[Оглавление]




ВСЕЗНАЮЩАЯ


В утренний час доктор Б. сидел в приемной небольшой клиники и с интересом изучал разложенные перед ним по столу схемы. Собственно, он зашел сюда в свой выходной только ради просьбы принять участие в некоем консилиуме по поводу состояния одного больного - однако как всегда что-то задерживалось и откладывалось, и, в ожидании обосновавшись здесь, поскольку кабинет его был занят, он с удовольствием оседлал своего давнего конька - изобретенные и постоянно пополняемые им головоломки и задачи, которые намеревался использовать для изучения странностей непредсказуемого мышления свои больных.

Было пусто и тихо. Секретарша ушла куда-то, оставив его совсем одного. Солнце мягко просвечивало сквозь матовые жалюзи, золотя край фикусового листа и оставляя на полу две острые светлые полоски. Шум подъехавшей машины отдался вдалеке, спустя немного времени тихо звякнул колоколец, и в приемную вошли двое - мужчина и женщина. Они остановились у двери. Мужчина был высок и мрачен, его крупный лоб хмурился, отгоняя жидкую и непослушную прядь бледно-серых волос, а взгляд был темен. Женщина сжимала рукою меховой воротник, ее волосы, выглядывающие из-под короткой вуали, были плотно приглажены и черны, а лицо было прекрасно. Да, оно было совершенно. Большие черные глаза, едва заметно подведенные, были окаймлены длинными ресницами, яркие губы изящно гармонировали с маленькой алой шляпкой. И оно было совершенно белым, белым, словно бы алебастровым, и неподвижным, как у изваяния. Ни одна тень какого-либо душевного движения не пробегала, и как будто бы не могла пробежать по этим тщательно выведенным чертам. Абсолютный холод. Все еще сжимая тонкою рукою мех, она разомкнула наконец свои прекрасные губы и произнесла как будто бы с легким акцентом, но певуче:

- Можем ли мы видеть господина профессора**?

Секретарша, вернувшаяся на звонок, подняла высокие брови:

- Профессор** не принимает сегодня... - начала было она, но осеклась, столкнувшись взглядом с мрачными глазами безмолвно стоящего чуть позади изысканной посетительницы мужчины. - Я спрошу, - сказала она и набрала номер.

- Господин Фредрик Ф-эн и его супруга просят принять их, - добавила гостья, по-прежнему не меняясь в лице.

Доктор Б. вздрогнул. Фредрик Ф-эн! Но это же физик - великий ученый - светило!

Профессор** вошел - нет, почти вбежал, раскрывая радушные руки. Профессор был директором этой клиники. Он был также давним приятелем Б. И еще известным своими исследованиями врачом, и был некогда знаком с Ф-эном, и даже дружен с ним.

- Очень рад - очень рад видеть вас... Позвольте, мадам... Добрый день!... Однако что привело вас сюда?...

Попутно кивнув коллеге, которого только теперь краем глаза заметил, он поспешно увлек гостей за собою.



Да, конечно, профессор** был известен, и сам былой однокашник его, доктор Б., был весьма видным специалистом, и клиника эта имела высокую репутацию - однако не каждый день, по правде, на пороге психиатрической лечебницы, в час, когда даже на улицах еще уютно и тихо, появляется светило науки.

Впрочем, отнюдь не это обстоятельство увлекло собой мысли доктора Б. Он еще и еще раз вспоминал облик женщины, абсолютный и неживой, рядом с обликом ее мужа. Оттененное холодным светом этих каменных черт лицо последнего, искаженное и полное тяжелой страсти, казалось лицом маньяка. Это странно для ученого? Да нет. Ф-эн всегда был яростен и порывист. Он был еще не стар, но выглядел изможденным, много старше своих лет. Была ли она молода? Даже этого невозможно было понять под непроницаемым слоем холода - или краски? Кто она, безжизненная и прекрасная как богиня? Зачем великому ученому такая жена? И зачем они пришли сюда? - наконец возник в голове Б. закономерный вопрос. Такой безумной была эта пара, что последнее из всего приходящего на ум спросить о них - было: что им понадобилось в лечебнице для безумных.

Доктор Б. отвлекся от этих размышлений и вернулся к схемам. Вскоре он почти забыл про пришедших. Секретарша ерзала на стуле и поджимала губу. Ей тоже хотелось поговорить. Однако у него не было настроения. Он запутался в таблицах. Мысли его рассеялись. В конце концов, сколько можно ждать? Он встал и направился по коридору разведать обстановку.

Навстречу ему по лестнице спешил профессор**.

- Ах, друг мой, - воскликнул он. - Я так рад, что вы здесь! Я бы хотел позвать вас...пригласить вас... - он схватил коллегу за локоть и потащил наверх. - Да, это... Это же знаменитый физик, вы знаете? Лауреат *..., вы знаете? Он открыл *..., вы знаете? Потрясающий ум! И такой странный случай... - быстро говорил он своим высоким голоском, спеша к кабинету. - Какие-то припадки - приступы ярости и потом вдруг - ненадолго - полное слабоумие... Беспамятство... Это началось не так давно... Пока кратковременно, но есть тенденция... Они говорят так... Это надо исследовать!... Я пока не могу определить точно, но возможно это...

Наконец они вошли в кабинет. Знаменитый ученый стоял у окна, обхватив жилистыми руками угловатые плечи. В солнечном свете его выпуклые глаза казались совершенно белыми. Его супруга сидела в кресле поодаль. Спина ее была пряма, руки - аккуратно сложены на коленях. Голова - чуть наклонена в сторону, но все так же неподвижна. Не разглядев, ее можно бы было, пожалуй, принять за хороший манекен. Кто она? Модель, актриса? Но ни тени жеманства в ее чертах, ни тени наигранности, ни тени вульгарности: только абсолютное равнодушие.



Профессор позвал своего друга за тем, чтобы он мог применить, наконец, в действии свои схемы. Возможно в этом не было большой нужды, но это был любопытный эксперимент. Доктор Б. был польщен и рад, так что с увлечением взялся за дело. Ученый пожал плечами и согласился. Теперь он казался гораздо бесстрастнее, чем тогда, в дверях приемной. Он казался бесконечно усталым. Они сидели над этим целый час. Доктор предлагал все новые и новые варианты. Результат был... Результат был...

- Поразительно... - прошептал доктор Б. - Поразительно. Я не видел такого. Я не думал, что такое возможно... У Вас феноменальный интеллект. Это выше человеческих способностей, клянусь Вам!

Ученый еще раз пожал плечами и вновь стал мрачен.

Профессор** с сомнением покачал головой и, попросив коллегу развлечь его жену, увел маститого пациента за собой.

Мадам Ф-эн сидела все в той же позе, глядя в никуда все тем же немигающим взглядом. Должно быть, она могла бы просидеть так весь день.

Доктор Б. ходил взад и вперед по кабинету.

- У Вашего мужа поразительный интеллект, мадам, - набрав воздуха, начал он, наконец. - Поразительное сосредоточение... Такая непрерывная работа ума часто приводит к небольшим расстройствам. Это перенапряжение, усталость...

- Да, мой муж очень умен, - отозвалась она красивым и бесцветным голосом.

Доктор помолчал немного и наклонился к своим схемам.

- Я никогда не видел ничего подобного, мадам, - вновь начал он, на этот раз чуть живее. - Мы разрабатывали эти программы с коллегами много лет, целая лаборатория вычислительных машин трудилась над ними. Это очень полезная вещь, знаете?... Они разные, разной сложности... Это очень интересно. Результаты бывают удивительные... Но только, знаете... Я не думал... Что человек может разгадывать их все и с такой скоростью.

- Мой муж очень умен, - повторила она равнодушно.

- Да, это истинная правда, истинная правда... Хотите посмотреть?- не удержался он.

Она едва повернула голову. Он пододвинул бумаги.

- Благодарю, - произнесла она.

- Можете попробовать! - понемногу распаляясь, предложил доктор.

- Это бессмысленно, - ответствовал ее равнодушный голос.

Он чуть улыбнулся:

- Отчего же?

(Он едва не сказал: "Здесь есть и простые задачи!")

- Это бессмысленно. Я знаю ответы.

Он вздрогнул и уставился на нее в удивлении.

- Этого не может быть. Их никто еще не видел.

- Конечно. Но я знаю всё.

- Но Ваш муж...

- Он просто очень умен. А я знаю всё.

Доктор помотал головою. Кто из них сумасшедший? - подумал он.

- Нет, взгляните, - он указал рукой на таблицу.

Она посмотрела.

- Четырнадцать, - все так же бесстрастно сказала она.

Он проверил. Ответ был: 14.

Он показал на другой лист. Она едва взглянула и ответила снова. И снова в точку.

Он перелистнул несколько страниц и едва поднес руку к ним. Она уже ответила. Даже не взглянув.

- Но как?!

- Я знаю всё.

- Всё?

- Что есть, чего нет, что вы думаете, что вы подумаете и что можете подумать. Спрашивать нет смысла.

- Что я думаю сейчас? - он загадал число.

- Вы загадали триста пятьдесят, - она чуть вздохнула, скучая.

- Мой Бог... Это - телепатия? - он вглядывался в нее все пристальней.

- Нет. Я просто знаю всё.

- Ну хорошо. А если наперед? Напишете?

- Пожалуйста.

Он протянул ей авторучку. Она взяла карточку со стола, что-то написала своею тонкой, унизанной перстнями рукой, перевернула и пододвинула к нему. Он загадал число - и перевернул.

- Но как?!- вновь выдохнул он. - Что это?... Внушение?...

Она пожала плечами и отвернулась.

- Постойте, - заторопился он. - Давайте попробуем еще раз.

- Хорошо.

- Напишите.

Все тем же механически прекрасным движением она взяла карточку и написала вновь.

Он подождал, потом загадал число. Потом другое. Потом третье. Потом, наконец, заметив на столе калькулятор, ткнул в него, не глядя, костяшками пальцев. Получилось 9568387.

Почти дрожа, он перевернул карточку. 9568387.

Он смотрел то на карточку, то на калькулятор. Смотрел, должно быть, долго, шевеля губами и не в силах понять. Фокус? Фокусы бывали в цирке, когда он ходил туда в детстве. Они были как-то подстроены - никто не знал, как. Это так веселило... И особенно знание, что на деле они как-то подстроены... Но с ним еще никто фокусов не проделывал. И он не знал. Как это подстроено? Он не знал. Но... Но все это были цифры! А может быть, если загадать что-то личное, известное ему одному...

Она сидела неподвижно. Кажется, она уже забыла о его существовании.

В этот момент дверь отворилась, и вошел профессор. Он подозвал коллегу. Женщина не пошевелилась. Ее глаза были чуть прикрыты и брови спокойны.

- А, друг мой... - отведя доктора Б. в сторону, озабоченно пробормотал профессор. - Да, странный случай. Печальный случай. Должно быть этот наш совет придется отложить... Да... Я бы хотел заняться... Хотя... Должно быть опухоль - да нет, точно. Это необратимо. Будет только хуже. Хуже и хуже. Эти приступы будут все сильнее, слабоумие после них все дольше. Потеря памяти, и всё... Остановить можно. Но, конечно, только ценой его... - он коснулся пальцами головы. - Словом всего. Все, что вы тут наблюдали - да, всё, что вы тут наблюдали... Это ужасно. Это симптом. Последний всплеск. Вершина. Дальше - пропасть. Он будет... нормальным человеком. Но великого ученого больше нет. Еще несколько дней - и больше нет.

Он потер бороду и задумался. Да, ведь они были дружны...

- Он знает? - тихо спросил доктор Б.

- Нет... Не стоит.

- Он догадается. Он очень умен, - невольно повторил он слова его жены и взглянул на нее.

Мадам Ф-эн сидела, опустив ресницы. Неподвижно и равнодушно.

Наконец вошел сам ученый.

- Благодарю Вас, доктор, - произнес он голосом хриплым и напряженным.

Женщина подняла глаза.

- А, мадам....! - воскликнул профессор. - Мы осмотрели Вашего мужа. Все хорошо, мадам. Это пройдет. Нужно небольшое лечение. Небольшое лечение. Господину Ф-эну следует остаться в клинике... На несколько дней. Может быть на пару недель. Небольшое лечение и покой. И все пройдет.

Мадам Ф-эн встала. Лицо ее не дрогнуло и не изменилось. Казалось, она не слышала этой речи. Она смотрела на своего мужа все тем же непроницаемым взглядом своих красивых глаз.

- Ты останешься? - спросила она.

Он не смотрел на нее. Он смотрел в сторону, плотно сжав губы. Его взгляд изливал огонь. Его грудь вздымалась нервно. Наконец он резко взметнул глаза.

- Да, я останусь, - ответил он.

Она медленно двинулась, подошла к нему и прислонила лицо к его груди.

- Прости, - сдавленно прошептал он. На мгновение сжал руками ее плечи и тут же отпустил. Повернулся и резкими шагами последовал за профессором.



Доктор Б. смотрел на нее, не сводя глаз. Она стояла посреди комнаты, глядя на дверь, за которой скрылся ее муж. Стояла и не двигалась. Холодная как изваяние.

- Мадам, - окликнул ее доктор.

Она не отозвалась.

- Мадам, - повторил он.

Она повернулась. Казалось, она была поражена. Нет, не по чертам лица, по этой медлительности казалось...

- Мадам, - не удержался он. - Разве Вы не знали? Разве Вы не знали, что он решит остаться?

Она опустила глаза. Почудилось, что ее брови чуть дрогнули, и две тонкие морщинки как два темных лучика пробежали по каменному лбу к волосам.

- Как я могла знать? - произнесла она тихо. - Как я могла знать?

И слеза, заблестев вдруг, сорвалась с ее темных ресниц.

Действительно, как она могла знать? Здесь было не до шуток, не до трюков. Ему стало вдруг нестерпимо жаль эту странную женщину, чей гениальный муж терял свой гений в самом пике его расцвета.

Слезы одна за другой катились по неподвижному лицу. Казалось, статуя плакала.

Он пошел проводить ее. Уже на улице остановился на мгновенье.

- Мадам, Вам не следует так убиваться. Ваш муж выздоровеет. Небольшой курс лечения... Завтра Вы придете...

Темный автомобиль плавно подъехал ко входу.

- Нет, я его больше не увижу, - проговорила она. - Больше не увижу... Он умрет. Сегодня. В 18.42. Покончит с собой...

Она села и скрылась за непроницаемой дверцей. Машина тронулась и с легким жужжанием уплыла вдаль.

Доктор Б. смотрел вслед. "Какой солнечный день", - думал он. Трава на остриженных газонах пожухла, прибитая ночным инеем, ее коричневатые стебельки искрились в теплых лучах.

"В 18.42... Какая точность!... Всезнающая, однако..." Он взглянул на часы. Было начало четвертого. В любом случае, уйма времени, чтобы помешать этому случиться, чтобы там она ни знала.



В приемной уже были посетители. Даже много посетителей. Кто-то позвал его, кто-то что-то спросил. Он поговорил, наконец, с секретаршей, сделал несколько записей, дал несколько советов. И пошел по коридору к кабинету директора, медленно думая по пути, рассказать ли ему о своих странных наблюдениях относительно мадам Ф-эн.

Раздался визг, лязг, звон, шум. Медсестра с бледным лицом выскочила навстречу, закрывая лицо руками, пробежала мимо, вскрикнула, остановилась.

- Что случилось? - спросил доктор Б.

- Ах!... - только выдохнула она.

Наконец появился профессор, он несся по коридору, прижимая ладонь к груди. Круглые очки вздрагивали на носу.

- Что случилось?

- О боже!... Ф-эн...

- Что с ним?

- Он... Он... - профессор бессильно махнул рукой и, чуть замедлив шаг от одышки, пошел дальше.

Двери хлопали, люди бегали. Брызги крови на перчатках и халатах. Через несколько минут старшая сестра вышла из операционной и ответила кому-то по телефону:

- Фредрик Ф-эн. Ученый. Да. Да. Полоснул себя по горлу. Скальпелем. Не знаю. Не знаю. Нет, не нужно. Мы вызвали хирургов. Безусловно. Нет. Нет. Нет, его жизнь вне опасности.

- О милый друг, - простонал профессор, хватая коллегу за плечи. - Боже мой! Кто бы мог ожидать? Я оставил его на несколько минут... Там были сестры и все, но мы едва успели...

- Его жена предполагала, что он может покончить с собой, - сказал Б.

- Предполагала? Странно... Все сбилось, все мешается... И сердце, сердце... Милый друг, можно ли попросить вас? Вы не спешите? Помогите мне сегодня с осмотром...

- Безусловно.

Безусловно, он не спешил. Часы в конце коридора тихо пискнули: четыре.



Осмотр тянулся медленно, мысль все время возвращалась к статуеподобной пророчице. Почему она сказала так? Она могла хорошо знать своего мужа - да. Они могли догадываться о тяжести болезни. Скажем, он был горд, скажем, не захотел бы перенести... Она могла предполагать. Она не угадала время. На этот раз она не угадала. Да и как она могла угадать? Но почему она сказала так? До минуты? Зачем эта равнодушная точность?

Он заметно нервничал. Около шести он предложил профессору проведать ученого.

"Пришел в себя, но еще очень слаб и сразу уснул", - сообщила дежурная сестра.

Они заглянули. Сквозь толстое стекло двери едва просвечивал слабый свет. В палате было темно и тихо. Полумрак был ровен. Они открыли бесшумную дверь и вошли. Зеленоватый свет приборов мерцающей полоской, в которой едва дрожали и серебрились чуть заметные волоски и даже самые поры кожи, выделял заострившийся профиль. Приоткрытое, должно быть, плотно завешенное окно распространяло прохладу. Но одеяло, мягкое и белое, как сугроб, было подтянуто под самый подбородок спящего, и осунувшееся лицо казалось слишком темным и сморщенным на фоне этой первозданной чистоты.

Доктор Б. осторожным жестом указал на прибор.

- Смотрите, этот пульс... - прошептал он.

Но профессор стоял неподвижно. Его взгляд был направлен на постель. Там, на тонкой серой полоске тени, тянувшейся вдоль одеяла, выступало едва заметное темное пятнышко. Б. резко отдернул ткань. Огромная алая масляная лужа растекалась по простыне. Повязки и швы были сорваны, растянуты, сдвинуты.

Через пару минут вбежали хирурги.

- Как?! Как он смог? Как он смог, этот человек? Да человек ли он?...

Они бились над ним долго. Может полчаса, может час. Кровь, искусственное дыхание, кровь... Но сердце стучало все медленней. Все медленней. Наконец оно встало. Они ждали минуту, две, пять.

- Бесполезно, - сказал, наконец, хирург. - Бесполезно, увы, - он взглянул на часы. - Время смерти - восемнадцать часов сорок две минуты.

И, отерев руки и лицо, он направился к выходу.




© Светлана Никонова, 2007-2024.
© Сетевая Словесность, 2007-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]