[Оглавление]




ПОНОС


Нет, не так я хотел начать. Не так. Я думал: вот, напишу рассказ без единого матерного слова. Понимаешь? А вот не получается. Знаешь почему? Потому что мне хуево. Иначе не напишешь. Тебе бы тоже, наверно, было бы хуево, если бы, как гром среди ясного неба, на голову твою рухнул текст. Читай:

Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. НО ТУТ ВСПЛЫЛ ПАРЕНЬ ИЗ

ПРОШЛОГО. ЕСЛИ ОН МНЕ ПРЕДЛОЖИТ ВЕРНУТЬСЯ,
Я ВЕРНУСЬ. НО Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ.

Логика ясна? Мне лично нет.

Я еду домой. У меня страшно бьется сердце. Или не бьется? Но все равно страшно. К башке прилила кровь. На глаза выступили слезы. Захожу в квартиру. Первым делом включаю проигрыватель. Музыка - вот что мне сейчас необходимо. Час-полтора под музыку жалею себя. Ну, думаю о том, как мне хуево. Понимаешь? Потом иду срать. Вот! Я же об этом давно хотел написать! Месяца четыре, может. Немедленно за стол. Это должно отвлечь. Иду в ванную сполоснуться перед творческим процессом. Знаешь, что я с себя сполоснул? Ее длинный черный волос. Один из тех, которые так любил... Ладно, проехали.

Беру "Паркер". Ее первый подарок. Сажусь и пишу...



ОН

Я с ним знаком лет десять. Вместе стихи читали на поэтических вечерах. Худой такой, очкастый. С комплексами. Не краснеет, правда. Видно, комплексы не той системы. Но такой, из тех, кому вечно не везет. Мы с ним одно время бухали часто. О литературе говорили. Коньяк, шоколад. Лимон.

Давно не виделись.

Это он назначил встречу. Я угощаю, сказал. Уже должно было насторожить, хоть никогда и не был жадиной. Но с чего бы вдруг?

- С-с-слушай, - говорит. - Х-х-хочу с-с-с т-т-тобой п-п-пог-г-говорить.

Да, заикается еще. Ну, не только сейчас, допустим, от волнения. Всегда. Сейчас-то, конечно, заикается сильнее. Переживает. Видно по нему. Что-то внутри долбит.

- Давай.

- Т-т-ты вот ч-ч-часто т-т-телок меняешь...

- С чего ты это взял? - удивляюсь.

- Н-н-ну, т-т-ты...

Слушай, утомляет это заикание изображать. Рука устает. Ты просто помни, что он так говорит. А писать я буду без этих "н-н-н" и "т-т-т". Хорошо?

- С чего ты это взял?

- Ну, ты все время с разными телками ходишь.

- Видимость это. Знакомые просто. Любимая-то одна.

- В любом случае, опыт общения с ними у тебя есть.

- Так у всех есть. Ты же с ними тоже более или менее регулярно уединяешься.

Сам мне рассказывал, когда бухали вместе.

- Да, регулярно.

Ну вот, не краснеет.

- Тут, - говорит, - другое.

- Рассказывай.

Официантка приносит коньяк. Выпиваю. Жру лимонную дольку. Он тоже пьет. Без настроения.

- Я тут влюбился.

- Отлично. Поздравляю. Хорошенькая?

- Да. Не в этом дело.

Дает знак официантке повторить. Та не задерживается. Пьем.

- Ну.

- Ты в постели когда-нибудь хотел по большому?

- Срать, что ли?

- Да.

- Конечно. Бывает, спать ложишься, и вдруг приперло.

Причем тут срать?

- Нет, не перед сном. Понимаешь?

- Нет.

- Когда с девушкой.

- Когда мы лежим с ней вместе?

- Да.

- Тю, и такое бывает. Поднимаешься и идешь в сортир.

Волнуется. Еще один заказ. Нажремся ведь так.

- Вот, - морщится. - Вот когда ты, ну, только на нее забираешься. И вдруг понос.

- Такого не было.

Пью свой коньяк.

- Ты что, на своей обдристался? - спрашиваю.

- Нет, - заикается. - Успел до туалета добежать.

- Ну и нормально. Она же не сказала, что знать не хочет тебя, серуна?

- Нет.

- Вы же продолжаете встречаться?

- Да.

- Мало ли у кого что бывает? Сегодня ты съел чего-нибудь, завтра - она.

- В том-то и дело, что не ел я ничего. А понос у меня все время. Стоит только на нее взобраться.

- Бздишь, что ли?

- Если бы я пернул, то не добежал бы!

Совсем плохой.

- Я имею в виду, боишься ее?

- Нет.



Я

Папа почему-то решил везти нас с братом на каникулы в поезде. Через Москву. Ашхабад - Москва. Не близкий свет. Ехать около недели. Но мне нормально. Люблю поезда. В самолетах меня рвет. Самолеты ненавижу.

Папа выходит на станциях, покупает черешню. Знай себе, смотри в окно да косточки не глотай. А то от косточек операцию на животе сделают.

Ой, какать захотелось.

- Папа, хочу какать.

- Ну так иди в туалет.

- Я один не хочу.

- Не морочь голову.

Вот не понимает! Там же кругом чужие люди. Там, за территорией нашего купе, мальчику одному делать нечего. Решено терпеть.

Ага, не так-то легко.

- Папа, я сейчас укакаюсь!

- Туалет в конце вагона, - папа повышает голос. - Здоровый лоб уже! Дойдешь сам!

Обидно до слез. Я же не мороженое прошу! Чего кричать? Выхожу из купе. Иду в конец поезда. Захожу в туалет. Закрываю дверь. А защелка не защелкивается.

Мамочка!

Пробую еще раз. Нет, не защелкивается! Кака вот-вот прорвется! Не защелкивается! Но я же не могу с незакрытой дверью! Вдруг кто-нибудь откроет! Не защелкивается! И увидит как я какаю! Папа! Начинаю реветь! Не защелкивается же, папочка! Папа! Кака прорывается и тянет мои колготки к полу...



* * *

Знаешь, почему мне ТАК хуево? Она же любила меня. Может, и сейчас любит. По-своему как-то. И я ее любил. Наверное, и сейчас люблю.

Говорила, что любит меня больше всех на свете. Понимаешь? Я же расслабился. Вижу, действительно любит. Любит же! И тут бац на голову:

МОЖЕТ, ОН И НЕ ЗАХОЧЕТ НИЧЕГО. НО

ЕСЛИ ПОЗВОНИТ, ТО Я С НИМ
ВСТРЕЧУСЬ. НЕ ЗНАЮ, ЗАЧЕМ. ХОЧУ,
ЧТОБЫ ТЫ ЗНАЛ ОБ ЭТОМ. НЕ ЗНАЮ.
ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ. НО ЕСЛИ...

А мне что делать? Ждать его звонка?



ОН

Прошло дней пять. Он снова угощает.

- Не понимаю, что происходит.

Ты помнишь? Он заикается.

- В смысле?

- Не понимаю. Пока мы с ней гуляем - нормально все. Пока обнимаемся - тоже хорошо. Целуемся.

Ничуть не краснеет.

- Только я на нее взбираюсь...

- Ты что, не входил в нее ни разу?

- Не успевал.

- А позу другую не пробовал? Не только же сверху...

- Пробовал.

Признаться, раньше я его с бабой не видел. Ну, ты понимаешь, любимую же всегда видно. Или постоянную. Это моя женщина. Это мой мужчина. А он то с художницей, то с поэтессой. Не постоянно. Не встречался, то есть. Я ведь тоже часто хожу просто со знакомыми бабами.

- Слушай, это смешно, конечно, но, может, клизму перед ее приходом поставить? Просраться. Чтоб потом нечем было.

- Да не в животе дело!

- А в чем?

- Не знаю! Но не в животе!

- Ты ее любишь?

- Да!

- А она тебя?

- Да.

- Ну ты же не боишься?

Стараюсь быть деликатным.

- Ты же не боишься заниматься с ней сексом?

- Нет! Я хочу ее! Понимаешь? Я очень сильно ее хочу!

Представляю себе!

- Может, надо не очень хотеть?

- Д-д-да п-п-пошел т-т-ты н-н-на хуй!

Да, только "хуй" выговорил не заикаясь.



Я

Я иду по Киеву. От театра к театру. Собираю расписание спектаклей на месяц. Репертуар. Такую работу мне предложил один писатель. Предприимчивый. Мы потом такую программку по посольствам рассылаем. Те привыкают. Хотят еще. А мы говорим: еще - за деньги! Они и начинают подписываться.

Но пока не привыкли. Выхожу из Оперного. Отхожу порядочно. Вдруг, приперло. Чувствую, жидкое бьется о борт корабля. Я на Ярославов Вал. Там дома под снос есть. По дороге киоск газетный. Но купить газету не успеваю.

Ярославов Вал упирается в Львовскую площадь. Там техникум радиоэлектроники. В нем я учился. Знаю, где сортиры. Не срать же в центре города.

Но не дойду. Мама пирожков испекла.

Дом. Дом огорожен забором. Но один подъезд почему-то нет. Не огорожен. Двухэтажный. Взлетаю на второй этаж. Расстегиваю ремень. Чу! За дверью разговор. И пахнет едой. Готовят что-то. Вкусно. Выйдет же кто-нибудь обязательно, когда я усядусь. Стыд, бля! Мамочка! Папа!

Застегиваю ремень!

Выбегаю из подъезда! Мчусь вдоль забора! Была же дырка! Есть! Врываюсь в подъезд! И чуть не падаю в подвал! Пола нет! Только балки! Расстегиваю ремень! Ширинку! Снимаю одним движением и брюки, и трусы! Полилось! В подвал полилось! Лучше нету красоты, чем посрать с высоты! Где там театральная афиша?



* * *

Ты пойми! Мне с ней было хорошо. Как ни с одной другой. Я ее с родителями познакомил. С братом старшим. Бывшей своей признался. Ведь о других не говорил, хоть и не надеялся на возрождение былых отношений. Да, "былых отношений". А тут признался. Четыре дня назад буквально.

МНЕ С ТОБОЙ ОЧЕНЬ ХОРОШО. ОЧЕНЬ.

НО Я НЕ МОГУ БЫТЬ УВЕРЕННОЙ В
ТОМ, ЧТО ОН НЕ ПОЗВОНИТ.

Блядь, да как же пережить это все? "Паркер" ты мой, "Паркер". Ну скажи мне, есть счастье на земле? Нету нихуя! Ничего. Я парень крепкий. Переживу как-нибудь. Переживу, бля.

Весь день не жрал.



ОН

Мы не созванивались с ним месяца три, наверно. Или четыре. Сталкивались, конечно, на тусэ-мусэ разных. Вначале я его с бабой встречал. Нормальная. В фенечках, правда, вся. Хиппи, что ли? Взгляд малохольный. Но не уродка. Господи, мы все в тусэ по-своему ебнутые.

Сталкивались. Но за руку не здоровались.

Потом он стал появляться один. И редко.

Сейчас вот стоим в наливайке. Я угощаю. Говорить особо не о чем. Думаю, у обоих у нас понос его в голове. Но, в конце концов!

- Слушай, ты расстался со своей этой барышней?

- Да.

- И что?

- Что?

- Ну, поноса нет?

- Блядь, да он был только, когда я ей всунуть пытался!

Не краснеет.

- Встречаешься с кем-нибудь?

- Нет.

- Это у тебя психологическое...

- Хуическое.



Я

Всю дорогу с этого курорта срать хотелось. Понос. Вода там на курорте не такая, что ли? Я срал на остановках. Но останавливались мы редко. В график не укладывались.

Доехали.

Домой пришел - первым делом в сортир. Час сидел. Все выливалось. Ну, полчаса.

Только постель постелили - опять на унитаз. Потом походил по квартире. Книжку почитал. Попустило. Лег. Отдохнуть же надо. Автобус гребаный заебал.

Заснул. Чувствую сквозь сон, пернуть хочется. Тихонько очко расслабляю. С опаской. Но срать вроде не хочется.

Пук.

Еб твою мать! Усрался. Тупо усрался. Ни от стыда, ни от стеснения. Просто вытекло. Здоровый лоб.




© Юрий Никитинский, 2002-2024.
© Сетевая Словесность, 2002-2024.





Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]