[Оглавление]




КАК  ТЫ  ЖИВЕШЬ?


Проснулась от тишины, а это значит, что проспала все на свете и уже далеко за полдень. Обычно просыпаюсь под истошно радостный визг с детской площадки под окнами. Лишь после двенадцати мамочки уводят детей обедать, а двор затихает. Даже мои домашние давно встали и тихонько что-то делают вдвоем на кухне. Судя по всему, не дождались утренней яичницы и поедают то, что нашли в холодильнике.

Что ж, вечер пятницы не был томным.

Начался в баре "Дурные привычки". Баров с подобными романтическими названиями понатыкано по всей Москве: "Последние - путь / рюмка / деньги", "Обрыв" (или "Отрыв"?), "ЗаПой!" - этот уже караоке. Обладают тремя преимуществами: не нужно искать (достаточно выйти из метро и упрешься в двери), кондиционеры ревут, превращая воздух в лед, водку продают по сорок рублей за полтинник. В таких местах пережидают, пока вечер умилостивит, наконец, яростное дневное солнце и можно будет прогуляться по набережным и паркам, не чувствуя на висках смолы.



- И как мы прожили эту неделю?

- Лучше не спрашивай.

- Что, опять нужен совет?

- Не нужен!!! Ты мне уже насоветовала про красные труселя...

- Ну, Ром, ты сам спросил, что бы я сделала на ее месте. Я ответила. Если бы мне хватило смелости (сказать по правде, никогда не хватит) позвонить парню в три часа ночи и напроситься в гости, то днем я наверняка уже побывала в трех "Диких Орхидеях", на мне потрясающее красное белье, и если ты не предпримешь попытки его хотя бы увидеть, я страшно на тебя обижусь.

- Хорошо, что не предпринял, воспитывал бы сейчас чужого ребенка. Она же беременная уже пришла, сама знаешь от кого.

- Тогда не знала. Но зато теперь у тебя настоящая любовь.

- Это не любовь, это кошмар. Я постоянно о ней думаю. Безумие какое-то. Съела меня уже всего.

- Внутренний диалог, который не смолкает ни на минуту? Ну и что? Я и не представляю себе, как можно жить иначе. Иначе ты всего лишь животное: поело, поспало, выпило, потрахалось. А раньше ты о чем думал?

- О том, что у меня есть картины, велосипед, пейнтбол, охота, и если я заведу себе еще хоть одно хобби, то останусь без обеда. Навсегда.

- Говорил тебе, жениться надо вовремя. Я весь этот ужас пережил лет в восемнадцать. Хватит с меня.

- То есть ты обо мне совсем не думаешь?

- У нас с тобой все по-другому. Брак.

- Да. Зачем ему думать? Ты с ним засыпаешь и просыпаешься. Не нужно постоянно в уме тактику и стратегию прокручивать, что сказать, что сделать, чтобы урвать побольше.

- А ты не бери, ты отдавай. У тебя за столько лет холостяцкой жизни целая свалка эмоций накопилась. Зачем она тебе? Не тяжело тащить? Отдай все, что сможешь. Пусть ест себе на здоровье. В любви побеждаешь только проигрывая.

- Как и в творчестве. Те, кто выигрывал у потомков, как правило, проигрывал современникам. Вот выйду на пенсию, куплю себе полное собрание сочинений Терри Пратчетта, лягу на диван и буду смеяться, пока не лопну.

- А сейчас ты это сделать не можешь?

- Сейчас не могу. У меня длиннющий список умных книжек, которые нужно прочитать, чтобы написать одну неумную.

- А мне кажется, нужно сочинять в изоляции. Только тогда сочинишь что-то свое, оригинальное.

- Ага, "Лунную сонату", и еще гордиться будешь, пока кто-нибудь не скажет, что Бетховен у тебя - мелодией в телефоне. Чтобы что-то оригинальное сочинить, нужно понять вначале, что "уже было в Симпсонах". Двадцать первый век на дворе.

- И "раненной птицей сердце стучится", она эту песню, по-моему, уже пятый раз поет.

-Шестой.

- Я и не понимаю, зачем вы все пишете и пишете, рисуете и рисуете, поете и поете?

- А читать ты всю жизнь Библию будешь?

- Я вообще ничего не читаю и прекрасно себя чувствую. А помимо Библии есть еще Зоар, Упанишады, Тибетская книга мертвых...

- Ребята, вы можете потише? Нашу певицу из-за вас не слышно. Весь бар в душевной тоске, а вы Упанишады-Упанишады, да еще так громко.

- А вы скажите ей, пусть репертуар сменит. Мы выучили уже: птицу добить нужно, чтобы не мучилась.



Орем, ничего не едим и мало (по их меркам) пьем - излюбленные претензии всех официанток. Мы бы говорили тише, но Ромкино охотничье ружье на краю Москвы, за сотню километров, а птица поет так громогласно, что если не орать, мы друг друга никогда не услышим. Наверно, бары с живой музыкой существуют для тех, кому нечего сказать друг другу.



- И как ты, христианин, будешь читать Тибетскую книгу мертвых?

- Религия - это политика, попытка приспособить вечный закон природы под текущие нужды общества. А закон у всех один.

- Но запад и восток отличаются...

- Лишь тем, что на западе у тебя одна попытка, а потом Суд, а на востоке - реинкарнация, и ты как двоечник-второгодник возвращаешься снова и снова, чтобы учиться.

- Чему?

- Любви. Во всех ее ипостасях.

- Так, вы двое, что мне тут пытаетесь сказать?

- Мучайся, Рома, мучайся!

- А хиппи будут жить вечно. Потому что если пройдут все уровни этой компьютерной игрушки, то придумают себе новую.

- Зачем?

- А чтобы возвращаться к дурным привычкам.

- Да, постоянство - это наше все. Ты когда сказал мне: чтобы стать москвичкой, не нужно покупать квартиру, достаточно выйти замуж, - я уже знала, что все предрешено.

- Так ты со мной живешь, потому что негде больше?

- Ты знаешь, что нет. Я могу купить квартиру по ипотеке или снять. Но эта фраза для меня означала, что ты готов быть со мной всегда, понимаешь? Вы же, мужчины, постоянно только куда-то уходите, уходите и уходите.

- Еще что-нибудь будете заказывать?

- Нет. Закат включает кондиционеры на улице.



Лужнецкая набережная. Кто-то танцует, кто-то трупом лежит на траве, кто-то плавает, отфыркиваясь нефтью. Солнце щурится сквозь крыши домов на другом берегу и тает тысячью свечей где-то в глубине реки. А я опять оставила дома самое дорогое - видеокамеру. Когда-нибудь на излете лета, в июле, я вернусь сюда снова, чтобы отснять для тебя свечи московского заката. Да, ты не раз бывал в Москве, но никогда не видел ее такой, какой вижу я. Ты часто спрашивал меня: Как ты живешь там, в этом безумном городе?

И сейчас мне хочется подарить тебе Москву. Всю. Детский радостный визг, неуклюжие танцы в хороводах на набережной, бары без окон, усталый солнечный свет на воде, огни полуночных машин, несущихся навстречу друг другу, мосты, уходящие далеко-далеко за горизонт. Мосты через вечность, как у Ричарда Баха, помнишь? Наверно, в предыдущей жизни я была одной из тех Сольвейг, что не умели дождаться, и теперь мне нужно учиться любви на расстоянии. Даже если шансы на встречу равны нулю. Вечному ожиданию того, что не может произойти.



Следующий рассказ...
"Записки на зеркалах" - Оглавление




© Маргарита Пальшина, 2010-2024.
© Сетевая Словесность, 2010-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]