[Оглавление]




ОСТАЮСЬ


В глазах поплыло. Все происходящее уже не казалось так реально и ощутимо, как секунду назад. Границы плитки пошли волнами, местами переходя в пунктир, и начали терять очертания, превращая правильные квадраты в смазанные пятна немыслимых форм. Тело не слушалось, ватные ноги безропотно сдавались массе слабеющего тела, тянувшей вниз. Слева в груди резкая, пронзительная боль отдавала свистом в ушах. Челюсти, беспомощно клацая, жадно пытались откусить такой нужный кусок воздуха. Темнота приходила со стремительно удалявшимися звуками, и все выключилось.




Путь

Дорога загружена. Перед праздниками люди покидают мегаполис. Вереницы машин железными змеями растянуты во все стороны необъятной. Отъехали уже километров 200. Megan нес троих прочь от пробок и суеты, оставляя город-страну позади. Ритм движения рваный. Природу лихорадит. Абсолютно ясное звездное небо сменялось жутким снегопадом несколько раз. Затор. Скорость падает. Поток еле тащится. Впереди авария. "Oktavia" без бока развернута поперек дороги. Все торопятся начать расслабляться.

Жек смотрел на дорогу и курил, тонкая струйка дыма, точно зная дорогу, вылетала на просторы среднерусской возвышенности. Каждый раз, когда он ехал в родной город, у него было предчувствие ностальгии, и каждый раз оно оправдывалось. Уже шесть лет, как он уехал, но всякий раз, как приезжал на несколько дней, ощущения чего-то родного и вместе с тем далекого смешивались воедино.

Выпитые на дорогу две стопки уже давно не давали о себе знать и тело, погруженное в мягкое сиденье, было похоже на сжатую пружину. Травки ни у кого не было. Амфетамины, экстези, гашиш смешались в его сознании, словно разноцветные конфетти, запущенные в честь какого-нибудь никчемного праздника. Озноб покалывал тело невидимыми иголками жажды разгона. Марафоны длились каждые выходные и все красные дни календаря напролет уже два года подряд. Кожа туго обтягивала кости, признавая остроту важнейшим элементом черт лица.

Он не ждал от этой поездки ничего. Но Гарику - старому корешу - позвонил. Много времени было проведено вместе - взаимопонимание абсолютное.

Сухость разговора компенсировалась конкретикой.

- Ночью приедем.

- Выезжаете?

- У подъезда грузимся в тачку.

- Через сколько будете?

- Часов через пять.

- Жду. Будете подъезжать, набери.

Такая манера общения - норма. Он, действительно, будет готов к встрече. Некоторые темы для телефона не подходят.

Руслан за рулем. На руках черные кожаные перчатки без пальцев, они только для трассы. Как всегда спокоен, отвлекается только попить и поменять диск. Держит уверенную крейсерскую скорость. Гонки не в его стиле. Он специально едет за много километров к ней, именно к ней. Ему нравится пытаться догнать закат. К женщине, которую не любит, но хочет, и хочет только ее. У него их много, а стремится только к госпоже, что вдали.

- А что, в перчатках удобнее? - Сева на заднем сидении, человек-праздник. Вихрь позитива всегда за ним. Веселится, травит небылицы, стебется над всеми и над всем, он из тех, кому легко смеяться над собой. Семейный бизнес не дает умереть с голоду, а большего и не надо, потрепанной куртке и пустому карману никогда не достучаться до уголков грусти его сердца.

- Я к ним привык.

- Что значит привык?

- Просто привык.

- То есть, ты часто надевал перчатки в дорогу, а потом вдруг заметил, что без них как-то некомфортно - это и есть привычка?

- Что-то вроде того.

- Вроде того или так?

- Ну, так, доволен!

- Не нервничай, - смеется он, - я просто не пойму, когда первый раз ты их нацепил, это было для форсу или для удобства?

Колонки запираются в хрип, водитель делает громче до максимума. У него перед глазами блондинка в красном пеньюаре и черном лакированном ошейнике соблазнительно манит указательным пальцем.

- Ладно, не хочешь, не говори, оставляю в покое вашу тонкую индивидуальность. Мне все равно, хоть в шлеме и с парашютом води, - короткой паузой дает понять, что тема исчерпана. - Я сегодня прочитал, что сообщество эмансипированных интеллектуалок предлагает сделать 8 марта обычным рабочим днем, как вам, а?

- Пусть сами и работают, - ворчит Руслан, не оценив иронии, сюжет скорой порно-фото сессии обрастает нужными деталями в его голове.

Слева идет на обгон битком набитый кругосветный автобус.

Штатная магнитола расслабляет записанным с радио гаражом.

Дороги оставалось часа три.




Химический кофе

Дозвониться получается только на самом подъезде к городу.

- Почти приехали, куда двигать?

- Кто за рулем?

- Дьедушка Пихто. - Коверкает Жек, думая, что изображает английское произношение.

- Тогда на кудыкину гору.

Гарик вышел на улицу в ожидании гостей. Мелодичная тишина ласкала слух. Покрутив головой по сторонам, понял, что курение откладывается, своей зажигалки он не носил, оригинальная, но вряд ли действенная хитрость поменьше курить: в дни загулов новая сигарета, как правило, брала жизнь у догорающей.

Русые волосы развевались на прохладном ветру. Провоцирующе алая майка обтягивала торс в далеком прошлом атлета, худоба не портила его, он выглядел усталым, но был полон сил: впереди был длинный выходной, клубная культура - его жизнь. Глаза, как у белки, видно только огромные темные зрачки.

Рус паркуется на только что, как специально, освободившемся месте у самого входа, спрашивает, где Людка и, не успев получить ответ, видит через стеклянную дверь ее соблазнительную фигурку в коротком белом манто.

Ритуальные рукопожатия и обнимания теряются в искренней радости встречи.

- Задница онемела, - Жек начинает стандартное нытье, тема этой минуты - как он устал от пяти часов в машине.

- Мученик, страдалец, по случаю приезда деликатес, - Гарик уверенно идет к своей "99", остальные за ним, в ожидании такого близкого и неотвратимого допинга.

Ловкие пальцы привычными движениями молниеносно скручивают денежный знак в трубочку.

Скорость была похожа на кофе.

- Думаешь, ее специально красят или она в результате химической реакции такая получается? - черный цвет удивляет приезжих, Сева лишь озвучивает общий немой вопрос.

- Наверное, для оригинальности. Будь уверен, содит она что надо.

И быть уверенным получается: ядовитый запах, уже пленивший замкнутое пространство, - общеизвестно, знак хорошего качества.

Дорога на ноже, полдороги на диске с деликатесами звуков. Всхлипывания и шмыганья носов. После "двойной сплошной", в "Ямайку" заходят без Руса, у него уважительная причина. Людки, конечно же, там тоже не досчитались. Они и не собирались оставаться.




Party

С натуральным мехом на воротнике модной рубашки и увесистым кулоном в виде льва, виднеющимся на груди, Марат смахивает на сутенера, но он не сутенер, он управляющий клуба. Высокий, с крупными чертами лица, короткостриженный глуповатый брюнет. Здесь рулит он. Больше всего на свете он любит свою жену с сыном и музыку.

- Танцпол в экстазе, публика сегодня класс, - На входе он треплется с какой-то парой. Его очередь свести пару-тройку треков вполне достойного качества, после сета специально приглашенного профи. Настроение располагает, сегодня в нем кокаина на зарплату среднего школьного учителя.

- Как сам?! - Сева радостно приветствует его. Жек уже встречался с ним и с широкой улыбкой тоже тянет руку.

- А как же со мной поздороваться? - Дружелюбно спрашивает он.

Марат приветствует его без восторга, еле узнав. Здесь рукопожатие с ним - статус VIP и желающих хоть отбавляй. Но Жеку это безразлично, искренне рад видеть знакомое лицо, - кто есть кто, он узнает только через пару часов от депрессивной шлюшки, главное развлечение которой быть чем-нибудь или кем-нибудь недовольной.

Клуб небольшой. На первом этаже маленький ресторанчик с живой музыкой. Все стилизированно под остров. Количество тематических фотографий на стенах, то собранных в кучи, то разбросанных по одиночке, ясно дает понять о неравнодушии автора к этой пяди земли, окруженной океаном. Со сцены ноет саксофон. Чил-аут за массивной стеклянной дверью, раньше голые красотки выплясывали здесь возбуждающие танцы за деньги, теперь раскумаренный люд полулежит, полусидит на четырех фиолетовых кожаных диванах, расставленных по всему периметру. Маленькая винтовая лестница ведет вниз на главный танцпол. Спустившись по ней, попадаешь в узкий длинный коридор с дверьми и, как всюду, лица афроостровитян косятся со всех сторон. В конце пути резкий поворот направо приводит к трем бежевым креслам, со столиком, жмущимся к стене, за ними только плотная ткань в виде перегородки, небрежно свешиваясь с потолка, разделяет мир и мир громкой музыки.

Все в ритме танца. Вечеринка в самом разгаре. Концентрация гламурных подонков и принцесс на квадратный метр максимальная.

У барной стойки ровно столько людей, сколько надо.

Сева заказывает двойной виски со льдом.

Жек Bianco. Bianco нет. Только Rose. Облом.

- Тогда двойной ром со льдом. - Говорит он, игнорируя протянутое меню.

Бармен, перекрикивая музыку, доносит до него, что он похож на героя какого-то фильма. Это не вставляет, вставляет скорость, по настоящему. Бронхи расширяются, учащая глубокое дыхание. Абсолютная уверенность в себе, в своих силах и способностях приходит внезапно. Страхи и тревоги остаются в прошлой жизни. Желание двигаться подкреплено соответствующими возможностями, и оно продлится еще долго. Стимулятор в действии. Феноменальная способность четко выражать свои мысли через слова доедет чуть позже вместе с утроенными тактильными ощущениями и челюстными судорогами.

- Пиратское пойло, - Морщится Гарик, угощаясь из только что купленного стакана.

На самом дне кармана брюк подушечками большого и указательного пальца он нащупывает маленькую синюю таблеточку экстези с выдавленной небезызвестной пумой. Откусив половинку, вторую незаметно передает Жеку.

Поклонников мелких хищников и аналогов сегодня в клубе немало.

Синяя пума начинает мазать уже через 15 минут.



Ей подарили их целый океан, моря роз, какими на конкурсе красоты щеголяют друг перед другом. Пространство за барной стойкой смахивает на магазин цветов, живые яркие мазки, кучкуются и временами пробивают несмелые ростки ароматов сквозь бесконечные клубы растворенного в воздухе никотина. Огромный букет ее любимых белых хризантем в тот день прима на балу флоры.

- Вы их заслуживаете, - Не удерживается Жек от комплимента Любе, подошедшей оценить трофеи.

- Я знаю, - Небрежно бросает она, уходя.

Мышцы будто нанизаны на изогнутый стан, слишком спортивная фигура, тем не менее, сексуальна. Кожа - мел. Голубое свободное платье дает волю движениям. Крепко сжатые челюсти и бегающий взгляд здесь как само собой разумеющиеся. Движения меняют ритм. Ди-джей с соседнего милионника подгоняет нагнетающим tech. Люба не идет и не танцует, она несет себя - я королева.

Не удивительно - тут все царских кровей.

Каждый отрывается по-своему. От диких маханий всеми конечностями до движений одним указательным пальцем. Улыбки, дикие грамассы, оскалы и ухмылки сверкают на лицах, как абсолютное доказательство тотального нервозного позитива. Бесконечные оттенки пламени жизни переливаются в крошечных лучиках искусственного света.

Всех прет.




Муравей

Все разъезжаются, а даже мысль о голодающих африканских детях и миссиях красного креста где-то на краю земли ближе, чем о сне. Машины у входа в клуб тают как легкий снежок под апрельским солнцем. Идти не к кому и это настораживает. Вопрос, куда деть страсть к общению, стоит с каждой минутой все острее. Вариант с казино - Ник увез туда Севу с Мери - всегда в кармане, но это плохой вариант. Охранник в старомодном пиджаке уже не первый раз дает понять, что лучше поскорее убираться.

- Где продолжение? - спрашивает Жек у последнего незнакомца в холле.

- В "Панораму" - отвечает парень, похожий на муравья из-за огромных черных очков и ни на секунду не прекращающихся движений.

- Клуб?

- А ты что не местный?

- Вроде нет, - Не обманул Жек, попутно соображая: а где он местный.

- Так, дыра, ща намутим немного разогрева и туда. Больше некуда, везде уже оттанцевали.

- Ковбойское, я слышал, местечко?

Насекомообразный не ответил, он на секунду остановился, пристально уставился в окно на битком набитый Ситроен, неспешно покидающий гостеприимную гавань клуба, а через секунду с причитаниями: "Без меня соображают" - рванулся к свое десятке, обвешанной, как новогодняя елка. Запах горелой резины, казалось, чувствовался даже внутри. Не замечая ничего, автопром бросился вдогонку грациозному французу.

Секунда, когда двери клуба закроют принудительно, неизбежно приближалась и подошла. Жек напоследок поинтересовался, сколько стоит такси до "Индокитая" и вышел.

Мышцы сразу отреагировали на перепад температуры.

Импортного "Dunhill" на остановке, как и карты "Метрополитена", ожидаемо не оказалось.

За рулем притянутого поднятой рукой "Matiz" вдруг оказался славянин.

Картина, нарисовавшаяся через два квартала, резонировала с неспешным темпом просыпающегося города. Явно нарушившая все возможные правила, раненная в левый бок шестерка вальяжно расположилась на самой середине дороги. Муравей растерянно шатался по дороге, рассматривая капот своего скакуна, больше напоминавший гармошку.

Мысль остановиться и помочь проиграла схватку на первой же секунде. По другую сторону сплошных, Кай с компанией, уже вызванный звонком, спешил развлекаться спасением.




"Индокитай"

Сдавшийся на милость утреннего солнца неон все еще пытается зазвать на торжество азарта одиноких прохожих.

В казино царит безмолвие. Только пара фанатичных шпилевых оставляет последние надежды на денежное завтра на рулетке, да очумевшие официанты слоняются кругами, словно неприкаянные дворовые коты.

Замешивая оды бархату и блеску позолоты, помпезный ресторан непривычно пуст. Единственный занятый столик не умолкает ни на миг, разговаривая в четыре голоса сразу. Сева - север, Мери - юг, Ник - запад, Лика - восток.

Неистово утоляемая жажда общения кажется безграничной и требует в жертвы все новые и новые сюжеты. Темы для диалогов не истощаются, произносить и слушать нравится. Что обсуждаем? Как всегда. Разговор обо всем - разговор ни о чем - разговор без остановки. Долгий, содержательный и не очень, но всегда интересный.

- Хороший клуб, но с входом могут быть проблемы.

- С какой стати? - играя левой бровью, не доверяет Лика, невысокая и недалекая брюнетка с грудью, кажется, двухзначного размера.

- Тоже мне, цитадель вселенского пафоса, - вертит длинными, как у птицы, ногтями вазочку с кажущимся ненатуральным, но вполне живым, цветком Лика. - Красоте везде у нас дорога, - смеется она. - я, конечно, имею в виду себя.

- Меня-то пустили, а чел рассказывал: на INFINITI подъезжал и не зашел.

Ник и сам толком не верил в эту историю, рассуждая, что будь у него такая тачка, все двери были бы по условию открыты.

- С таким фейсом удивляюсь, как его вообще куда-то пускают, хорошо, что хоть не рычит. - Глядя на приближающийся ураган слов, кончики Севиных губ приподнимаются.

Вклиниваясь с разгону в попарную гармонию, Жек подходил, уже сжав в руке тяжелый деревянный стул, словно вырванный с корнями от соседнего стола.

Ничего не изменилось, только разговаривать стали в пять голосов сразу.

Еще долго администратор будет удивляться никуда не торопящимся пяти парам взвинченных глаз. Времени много, гриб взрыва в нервной системе уже осел, но радиация еще долго будет будоражить выжженную землю.

Новый взрыв, новые жертвы, новая энергия.

Утро восьмого марта встретили, разнюхав по спичечке "пороха" из фильтра парламента.



- А ты домой?

- И мысли не было, возьми меня с собой, - Глядя на свое отражение в его зеркальных очках, вполголоса тянет Лика.

- Поехали, - Не выдав удивления, на выдохе произносит Ник.

В машине они, не сговариваясь, синхронно полезут за телефонами. Абоненты не то чтобы не ответят, а будут недоступны немного, попробуйте перезвонить часов через двадцать.




Парк

Гарик неспешно ехал по праздничному городу, мысль о женской ласке, подогретая теплыми лучами светила, путала привычный ход мыслей и напрягала джинсы спонтанной эрекцией. Его первая и единственная любовь еще на втором курсе укатила в Америку за карьерой балерины, с тех пор женщины для него лишь плотские утехи. Она пишет и зовет его до сих пор, он ни разу ей не ответил, у него другие интересы. Госслужба помогла сделать холод привычным состоянием души.

Подъехав к искомому дому, улыбнулся, ОКА матушки Жека, была как будто специально припаркована, чтобы максимально усложнить маневры проезжающим мимо.

- Почему так долго? Вечно тебя ждать приходится.

- Семейные движухи! Не ворчите, дедушка. А че цветка четыре? Собрался хоронить тягу к женскому полу?

На заднем сиденье четыре абсолютно одинаковые белые розы ютились в скромный букет, в ожидании новых хозяек.

- Один тебе, тупица, - Гарик редко ценил шутки в свой адрес.

- Я, и правда, одну цепану, подарю какой-нибудь милашке.

- Смотри, как бы она тебя не испугалась, видок у тебя скверный, опять не спал?

- Неа, полежал с закрытыми глазами полчасика. Состояние не ахти.

- Поправимо.



Гидра правит голову и ломает одновременно. Во благо своим страстям человек придумал замену почве и обуздал фотосинтез. По три затяжки чистого сушеного растения, выросшего не на земле и не под солнцем, замедляют мысли и снижают контроль над движениями, признавая улыбку, как первую необходимость физиологического процесса.

После полудни на улице тепло и сухо - радиорубки природы передают пятую симфонию шепота весны с оркестром.

- Пойдем, покурим в парк за забором.

- Нет там никакого парка.

- Как нет, вон деревья, я здесь двадцать лет прожил.

- И что, раз деревья, значит,, парк?

- Чем тебе парк-то не угодил?

- Да нет его там.

- В машине не прикольно, погода-то хорошая.

- Ну, поехали в парк, там и кинотеатр рядом, заодно зайдем поглазеть, ты же хотел в кино? - Гарик только с третьего раза втыкает первую.

Машина, словно раздумывая, куда путь держать, неуверенно трогается.

- Да, круто, только зачем ехать, если он за забором.

- За забором бузина, в Киеве дядька.

- Дядька или тетька - там и увидим, а в парке есть лавочки.

- Они грязные, да и парка там нет и, - делая короткую паузу и вкладывая все усилия в поворот руля, - лавочек тоже.

Гарик вспоминает, как совсем недавно в полдевятого утра было еще темно. Сука зима. Сегодня на небе ни облачка и яркий, словно начищенный до невероятного блеска медный пятак, солнечный диск подвешен непривычно высоко.

Оба смеются без остановки, оба в черных очках.

Унылые пейзажи медленно проплывают за окнами, и до Жека начинает медленно доходить, что парка ни там, где они были, ни там, куда едут, кажется, нет. Много чего сейчас кажется.




Пить и есть

Создается ощущение, что никто никуда и не уезжал, пара замен в составе не меняет картины. Чил-аут погружен в негромкий проникающий house с женским вокалом.

- Еще по пятьдесят конинки, - улыбается Кай, - без цитрусовых.

Его пестрый, немного детский прикид подчеркивает страсть к тусовкам. Люди его породы могут испытывать искренние чувства к нескольким женщинам. А доходы игорного дома помогают наполнить ухаживания и флирты духом такой приторной, глянцевой романтики.

- Эстетика во всем, - Марк только что, в схватке с непокладистым официантом, раздобыл специальные пузатые бокалы.- Я поддержу.

Он во всем черном, блондин с локонами ниже ушей и незапоминающимися глазами. Все вещи подобраны со вкусом, и только мировые имена. Элегантные лакированные туфли, дорогие часы и белое золото с крупным рубином на мизинце создают ощущение завершенности стиля. Чопорность всегда при нем, опасной прохладой сквозняка она заставляет держать дистанцию.

- Дорогая, присоединяйся, - Подтверждая жестом приглашение, манит он Любу рукой.

Но та, растворившись в мягкой коже дивана, отказывается, ища в кармане маленький круглый волшебный диск.

Гарика уговаривать нет необходимости, он в теме быстрого коньяка по-мексикански.

Горочка скорости на руке. Половина слизывается - смачный глоток коньяка - слизывается оставшаяся химия.

Три супа занимают целый стол, поражая своей неуместностью, голод здесь не в моде. Несмелые полоскания ложек в тарелках вряд ли подходят под описание еды с аппетитом. Его здесь нет. Это необходимость. Осознание того, что не ел уже больше 30 часов, заставляяет кормить организм насильно. Ложечку за папу, ложечку за маршала Жукова. Процесс это не из приятных.

- Бульон похлебал, фрикадельки осилить не могу, - Завистливо глядя на две пустые емкости, скулит Жек, он уже третий раз подходит к еще не опустошенной посуде.

В секундной паузе между музыкой тишину разрезает стереозвук яростно уничтожаемой зубной эмали.




Коллективная истерия

Морфей, соскучился, извини, увидимся позже.

Адекватность как рукой сняло - массовый психоз во плоти. Намерения и поведение окружающих людей приобретает совершенно немыслимые окраски, непредсказуемость безраздельно правит балом. Люди выдают глюк за глюком, взвинчивая и выплескивая наружу страсти утомленных мозговых клеток.

Марк начинает ревновать Любу ко всем присутствующим, включая ковры и бамбук, посаженный в длинные узкие стеклянные тюрьмы-колбы.

- Поехали домой, - Истерит он, то хватая ее за руку и стягивая с дивана на пол, то мгновенно успокаиваясь и ложась на соседний диван. Последние две красные Guggi разом были явно перебор.

- Я часто думала, а как это с другой женщиной, - Шепчет себе под нос она, решив, что би-опыту быть. Через двадцать минут она вульгарно расскажет идею в подробностях во время накурки на всю битком набитую машину.

Гарик клянется в любви только что сделавшей ему за дорогу минет проститутке. Дарит ей что-то личное. Та думает, что все так и должно быть, счастлива и готова на второй.

- Надо ехать за город, новая туса где-то в ангаре посреди поля, - Подрывает всех Сева. Никого эта идея не вдохновляет. Куда ехать? Что там такое, чего здесь нет! Он и Мери так будут мотаться по танцплощадкам всю ночь. Это только их загон.

А Кай действительно уехал. В трех кварталах от клуба методично кормит игровой автомат конкурентов крупными банкнотами. "Сейчас отдаст!" - упрямо твердит он. За деньгами придется съездить не один раз. Но аппарат ожидаемо безразличен, ненасытен и в эту ночь будет только чавкать купюроприемником.

Один Жек беспечно весел и расслаблен, он пританцовынает, несет всякую чепуху, у него все ровно.




Индивидуальная истерия как составляющая коллективной. Паспорт

- Как только кто-нибудь найдет, мне обязательно сообщат, и мы вас разыщем. - Успокаивает она распсиховавшегося Жека.

Разговор с менеджером зала не задается, у нее один и тот же ответ на один и тот же вопрос. И не важно, что вопрос этот ей задается уже четвертый раз за последние пятнадцать минут. Время потеряло счет. Оно разделилось на "до" и "после". Безусловно, все официанты, охрана, билетер и гардеробщица уже в курсе. Потерян главный государственный документ - паспорт.

Жек точно помнил, как по дороге вертел в руках два черных кожаных прямоугольника: портмоне и паспорт в обложке - и думал: "Зачем они мне в клубе?" И вот кошелек на месте, в глубоком кармане куртки, откуда, даже если захочешь,, достать трудно что-то трудно, а паспорта нет.

Ноги, как на раскаленной сковородке, найти себе место невозможно, Жек взволнованно выписывает по клубу правильные и не очень восьмерки, едва не заступая за грань срыва. Словно на автопилоте, просто шагая куда-то, он обращается ко всем. Кто-нибудь вдруг скажет: "Да, находили, а это ваш?" Но все машут гривами и провожают взглядами, как прокаженного.

- Под столами смотрел? - участливо интересуется незнакомка, невольная свидетельница происходящего.

А под и над столами смотрел, конечно же, уже раз двести.

Легкая паника быстро перерастает в душераздирающую паранойю.

"Смогут ли по нему получить кредит где-нибудь ночью? Кто-то говорил, что лучше заявить об утере сразу! Да у этой потаскушки мозги куриные. До утра потерпит. После закрытия включат свет и он найдется. А вдруг нет?"

- Какие документы нужны для восстановления паспорта? - спрашивает он беззаботно развалившегося на диване Гарика.

- Разные, - Многозначительно и довольно равнодушно тянет тот. - Вам, наркоманам, лишь бы что-нибудь проебать, не ссы, найдется.

То, что найдется, есть только на уровне желания, или скорее мечты, а не уверенности. Пару месяцев назад один приятель, у которого украли барсетку с документами, рассказывал, что, если есть паспорт, можно восстановить любой документ, а сам паспорт - сложно. Сложно. Долго. Далеко. Куда ехать его восстанавливать? Где тот город?

За час до закрытия разбуженная звонком-истерикой посредине сладких снов Мама перезванивает через десять минут:

- Нашла, он перед зеркалом, не волнуйся.

Погоревшие нервные клетки надо вывозить вагонами.




1

Энергичность Сержа заводит всех, и даже пугливая кошка беспорядочно шастает между ногами многочисленных гостей.

- Можно создать идеальный звук, надо только правильно расставить колонки, - Носится он с дорогущей аппаратурой по залу. Провода перепутались, что-то не работает, но это никому не важно, весело, у него день рожденья.

То кто-то уезжает, то приезжает, броуновское движение человеческих тел как раз в духе именинника.



- Не подвела!

- Но ей было очень напряжно.

- Не дай бог, настанет момент, и она ее бросит.

- Да нет, она бабла стоит немеренно.

- К тому же, ей рады даже малыши.

- Главное, чтоб на наш берег почаще добиралась.

- Вот пир на весь мир будет удаваться.

При всех исполинских размерах квартиры, на балконе места только для двоих. Курение по расписанию.

- Перекурим, - втирает в десну остатки кокаиновой дорожки Жек, заметив, что место освободилось.

- Я просто так с тобой постою, - словно подписывая чек на благотворительность, последний потомок рода не курящих Серж тянется к ручке пластиковых ворот в никотиновое счастье.

Уныло спокойная улица ночного города, как другой полюс жаркой вечерины в отдельно взятой квартире. Жек сильнее закутывается в куртку Гарика, понимая, что она теплее его. Ассоциаций со стоматологом не избежать, во рту все онемело.




Энергия чувства понимания

Когда тебя понимают - это счастье. Чаще всего это люди, которых знаешь сто лет, родители, близкие друзья, любимый человек, те, кому не надо тужиться расшифровать хитросплетение твоих речей и выделить тайный смысл мыслей. Они просто чувствуют тебя и это заряжает. Таков кайф общения.

Это в единичных случаях происходит сразу после знакомства, а если происходит, тут же думаешь: этот человек особенный. Особенные люди встречаются редко.

Скорость для таких прозрений очень подходящий катализатор. Химическую любовь никто не отменял, но верится, что все дело не только в ней.

В гостях у Марка народу много, а алое кресло, принимающее любую форму одно. Мери все пытается устроиться в нем поудобнее, по-осьминожьи разбрасывая ноги и руки в разные стороны.

- Одевайся, тебе через пятнадцать минут выходить, - словно заботливый папа, кричит с кухни Марк.

- Как неохота на работу, кто бы знал, - оперевшись о дверной косяк в коридоре, стонет Люба, - ну я им там сегодня устрою концерт.

И устроит. Неравную схватку с начальством всех мастей.

- На дорогу нужна дорожка, - смеется она над своими же словами, уже готовясь к выходу.

- Я тоже стукну, если осталось, - жадничает Жек, уже забыв о съеденной час назад желтой евро.

- Я пас, - Сева несмело кладет в рот заведомо пересоленный пельмень, с подсознательной целью установить мировой рекорд по самому медленному жеванию.

Две широкополосные магистрали вырастают на кухонном столе и обретают формы через VISA.




Двенадцатый удар

Попытки ухватиться за все на свете со стороны смотрятся как неправильное сигнализирование языком флажков. Руки, в надежде найти опору, болтаются из стороны в сторону, обрушивая на пол водопад бесконечных тюбиков, баллончиков, бутылочек и прочих предметов гигиены.

В глазах плывет. Все происходящее уже не кажется таким реальным и ощутимым, как секунду назад. Границы плитки пошли волнами, местами переходя в пунктир, и начинают терять очертания, превращая правильные квадраты в смазанные пятна немыслимых форм. Тело не слушается, ватные ноги безропотно сдаются массе слабеющего тела, тянущей вниз. Слева в груди резкая, пронзительная боль отдает свистом в ушах. Челюсти, беспомощно клацая, жадно пытаются откусить такой нужный кусок воздуха. Темнота приходит со стремительно удалявшимися звуками, и все выключилось.

Глухой шлепок и звон падающего барахла сопровождаются душераздирающим женским криком из дешевого триллера.

Два шага отделяют Марка от открытой двери в ванную, - подбежав, он на долю секунды останавливается как вкопанный. Картина, нарисовавшаяся перед ним, не вписывается в ненапряжное течение вечера.

Жек на спине, на полу, расслабленно, будто лег позагорать, голова запрокинута, ноль движений.

- Передоз, отъехал, мерзавец, - шепчет он, хватаясь за мысль, что голова бездыханного тела и кружка ледяной воды сейчас очень нуждаются друг в друге.

Люба оперлась коленом на его живот и методично, усиливая от удара к удару, лупит его по груди кулаками, лучшие барабанщики сохнут от зависти на разных концах света.

Гарик, мгновенно поняв смысл происходящего, кричит: "Нужна булавка". "Язык приколоть к щеке, прямой массаж сердца, искусственное дыхание, " - как на школьном уроке, повторяет про себя, не до конца веря в происходящее.

Двенадцатым ударом маленький кулачек находит сквозь ребра замершую мышцу мотора. И та, как по команде, толкает волну красной реки жизни по аорте.

Глубокий вздох похож на крик при рождении. Фары открываются на максимальную ширину...



- Яркий коридор видел?! - разрывает Сева тишину.

- Остаюсь, - еле слетает с губ, как будто в ответ.




© Евгений Океев, 2008-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]