ВСЁ ТЕБЕ, БЕРИ!
* * *
Мне казалось раньше, что мир надёжен,
мы с тобой его изучали лёжа -
в запотевших окнах чужой сторожки
распускался вишнёвый сад.
Перестройка.
Школа.
Конец апреля.
Уезжал Печорин в кибитке к Вере.
Негатив сливал говорливый телик.
Ты уже без пяти - курсант.
Говорила мама: "Да сколько можно!
Он проник в тебя, словно клещ подкожный.
У его отца пропитая рожа,
у мамаши пивной киоск".
Я с утра вставала, бежала в школу,
Но терпеть и ждать - не мои глаголы,
как представлю: ходишь по дому голый,
у меня отключался мозг.
Тошнота.
Аборт.
Не сдала экзамен.
Катерину в ночь увозили сани,
Уводил страну не туда Сусанин.
Ты уже перестал писать.
Мой надёжный мир разрушался. Ты же
отжимал своё, чтобы слаще выжить.
У тебя теперь то Элен, то Мнишек.
Я спасаю вишнёвый сад.
_^_
АФГАНСКАЯ МОЛИТВА
В твоих руках мой друг, мой сын,
Афган,
тебе родные души не отдам.
Возьми за них заветы ильича,
погоны с генеральского плеча,
партсъезды, урожаи, закрома,
марксистов золочёные тома,
холодную кремлёвскую звезду -
назначь свой выкуп, праведную мзду
за чей-то грех, за наш бедовый дух.
На ржавом небе лунный серп потух -
его схватила ночь за рукоять,
чтоб смерть к солдатским шеям примерять.
В твоих руках мой муж, мой брат...
Аллах,
зачем тебе блуждающий впотьмах
не нанятый убийца, не боец,
а родиной обманутый юнец.
Верни его воскресшему Христу.
На минном поле маки не растут,
Селенья обездоленно молчат,
ущелья накрывает чёрный чад.
Ты будто проверяешь жизнь огнём.
Афган, давай по-братски доживём
до честных дней, до лучших мирных дат.
Прошу тебя, верни моих солдат.
_^_
РЮКЗАК
Я живу и жду телеграмму: Встречай. Лечу.
Это значит, что ты побудешь со мной чуть-чуть,
это значит, что ты, устав от пустынь и гор,
отдохнёшь и снова уедешь на целый год.
Все дороги ведут не вдаль, а назад - домой.
Ты всегда возвращался - новый, чужой, родной.
Не спешил проходить, стоял у входной двери,
отдавал рюкзак, говорил: всё тебе, бери.
Я брала рюкзак, доставала морской песок,
разряжённый воздух с чужих ледяных высот,
лепестки в конверте с пометками: эдельвейс,
тамариск, вербена... билет на вчерашний рейс,
скарабея, губку, засохшую стрекозу,
невесомый камень, потрескавшийся сосуд.
Я вдыхала воздух, дурманящий и сырой,
и ждала, что скажешь: послушай, езжай со мной.
Я хватала время и прятала по углам,
но оно дышало и тикало тут и там.
Удержать тебя, привязать, усмирить - никак.
Ты сегодня снова ушёл. И забрал рюкзак.
_^_
БОЮСЬ
Тебя не вспоминаю всуе -
Боюсь кромсать себя на части.
Но в нашу комнату пустую
Я вынуждена возвращаться.
Боюсь подъезда и ступеней,
Глазастой ямы коридора,
Боюсь твоей забытой тени,
Глядящей на меня с укором.
На двери всхлипнула пружина
До оглушительной печали.
Мы здесь с тобой однажды жили,
Я у двери тебя встречала.
И снова память страхи множит,
Они растут, не зная меры.
Мелькает тень твоя в прихожей
И ускользает за портьеру.
Мне кажется, так будет вечно -
Она и я, нас будто двое.
Я каждый вечер, каждый вечер
Смываю тень твою с обоев.
_^_
ЗАПОЗДАВШАЯ БАНДЕРОЛЬ
Из дальних и неведомых краёв,
Названия которых я не знаю,
Однажды бандеролька заказная
Придёт на имя девичье моё.
Картонную коробку отдадут.
Смущаясь, положу её в авоську -
У нас тяжёлый груз в авоськах носят
И только в сердце носят ерунду.
Пойду домой лугами, напрямки.
В лугах - цветы. А в строчке "Отправитель" -
Танцуют буквы (Витя, милый Витя...),
Сплетаясь в васильковые венки.
Кругом народ. И я сверну к реке,
Чтоб спрятаться, остыть и время выждать.
До крови расцарапает лодыжку
К подолу прицепившийся репей.
Присядет золотая стрекоза
На угол запоздавшей бандероли.
И я, слезам и чувствам давши волю,
Попробую ей правду рассказать.
Как здорово, когда не нужно врать.
Моих волос коснутся ветки ивы.
Не поздно жить, но поздно быть счастливой.
И я вернусь. И сделаю возврат.
_^_
НА ДНЕ
Слюдяное солнце качалось на глади водной,
беспокойный бриз налетал, щекотал живот мой.
Подбиралась близко вода и, за мной шпионя,
подползала к пальцам, тянулась к моим ладоням,
размывала след, окольцовывала лодыжки,
бормотала что-то, шипела почти не слышно.
Я боялась дна. Но откуда, наивной, знать мне,
что вода возьмёт и оставит меня в объятьях.
...Золотые рыбки, любуясь собой, мелькали,
затевали войны с прожорливыми мальками.
Я была для них непонятная и чужая -
и старался каждый меня укусить-ужалить,
а вода, смеясь, обнимала, что было силы.
Я держалась долго, но воду в себя пустила,
и она вошла, и накрыла тревожной зыбью.
Мне достались в дар - чешуя и бесстрастность рыбьи,
утонувший хлам - медальоны, браслеты, бусы.
Не пугает дно, но боюсь, что вошла во вкус я -
завела подруг, становлюсь на добычу падкой.
И вода меня наградила акульей хваткой.
_^_
КУКОЛЬНЫЙ ДОМ
Картонный дом с лепными ставнями,
В нём куклы с лицами усталыми
В нелепых платьях из парчи.
Ты любишь игры с несмеянами,
Вон та, с глазищами стеклянными,
Трясёшь её - она молчит.
В глухом раю с фальшивым золотом
Нет смерти от любви и голода -
Не умирает неживой.
Мне в этом доме делать нечего,
Где все тобой очеловечено
И обезумлено тобой.
_^_
А ПОТОМ БЫЛО ВСЁ
А потом было всё. Было всё хорошо
с ароматом московской сирени.
Я вставала и шла на балкон нагишом,
и с портрета подмигивал Ленин.
Я курила "БТ", ты готовил омлет,
иногда мы менялись местами.
Заходило к нам солнце на блюдечке млеть
и смеяться над нами и с нами.
Это "всё хорошо" мы носили с собой
в дипломатах, авоськах, портфелях,
поднимали как флаг над гудящей толпой
и за пазухой бережно грели.
А потом было всё. Было всё, как всегда -
суета, недолюбленность, нервы.
Я меняла постель. Ты менял города
и случайную стерву на стерву.
Ты не знаешь, курю я сейчас или нет,
и не помнишь, как выгляжу голой.
Через пару таких остывающих лет
мы забудем, что были знакомы.
_^_
ЛЕГКО
На вопросы она отвечала легко,
запивая слова ледяным молоком,
поправляя края одеяла,
будто это она их помяла.
Сокрушались медсёстры, вздыхали врачи.
Ей хотелось какао, потом алычи,
а к утру постоянно тошнило,
словно съела дегтярного мыла.
К ней никто не ходил, ей никто не звонил.
И она отправлялась гулять без бахил,
без нужды, без причины, а просто -
отдохнуть от бестактных вопросов.
Ей пятнадцать. Ей скоро по сроку рожать,
от нее отказались и парень, и мать.
И она, размышленья минуя,
написала уже отказную.
_^_
КАМО ГРЯДЕШИ
Я дом ищу, в котором нет дверей, полов и стен,
Где стол накрыт, желтеет свет, и гости ждут гостей.
Где сад черешневый - ничей, где в сочных лопухах
Охапка солнечных лучей забыта впопыхах.
Где в хвойном сердце древних кущ - жилище мотыльков.
Где тонкорукий цепкий плющ достал до облаков.
Где млеет липа, а над ней стоит медвяный чад,
И в полдень призраки теней скучают и молчат.
Где ты, родившийся едва, назавтра - старожил,
Где жизнь нова и смерть нова, ведь ты еще не жил.
Где нет ни судей, ни судеб, где мысли на виду.
Там будет мне вино и хлеб.
И я туда иду.
_^_
|
