[Оглавление]




ЧЕРНЫЕ  ДНИ


Смотрю мудрым и зрелым взглядом на себя в детстве-отрочестве. Удивительно вороватый ребенок был!

Многие тащат в дом. Некоторые из дома. Этот тащил внутри дома. Всё уворованное в доме, в доме и оставалось. Точнее, в ребенке. И ведь, наверняка, читал, пакостник, нравоучения Льва Николаевича о том, что всё тайное становится явным. Да, конечно, читал! И щемящую сердце историю про разбитое блюдце, и про сиреневую чашку... А пословиц сколько придумано? Всё ведь читал, отличник! Для кого же это всё умные люди старались-писали?!!? Почему надо всё через себя пропустить обязательно?



Напомню, 70-80-е прошлого века. Аскетичный набор продуктов в магазинах. Остальное - по блату. А ребенок любил сладкое. Нет, не пластилиновые батончики, не ириски "Буратино", а настоящие шоколадные конфеты. Лучше в коробках. Эстетичнее. Вкус у ребенка уже тогда был развит. Папа и Мама, зная о неуёмной любви мальчика к сладкому, добываемые к праздникам коробки, разумеется, прятали. Прятали надежно и изобретательно. Остаётся загадкой, как ребенок узнавал об очередной коробке. Он просто Знал, что в доме появился "объект". И это знание уже не позволяло ему обыденно существовать, оно отправляло его на поиски добычи, оно гнало его по следу. Интуиция, нюх, чутьё, экстрансенсорика, дедуктивные способности - все резервы растущего организма включались в процесс поиска. Полицейские ищейки - щенки. Они не нашли бы и десятой доли. Но найти - мало. Найти коробку - это только середина дороги. Инстинкт самосохранения плюс зачатки совести всегда обуздывали желание немедленно и без остатков сожрать найденное. Выедание было постепенным. Если Вы помните, конфеты в коробку в то время укладывались плотно. Слишком плотно. Эта была дарованая небом возможность, которая эксплуатировалась беспощадно. Подпинываемый вожделением юный мозг будущего инженера безупречно совмещал желание съесть, как можно больше, с необходимостью сохранить коробку визуально полной. Конфеты переставлялись местами, создавались, а потом обречено увеличивались интервалы между рядами, менялось количество рядов, менялось направление рядов. Геометрия и логика. То, к чему у ребёнка были способности. Со временем игра усложнялась - коробки заворачивались родителями в меченые газеты, обматывались изолентой, обвязывались какими-то специальными нитками. Бесполезно. Это лишь усиливало азарт. Масса коробки уменьшалась вдвое. Но заявить без взвешивания, что там чего-то не хватает, вряд ли бы кто осмелился. Бороться с этим было невозможно. Единственное, что еще могли сделать Папа и Мама - это не встряхивать коробки, вынося их к праздничному столу.

Это был прелюдия. Конфеты сходили с рук. Но была еще одна хозяйка сознания юного организма - сгущенка. Её Величество Сгущенка. Надо отдать должное родителям - маленькие баночки скармливались мальчику достаточно регулярно. Раз в неделю. Маленькие и незаметные баночки. Всего один раз в неделю. И вот в какой-то волшебный день Папа принес домой Пятилитровую Банку Сгущенки. Я не верил своим глазам. Я не знал, что в мире бывает такое!!! Молочные реки, кисельные берега, бесконечный восторг!!! Несколько минут эйфории, а потом... Мы живем в злом мире...Папа и Мама решили оставить банку на "черный день". Сколько его ждать? Когда он наступит? Как они не понимают, что у сгущенки не бывает "белых" дней, её всегда мало! Ребенка заклинило. Упала успеваемость. А как иначе? Пятилитровая банка - это Вам не коробка конфет. Как её вскрыть-то? Началась серия экспериментов по изучению сущности пустых консервных банок. Сборка-разборка, вскрытие-запаивание, развальцовка-завальцовка краёв, шпатлёвка дыры эпоксидкой с последующей покраской. Всё - не то. Следы откровенно заметны. И это на пустых банках. А на полной пятилитровой? Тупик. Она снилась мне ночами. Я держал её на руках, как младенца. Бесплотные томления, разрушающие моральные устои ребенка...

Представляете, как вороватый кот, зажмурившись и прижав уши, зная о неминуемом наказании, тащит сосиску со стола? Наркоман хватает деньги в кассе магазина в час пик? Отелло душит Дездемону?

Гвоздь. Молоток. Удар. В бок. Под крышку. Теперь припасть губами и не думать. Думать потом...



А чего теперь думать? Вот она - дыра. Её не спрячешь. И без разницы, сколько там сгущенки, даже, если она вся на месте. Преступление - дыра. Я нарушил это табу. Я преступил этот запрет. А количество оставшейся сгущенки? - так, смягчающее обстоятельство. Ничего не меняющее...

Несколько недель я отсасывал регулярную дозу, пока вес банки не стал равен "брутто" минус "нетто". А тут как раз Папа с Мамой решили, что "черный день" настал. Черный, по их мнению, конечно, в кавычках. День - радостный! Накормим сына сгущенкой, а Мама испечет вкуснющий торт. Но я-то ведь уже знаю, что этот день черный без всяких кавычек! В торжественном молчании Папа открывает заветный шкаф, готовиться взять вес в пять килограмм... Сто-оооой! Не делай этого! Убежать-спрятаться. Поздно...

Черный день намба уан.

И вкуснющий торт Мама не испечет.

Не с чем.

И не педагогично.



Как-то незаметно детство сменилось отрочеством. Тяга к сладкому обогатилась тягой к алкоголю. Нет, не тягой, конечно. Скорее, духовной потребностью. Не важно. Важно, что её надо удовлетворять. Диспозиция: карманные деньги обеспечивают 0, 5 "Яблочного крепкого" раз в две недели. Не серьезно. И даже не смешно. В какой-то мере напряженность снимает Бабушкино вино. В те времена в многоэтажках (это больше трех этажей) жильцы использовали подвалы в качестве кладовок, обустраивая их в меру своих сил и фантазий. Наш подвал был - супер! В первую очередь, это была мастерская - запах стружки, верстак, аккуратно развешаны инструменты. Впрочем, это начало истории о том, как я приобрел "золотые" руки, и, боюсь, она плохо впишется в образ вороватого ребенка.

Итак, в подвале хранились заготовки на зиму - варенья, соленья и Бабушкино вино. В банках и бутылках. Из банок мы отпивали, "по-честному" разбавляя вино водой. А бутылки...? Знаете сказку про Курочку Рябу - "... мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось..."? Избирательные мыши педантично и регулярно разбивали только бутылки с вином. За время мышиного ига не пострадала ни одна банка с огурчиками-помидорчиками. Сейчас уже трудно вспомнить, что было раньше наши набеги на подвал, или выход на экраны незабвенной "Операции Ы". В фильме есть сцена, где Никулин во время имитации грабежа склада имитирует разбитие бутылки водки. Наверное, фильм был раньше. Юные умы впитали из фильма самое лучшее.



Мальчики мужали. Мужание сопровождалось потребностью в крепких напитках. Фундамент Черного дня намба ту был заложен в тот день, когда Папа и Мама оставили в открытом баре (конечно, речь не про специальное помещение, а всего лишь про один из ящиков в мебельной стенке польского производства) чуть начатую литровую бутылку какой-то чешской настойки, крепкой, целебной и, судя по вычурным формам бутылки, жутко дорогой. Вы ведь уже знаете, что произошло дальше? Ну, конечно, я её высосал на две трети. Не сразу. Постепенно. За пару недель. Приходил после школы и отхлебывал после тяжелого трудового дня. В результате получил вопрос в лоб: "Где целебный напиток?". Думаете, я заплакал, стал просить прощения? Не тут-то было. Дерзновенный подросток, призёр областных олимпиад по физике, не потупив пламенного взора, гневно бросил в лицо палачам:

- Не плотно закрыта бутылка. Испарилась.

Папа и Мама слегка опешили, но тут физик проснулся и в Папе:

- О`кей, - говорит Папа.

Вру, конечно. За "о`кей" в то время ссылали на целину, привязывали к жатке и получали обмолот 70 центнеров с гектара.

- Хорошо, - говорит Папа - прекрасная гипотеза, но теория требует практического подтверждения. Проведем эксперимент. Оставляем бутылку в баре еще на две недели. Бар закрываем на ключ и опечатываем. Бутылку для чистоты эксперимента оставляем открытой.

Время пошло. Тик-так, тик-так. Две недели. Две недели поисков ключа, попыток взлома, надежд на выдающуюся летучесть спиртовых соединений. Безрезультатно. Человеку не удалось изменить ход эксперимента. Торжественное вскрытие. Теория испарения разбита в пух и прах. Следует суровое, но справедливое наказание по статьям "Употребление спиртных напитков" и "Бессовестное вранье в глаза родителям, не краснея". Наказание бессмысленное и беспощадное. Грустно. Я ведь так верил в физику в этом возрасте...



Суровое наказание - вовсе не повод перестать пить. Выводы сделаны, но совсем не те, которых ожидали Папа и Мама. Пить продолжаем, но действовать надо осторожнее, быть осмотрительнее, не оставлять следов - вот что я вынес из Второго Черного дня. Возможность отточить мастерство предоставилась достаточно быстро. В дальнем углу хозяйственного шкафа завелась Трехлитровая Банка Спирта - дело для настоящих мужчин! Вот уж набухаться-то можно конкретно! Как действовать, в общем-то, понятно - отливай-разбавляй. Вопрос в другом. Поскольку бухач наклевывался не рядовой, решено было его организовать во время предстоящей через две недели вылазки классом на природу. Отсюда две проблемы - слить во что-то небольших габаритов (в обычных бутылках засекут обязательно) и где-то хранить две недели. Оттягивать операцию по сливу - опасно. Промедление смерти подобно. Мало ли, начнут делиться со знакомыми, перепрячут, придумают делать настойки на полыни - факторов риска сколько угодно. Проблема с тарой решилась достаточно просто. Мама друга Лисовского работала в аптеке, и он притащил кучу стограммовых пузырьков из-под всяких лекарств. Сейчас я задумываюсь, откуда у аптечного работника столько пустых фабричных бутыльков? Непонятно. Хотя в то время цепочка показалось абсолютно логичной: аптекарь - бутыльки из-под лекарств. Было найдено гениальное место хранения- карманы моего зимнего пальто. На улице май. Пальто в шкафу для зимних вещей. Про него до зимы никто и не вспомнит. А нам до зимы и не надо, трам-пам-пам! И вот час операции пробил. Бутыльки, шланг для слива, кипяченая вода для разбавки, безупречно выверенное время (бабушка ушла в магазин). Всё прошло гладко. Еще бы! Мы же столько готовились! Мы - короли! Мы - Дип Перпл! Теперь можно расслабиться. 7 флакончиков ожидают своего часа в надежнейшем из мест. Семь флакончиков - 700 грамм спирта, а это (умножьте-ка на два с половиной) - три с половиной бутылки водки! К походу готовы! И не один собака-химик не сможет ничего найти! Надо только немножко подождать.

Прошла неделя. По-прежнему, май. Суббота. Схлопотал "банан" по литре. Для меня, отличника, это КА-ТА-СТРО-ФА. День, зараза, солнечный, красивый. Как назло. Обречено бреду домой. Что бы такое придумать, чтобы не идти домой? Куда угодно, лишь бы не домой. А куда? Всё равно придется... Захожу во двор. Вот бы Мама с балкона сейчас:

- Не переживай, сынок, из-за двойки. Мы всё знаем уже. Мы тебя прощаем и ни капельки не сердимся. Пойдем обедать.

Ах, как бы я понесся, как взлетел на четвертый этаж!

Смотрю на балкон.

На балконе ПРОВЕТРИВАЕТСЯ ЗИМНЯЯ ОДЕЖДА. И моё пальто.

Ну почему??!! Нельзя было сделать это через неделю? Или неделей позже? Зачем её вообще проветривать? О, злой мир! Я не хочу жить в этом мире! Последняя надежда - вдруг не заметили ничего, когда вывешивали и бутыльки валяются сейчас на газоне под балконом. Нет. Ни целых, ни разбитых. Никаких следов. А может, подобрал кто? Вот бы здорово! И черт с ним со спиртом, себя спасать надо. А это последнее, что еще может меня спасти. С этой надеждой захожу домой.

На столе в зале ровным рядком стоят семь моих бутыльков. 3 с половиной бутылки водки. Какой бы мог быть бухач! С максимально скорбным лицом делаю отвлекающий маневр:

- Мама, Папа, я получил двойку.

Отвлекает, но недолго. Скорее, усугубляет. Неуклюжая попытка. Разбитое блюдце - сиреневая чашка. Теперь - молчать. Соглашаться. Обещать. Не выдавать.

- Как не стыдно мы тебе доверяем а ты и это уже не в первый раз и в кого ты такой никаких гулянок никаких друзей ведь это же надо было до такого додуматься это же вред для твоего здоровья ты видел чтобы мы с папой спирт пили никаких дискотек магнитофон забираем и т. д. и т. д. и т. д.

Для чего все эти слова? Слова ни о чём. Слова пустые. Хуже всего боль. Их боль. Их боль стала моей еще до слов. Зачем еще слова? Лучше бы ремнем. Тогда моя боль стала бы их болью. А сейчас молчать. Пережить. Уйти в свою комнату. Уснуть. Завтра будет по-другому. Магнитофон жалко. С ним было бы легче. "I surrender, I surrender..."

Черный-черный-черный-черный-пречерный день.



Сейчас это всё вспоминается с улыбкой. Детские переживания. Искренние. Наивные. Страх. Кажущаяся необратимость.

Трудно переоценить воспитательную роль черных дней.

Во всяком случае, с тех пор я не ворую. Даже внутри семьи.

Кроме того, я разлюбил сладкое. Даже сгущенку.

Но вот в чем парадокс: сладкое я разлюбил, а спиртное почему-то нет?

Только не надо физиологических объяснений.



27.11.02.




© Олег Петров, 2002-2024.
© Сетевая Словесность, 2003-2024.





Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]