную задачу, а не крутил бы свою шарманку из одной подборки в другую. Я утрирую, разумеется. Но поэт Элтанг будет меняться, потому что поэт меняется. И не надо ставить ей окончательный диагноз, как и всем нам не стоит его ставить. Это ведь разновидность похорон.

О диагнозах хочется сказать еще несколько слов, категоричных настолько, насколько возможно. Сегодня мы приспособили формальное мышление к творчеству, и это не прекратилось с советского времени, только приняло другие формы. Вместо того, чтобы дать литературе измениться вместе с действительностью и людьми, мы, поэты, осуществляем над ней насилие. Литературные концепции - порождение абстрактного, научного мышления, в то время как для поэзии нужно образное мышление. Что это такое? Это не мышление по заранее заготовленным моделям, проникающим в практику из литературоведческих или философских теорий (например, пресловутая "интертекстуальность"), а непосредственное осмысление действительности, происходящее не столько по законам логики, сколько по принципам сходства, смежности, созвучия, интонационной инерции. Пастернаку, Мандельштаму через личностное удалось запечатлеть мир ярче, рельефнее, четче, чем когда-либо был способен теоретически подкованный реалист или постмодернист. И Элтанг в своих лучших вещах этого достигает.

Помню, как первое стихотворение, прочитанное мною у Лены, поразило меня чеканной прозаичностью:

Этому стихотворению Элтанг уже несколько лет и с тех пор она изменилась очень сильно. Во-первых, исчез схематизм ("Фортуна.Флер.Фасад.Фасон"). В новых стихотворениях его нет; то, что раньше легко распознавалось как прием, перешло в естественное движение самой речи. Зато исчезла и фотографическая четкость. Наоборот, последние стихи как будто смотрят на читателя через запотевшее стекло, а то и расползаются по стеклу как маслянистая пленка.

Это прекрасно, но когда читаешь большое количество подобных стихотворений, хочется спросить, о чем и к чему это. Навязчиво возникает предположение некой связи между форматом сети и опустошенностью словесного мастерства. Вспомним о двойной условности самой литературы. Известно, что язык, с помощью которого мы познаем мир, - система условных знаков. А литература использует эту систему, чтобы создать условную художественную действительность. И теперь в этот круг явлений вступает фактор сети. Сеть сама по себе - пространство сплошной условности, игровое пространство. Здесь нет настоящих коллизий, потерь и обретений; это имитация жизненных ситуаций, ситуаций общения - в сети есть только духовное измерение. Театр, состоящий из одних декораций. Может быть, поэтому строчки "захлебнувшийся маленький мускул/в летний пепел петит обращать" не вызывают в сети недоуменного отторжения.

Рассуждая о декоративности, хочется привлечь творчество еще одного популярного в сети автора - Михаила Квадратова. Вот он пишет будто бы о себе самом:

Населяют этот мир - вещи (наперсток, шоколадный шар, карамелька, фломастер...). Вещный мир. Причем вещи, изготовленные из несвойственных им материалов (плюшевая могилка) и, как правило, в необыкновенных сочетаниях.

Вещность распространяется на природные явления (снег из ваты, небесный целлофан) и человеческую физиологию (сердце из свинца). Важно не сколько то, что происходит, сколько то, как это обставлено. Декоративность квадратовского мира объясняет его трагичность, обреченность на гибель. Интонация его стихов чаще всего печальна.

И есть от чего. Это трогательный и беззащитный мир детства (пластилиновый музей). Кстати, поэтому там появляются и гномы и феи, и собачки, которые кушают "тролликов". Некоторые из этих существ очень опасны ("на елке первым из повстанцев повиснет злобный лилипут"). Ведь другая сторона медали этого декоративного мира - это его чуждость привычному.

Но лучше всего высвечивает взаимосвязи эта миниатюра:

Трагизм не в том, что погибнет кролик и утоп его возможный спаситель - гипнотизер змей. А в том, что батискаф - картонный. Неприспособленный к плаванью - потому что декоративен. Квадратовский мир обречен. Он беззащитен. Даже боги этого мира - "латунные", "брошенные" или даже "спящие".

А вот и параллель с Элтанг:

И далее в том же духе.

Что здесь происходит? В сущности, ничего. Как у Элтанг в "Золотые зеленые злые...".

И все же нельзя, мне кажется, говорить здесь о "бессодержательности". Настоящая поэзия - а я полагаю, что здесь мы имеем дело именно с настоящей поэзией - уже самой плотью стиха передает некий смысл. Содержание тогда есть форма, а форма - содержание. Разделяют эти понятия, чтобы анализировать литературу, а никак не для того, чтобы писать стихи. И при анализе исследователь понимает, что это допущение, нужное для построения моделей (которые в свою очередь необходимы, чтобы разобраться, структурировать явления). По сути дела, каждый формальный, организующий элемент можно рассматривать как содержательный по отношению к иерархически нижестоящему элементу. Так, ритм, который мы привыкли считать элементом формы, наполняет метр конкретным содержанием (набор метров ограничен, ритм индивидуален). От метра к ритму, от ритма к синтаксису и так далее. Поэтому нет содержания, которым наполняют форму, как водой стакан. Если у вас идея, а вы ее уже облекаете в некую форму, то это не стихи, а упражнение в стилистике. Этого у Элтанг и Квадратова нет. Поэт следует интуиции, его влечет инерция самого языка. Естественно, у него постепенно вырабатываются проверенные ходы. Бессмысленными стихи станут тогда, когда эта интуитивная связь потеряна, а наработанные приемы остались. Нас губит автоматизм.

Поэтому поэзия - поиск. Каждый прием должен быть пережит не как прием, а как происходящее здесь и сейчас. Поэту может изменить интуиция, потому что выработалось слишком много готовых схем - интонационных ходов, ритмических, образных. Вот в этом случае стих выхолащивается, теряет связь с действительностью. Потому что поэт должен постоянно немножко меняться, так как мир вокруг меняется. Либо слух развивается, либо исчезает.






© Евгений Никитин, 2005-2024.
© Сетевая Словесность, 2005-2024.



Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]