ЭРА ГИПЕРТОНИЧЕСКИХ КРИЗОВ
* ЗИМА ПРИХОДИТ НЕСПРОСТА * СПЕШИТЬ НЕ БУДЕМ * АНГЕЛ
* Осень - эра гипертонических кризов... * СМЕРТЬ ГЕРОЯ * МИЛЛЕНИУМ
ЗИМА ПРИХОДИТ НЕСПРОСТА
Зима приходит неспроста,
ее стихия - снег и стужа,
приотворенная наружу,
душа твоя почти пуста.
А мир вокруг - как рваный лист,
его скрепить - не хватит скрепок,
и сам ты в нем - лишь слабый слепок
с того, кто был, как саван, чист.
Ты от зимы совсем ослеп,
а хмурый день так скуп на слезы,
что, попадая в область прозы,
вдруг понимаешь, как нелеп.
А сам летишь, не глядя вниз,
на зачехленный льдами глобус,
как будто счастье - тот автобус,
где на подножке ты повис.
В огромном белом шапито,
среди фигур из нафталина,
ты спрятал шкурку мандарина
в кармане старого пальто.
Быть может, вспомнишь ты, глупец,
внимая увереньям вьюги,
к своей единственной подруге
свою дорогу, наконец?...
_^_
СПЕШИТЬ НЕ БУДЕМ
Спешить не будем, будем просто ждать -
своей удачи ждать, как люди ждут зарплаты,
отчаянье терпеньем побеждать
и молча констатировать утраты.
Грешить, и вновь замаливать грехи,
подобно парусам, следить за свежим ветром,
и по ночам прекрасные стихи
писать хореем или гекзаметром.
Он сам придет, победы сладкий миг:
сырой весенний шквал обрушится с зюйд-веста,
и у окна троллейбуса в час-пик
нам контролер свое уступит место.
А у дверей парадного "Камаз",
под грузом барахла и ящиков пудовых,
рассыплет исключительно для нас
пол тонны сладких пряников медовых.
И девушки ночные на Тверской
нас встретят хлебом-солью и поклоном,
и улицей какой-то городской
куда-то поведут на свет зеленый.
Ну, а пока тому не вышел срок,
всерьез не принимай сей драмы пустяковой,
в которой нам читает монолог
судьба, как строгий участковый.
_^_
АНГЕЛ
Недолюбленное дитя,
недоласканный ангел мой,
позабудь о земных путях,
возвращайся скорей домой.
Я живу на краю земли,
а вокруг лишь одна вода,
и случайные корабли
не зайдут никогда сюда.
Здесь уносит морской прибой
души странников к небесам.
А не веришь, Господь с тобой,
я ведь в это не верю сам.
Просто я разучился ждать,
позабыл назначенье слов,
письма счастью устал писать
на обрывках безумных снов.
Прочитал я пять тысяч книг,
истоптал я пятьсот дорог,
все забыл, но твой светлый лик
позабыть до сих пор не смог.
Ризы солнечные твои
взору застят весь белый свет,
потому что такой любви
на земле и на небе нет.
Это знает морской прибой,
что уносит нас к небесам.
а не веришь, Господь с тобой,
я ведь это придумал сам.
Просто я разучился ждать,
позабыл назначенье слов,
письма счастью устал писать
на обрывках безумных снов.
_^_
* * *
Осень -
эра гипертонических кризов.
Время стреляться, считать цыплят, выходить на Бога,
делать последний нелегкий выбор из-за
того, что любви никогда не бывает много.
Время
наступает тебе на пятки,
заставляет послушно идти туда, где ни разу не был.
Но и в случае, если - на обе - давно положили тебя лопатки,
просто открой глаза -
ты увидишь небо.
Это -
очень интимная вещь,
вроде семейного фотоальбома,
в иерархии детских снов - заменитель земного ада.
Розовые слоны порхают и говорят: "Ты дома".
Если это и шутка, ты где-то рядом.
Ливни
тождественные алгоритму страсти
столь безутешной, что думаешь о высоком,
каждой струей своею напоминают трассы,
соединяющие человека с Богом.
Отче!
Храм твой неслыханный пуст и светел,
мало людей в нем, однако значительно меньше - истин.
Тот, кто искал Тебя, тот никого не встретил,
тот, кто узнал Тебя - к лику святых причислен.
Буде
и мне дарована эта милость,
жизнь запродам за недолгую нашу встречу:
очи потупив, проследовать молча мимо,
не возражая, не жалуясь, не переча.
Сердце
нянчит в железных ладонях холод.
Эхо заходится птичьего крика выше.
На сорока холмах я построил город,
но никого в этом городе я не вижу.
Значит,
поздно уже начинать сначала,
биться, как рыба об лед, вместо песен учить молитвы,
бисер метать, влюбляться, сучить мочало,
лоб расшибать о двери:
все двери
давно
открыты.
_^_
СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Я - крестоносец третьей мировой
войны, похожей больше на ветрянку,
когда, ощупав морду по утрянке,
готов поверить сам, что ты - герой.
Мои седины в пепле и золе
полуистлевшей совести гражданской,
что полыхнула в королевстве Датском
и с той поры блуждает по Земле.
Жизнь без войны - оптический обман:
покуда бдит в ночи лукавый ворог,
от сырости и слез сыреет порох,
и кукишем оттягивать карман
себе - не след. (Уж лучше в мишуру,
иль реквизит, пропахший всякой дрянью
зароюсь я под занавес, и бранью
залившись непотребною, помру.)
В моих руках граната будет. Нет,
нет, не граната, может быть - мулета,
а может то, что местный кифаред
вручил своей Эрато. (Впрочем, это
неважно.) Пуст просцениум... Партер
охвачен оживленным ожиданьем...
Не время тешить душу обещаньем,
что, де, залетный вызвался Пастер
судьбу, солоноватую на вкус,
коровьей оспою привить твоей России...
Всегда вакантно амплуа мессии...
Чего ты ждешь, младенец Иисус?
_^_
МИЛЛЕНИУМ
Сковала стужа реки и умы,
и хочется потрогать без перчаток
девические прелести зимы,
тугие, как мичуринский початок.
Под каблуком отхаркивает снег
ногою в наст впечатанное эхо.
Еще чуть-чуть, и двадцать первый век
начнется, как бесплатная потеха.
А в нынешнем - трезвонит как трельяж
пустой трамвай, проносится маршрутка
порожняя - и весь ажиотаж,
а вообще-то холодно и жутко.
И вдруг - тебе навстречу тянет нить
своих следов - еще один мессия.
Конечно, пьян и просит закурить.
Как тесен мир! Как велика Россия!
Остановись, чудак, поговорим -
о ценах, о центральном отопленье.
Мы двери в рай себе не затворим,
заботясь о глобальном потепленье.
Великое навязло на зубах,
от пошлостей - совсем с души воротит,
но если воздух "Примою" пропах,
никто из нас с дороги не своротит.
Не преминëм же в праздник Рождества
почувствовать скорей душой, чем слухом,
что бренный мир сложен из естества,
уже слегка приправленного духом.
Вглядись в него глазами мудреца,
пророка, на худой конец - поэта:
там нету ни начала, ни конца,
а только тень и свет. Но больше - света.
_^_
© Игорь Паньков, 2001-2024.
© Сетевая Словесность, 2001-2024.