[Оглавление]




ЧЁРНАЯ  ДЫРА


Альберт глянул во двор с высоты девятого этажа, вспомнил, что сегодня суббота. Потом открыл окно, высунулся по пояс и подумал - неплохо бы - полетать. Желание было сильным, даже странное покалывание отдалось в подошвах ног, будто они оттолкнулись от безжалостного притяжения и перестали ощущать вес его тела. Надо лишь воспарить, чтобы это въявь почувствовать.

Лёгкая тошнота наплыла, как в самолете при наборе высоты. Он прикрыл глаза и внутренним зрением увидел лунный пейзаж. Именно - обратную сторону, невидимую с Земли. Кратеры, холмы, горы, моря, присыпанные серой, невесомой пылью. Поверхность планеты была безжалостно изрыта оспой метеоритов из космоса.

В школе на шкафу стоял глобус Луны. Он вспомнил его сейчас.

Альберт вздохнул, вышел, двери закрыл на три замка. Плечом надавил, чтобы язычок замка плотно вошел в отверстие. Прошел к лифту, прислушался. Тихо. Лязгнул затвором мусороприёмника. Пакет скользнул по трубе, прошуршал и бухнул в контейнер внизу.

Потом Альберт шёл по разбитой асфальтовой дорожке и представлял, как мягко и невесомо, должно быть, было двигаться по воздуху. Не сбивая каблуков, и не спотыкаясь.

Дети давно выросли, песок превратился в утрамбованное покрытие. На ограждении песочницы сидели трое мужиков. Задирали головы в небо, с орлиным клёкотом пили пиво из двухлитровых, коричневых емкостей. Впервые они появились здесь пацанами, сбегали с уроков, курили втихаря и потом постоянно приходили. Изредка кто-то исчезал на пятнадцать суток, но потом вновь занимал своё место.

Где они ночевали, чем питались? Семьи, похоже, у них не завелись. Даже зимой они были здесь. Одежда лишь менялась, сезоны чередовались друг за другом, а они, словно приговорённые, тянулись сюда, как угри со всех уголков Земли на нерест в Саргассово море.

Альберт знаком был с ними шапочно, даже имен не знал. Просто привык, что они здесь в разное время года и погода на их посиделки не влияет. Получали пособие по безработице, позже какие-то пенсии им определили. Они безропотно к этому относились, не пытаясь изменить, активно повлиять, видно это их устраивало. Перебивались изредка разовыми халтурками. Так вот - молча, они курили и могли просиживать здесь грустными, неопрятными птицами по несколько часов кряду.

В чёрных спортивках "Адидас". Лампасы - белая, тройная полоска по бокам.

Молча они всматривались в какую-то далёкую запредельность, ничего не требуя взамен за своё добровольное сидельство.

Он кивнул головой, поприветствовал молча, из вежливости, подумал:

- Земля - планета паразитов. Кто-то пытается с этим бороться, других

ломает молчаливое упорство невидимых врагов, люди смиряются и сами превращаются в паразитов. Сдаются на милость победителя.

Можно было бы прибавить слово - диалектика, но этого слова в лексиконе производственника Альберта не было, поэтому он подумал: "В человеке много химических элементов, соединений, металлов, а золота - нет. Даже у тех, кому говорят - "золото, ты моё" ".

Супермаркет высился большой, лёгкий от обилия стекла и нарядный в красивой рекламе, возбуждая вялотекущие грёзы уфологов. Словно опустился только что, инопланетный корабль. Присел ненадолго и тотчас взлетит, полный романтики, перед встречей со стихией родного неба, пронзительной синевой, пушистыми облаками. Совсем не похожий на супермаркет.

Возникало острое желание скорее войти внутрь, пока не улетел. Или наоборот, мечталось кому-то улететь поскорее от всего того, что так обрыдло вокруг. И много людей бродило неспешно среди полок, втайне на это, надеясь.

Рядом с супермаркетом сваи разновеликие во множестве наколотили для нескольких высоток. И бросили - кризис.

Откосы травой поросли. Котлованы заполнились водой, возник искусственный водоём, камыш густо заколосился по берегам. Озеро называли по-разному, но корень у слов был один. Романтики называли его "Додон-озеро", а циники - "Гондон-озеро", тем более, что по форме оно напоминало в рабочем состоянии резиновый заслон демографическому взрыву.

Когда-то рядом с котлованом стоял большой щит, на котором значилась фамилия начальника участка - Додонов. Время растрепало, развеяло цифры объемов, сроков сдачи, некоторые буквы, целые предложения, осталась лишь фамилия, а потом пацаны побойчее, придумали свой вариант былинной фамилии, и получилось неожиданная топонимика. Щит был высокий, фундамент под ним железобетонный, прочный. Так надолго сохранилось и закрепилось в сознание аборигенов это название.

Позже появились легенды о стаях уток, которые прилетают ночью. Молча садятся под покровом темноты на водную гладь, чтобы отдохнуть во время перелётов по маршруту юг - север и обратно. И на лапках заносят в водоёмы рыбью и лягушачью икру. Стаи щук в это время норовят их цапнуть за лапы, утащить в темноту глубокого омута и там разделаться.

Гуляли в разных вариациях рассказы, про некоего удачливого мужика, который выловил в здешних водах крупного карпа. Повесил его на руль велосипеда, а хвост волочился по асфальту. Правда, расходились во мнениях - одни говорили, что он с района "Маскачки", а другие утверждали, что с "Баранки". Очевидцев было много, а мнений ещё больше.

- Да толку-то - чуть! - говорили завистники, - он же старый, карп этот, небось, тиной от него несёт! В рот не взять!

Пацаны с удочками по бережкам днями напролёт пропадали у воды. Сбивали плоты из подручных средств, выгребали штыковыми лопатами на глубину наивно, надеясь выловить рыбный крупняк.

В камышах царили лягушки. С рыбой было похуже, но пацаны надежды не теряли, стерегли свою добычу и удачу.

На брёвнышках и таре громоздились реальные мужики, равнодушные к окружающей разрозненности и призрачному счастью с удочкой в руках, выпивали в теньке, наблюдали за пацанами. Блаженствовали, детство вспоминали, собственные рыболовные подвиги. Ещё много было разговоров про армию. Кто, как и где "отстрелялся" на срочной службе. Самая памятная полоса в жизни.

Обычно к концу посиделок начинались споры, разборки доходили до рукоприкладства, кровавой юшки. Поэтому Альберт сторонился компаний и любил уединиться.

Они казались ему непонятными инопланетянами. Сейчас он вспомнил многократно озвученное в телике предупреждение о том, чтобы земляне не спешили войти в контакт с пришельцами. Ускорил шаг, стараясь уйти подальше. Туда, где зеленела буйная растительность, тонкие деревца пошли в рост. Окрепли, обзавелись тенью и стали небольшим лесочком. Вроде уже и не город, на полпути до ближних деревень.

Он покупал пакетик ржавых снетков, пару пива, присаживался на автомобильные покрышки и думал. О разном. Ни о чём конкретно, но обо всём понемногу. Приходило умиротворение. Он возвращался домой, грел на плите куриный бульон с оранжевыми шайбами морковки, отваривал картошечки с кислой капустой, давил языком редкие ягоды клюквы, жмурился.

Спал крепко, надышавшись вдосталь - кислородом.

В этот раз его место было занято компанией из трех мужчин.

Они раскачивались на покрышках, будто медитировали и сосредоточенно курили. В синих спортивных костюмах "Адидас" с белыми, похожими на лампасы, тройными полосками по бокам. Словно единая команда - в униформе. Некие командно-штабные учения, призванных из запаса переростков.

Рядом из густой поросли травы и кустов торчал ржавый кузов "Запорожца". Стояла в центре компании бутылка водки и литровый пакет молока - на закуску.

Альберт сделал вид, что их не заметил. Не любил он пьяные компании и большие сборища. Сторонился безалаберного панибратства и слюнявой, никчёмной, клятвенной верности дружбе - в подпитии.

- Ты куда топаешь, Альбертик? - спросил Славка, - стрелку набил какой нить тётьке? Счас же, как правильно пишется? "Вкусты" - вместе, "из кустов" - раздельно!

Мужики как по команде заржали, головами покачали. Один смахнул с глаз слезы. Порадовались остроумию собутыльника.

- Схожу... полетаю! - не глядя, махнул рукой в сторону деревьев Альберт - стараясь, сквозануть по-тихому - мимо.

Мужики строго глянули на него, заценили молча - чё, гонит?

- Тока высоко не лё’тай - я тебя, как сосед соседа прошу, - дурачась сказал Славка, - а то, может, на лимузине времени погоняем? - показал на ржавый остов некогда популярной марки авто.

Славик после развода и размена жил в малосемейке, на одной лестничной клетке с Альбертом.

- Ну, ты... Славон, конкретно, короче, ты это - Златоуст! - любому мозги засеришь, - осклабился коричневыми корешками зубов, тот, что был напротив.

- И впрямь, способен, - молча подивился проницательности неказистого типа Альберт! - но что странно, - Славка, приятный в общении мужчина, заметный в компании. Весь вечер можно его слушать. И забудешь спросить - как зовут. А потом и вспомнить нечего из его рассказов. Должно быть - шпион. Или агент влияния!

- А мы тут недалече, сказал Славка, - нашли черную дыру! Абсолютно чёрную! Месторождение, значитца. Нефти - в ней немеряно, как у дурака махорки. Будем разрабатывать, качать начинаем с понедельника. Вот, с парнями! Подходи, если надумаешь! На чём бабки-то зарабатывать - тока на нефтянке!

Все, трое громко заржали.

Альберт пожал плечами, свернул с натоптанной тропинки, путаясь в высокой траве, добрёл до пирамиды застывшего бетона. Взошёл на неё, присел. Бетон хорошо прогрелся на солнце. Берёзка со спины чуть-чуть прикрывала голову легкой тенью, тихо нашёптывала свои секреты. Хорошо!

Какие-то растения вокруг показались ему неведомыми, странными, замеченными только сейчас. Он стал придумывать им дурашливые названия.

- Разрыв-кусток, сизонь-бодяга, зацепень-репейник.

Засмеялся, пробку поддел концом ключа от квартиры. Чп-о-о-ок! Пробка тонко звякнула, скатилась вниз тонкой монеткой, пропала в траве. Ничейная земля, нейтральная территория, за которой возможно другое государство.

Бутылка холодная - вспотела, на солнце, вздохнула, испустила плавный дымок.

Альберт не спешил, с удовольствием втянул носом сытный ячменный аромат, едва заметно заструившийся из горлышка. Вдохнул живительную эту струйку, глаза прикрыл от предвкушения.

Его никто, нигде не ждал. К пятому десятку лет он оставался бобылём, попривык и что-то менять в привычном раскладе не хотел. Отчего-то стало грустно, он глянул на небо, и ему показалось, что облако вздохнуло, замерло, а потом быстро унеслось, чтобы не пролиться дождём и не испортить ему настроения.

Сделал первый, долгий глоток, рыкнул громко, с удовольствием. Ощутил свободу, полноту и многообразие жизненных процессов в себе и вокруг. Приготовился не спеша, обстоятельно отдохнуть. Полез в карман легкой безрукавки-хаки. Шуршал, в предвкушении пакетиком со снетками.

Глянул с вершины пирамиды, сперва, не понял и присмотрелся внимательней.

Перед ним был правильный круг. Метров десять в диаметре, ржавого цвета, без малейшего намека на растительность. Будто стояла здесь круглая ёмкость большого диаметра, с самой зимы, лишая света убогую растительность под днищем. Трава уж вокруг высокая выросла, потом ёмкость убрали, и осталось безжизненное пятно. Чей-то недогляд, бесхозяйственность. Явно - земного происхождения.

Неприглядная, унылая поляна. Птицы пролетали стороной, прочая живность по нему не передвигалась, даже козявки ничего не культивировали. Мёртвая зона - одним словом. Со стороны казалось, над этим местом струится что-то невидимое, странное. Простое, но необычное. Запах витал резкий - вроде бы знакомый, но не сразу понятный и объяснимый. Похоже, ветер сейчас дул в другую сторону. И это мешало сосредоточиться.

Он спустился с горушки, зачем-то подобрал влажную от липких слюней палку, прокомпостированную крепкими собачьими клыками. Размахнулся, но кидать вдруг передумал. Откинул в траву, рядом.

Сделал шаг через край рыжей зоны, топнул ногой. Его плавно, развернуло и приподняло. Судорожно дернулся Альберт назад, к краю. Встал, утвердился, постоял, удивляясь.

- Та-а-к! Что это может значить? В круге нет... притяжения, что ли? Аномальная зона, в которой вес не имеет значения? Ведь в разных точках Земли сила притяжения разная! Местами - слабо пробивается, а где-то её может, и нет вовсе! А что, если нет ускорения свободного падения! Именно на этой полянке!

Он допил пиво, выдохнул, постоял у края и решительно прыгнул в круг.

Из кустов вынырнула проворная старуха, в живописном тряпье. Искоса наблюдала за ним, потом ловко вылила в горло остатки пива. Отёрла впалый рот. Спрятала пустую бутылку в замызганную суму. Стремительно и без единого звука. Осмотрела цепким взглядом побирушки, прилегающую территорию. Так же бесшумно - исчезла, не шелохнув листву.

Альберт её не видел. Занят был своими мыслями. Прыгнул он недалеко - метра на два-три. Но не упал, а распластался над бурой поверхностью! Его подхватила неведомая сила, приподняла. Он задохнулся, стал плавно опускаться, как в замедленной киносъемке, коснулся рыжей поверхности руками. Оттолкнулся от её колкой, пожухлой наружности. И полетел вверх тормашками, будто прыгун с шестом стремился ногами к заветной перекладине. И задышал в странной тишине - полной грудью. Лишь лёгкий звон в ушах. То ли от полёта, то ли от перепада высоты. Может кровь прилила от ног к голове?

Был ещё едва уловимый треск. Он глянул на часы. Стрелки бешено откручивали время назад. Одежда на нём свободно болталась, облепила туловища. Альберт стал уменьшаться, в размерах и стал легким, маленьким, как был когда-то в восьмом классе, пока не вырос и не утвердился таким, как есть.

Сначала он испугался, потом расхохотался.

Ощущение полета, невесомости - необычные, захватывающие. Он судорожно кувыркался, раскинул руки. Сначала, это было похоже на барахтанье в воде, но воздушная среда была не такой плотной, и он быстро понял, как надо управлять телом с помощью рук и ног. Легко воспарил метров на двадцать. Увидел над деревьями неопрятные крыши высоток, захламлённые лоджии, охватил взором весь район. Людишки-букашки, редкие прохожие куда-то спешат, машины клаксонят. Жёлтые купола собора в центре в глаза лезли нахально, слепили. С другой стороны, через дорогу - колосились поля поспевающего овса, а ещё дальше блестящие нити рельсов железной дороги разматывались в направлении Москвы.

Захватывало дух, страх прошёл. Альберт уже не пугался. Появилась уверенность, будто занимался этим давно, с детства. Сделал несколько гребков руками, ощущая непривычную лёгкость и радуясь этой новизне. Спустился пониже и спрыгнул на край круга - приземлился. Притопнул ногой - всё в порядке.

Часы затихли, он вновь вернулся в прежние габариты.

Он жадно вдыхал запахи зелёной травы, колосьев с полей. Всё такое знакомое прежде, сейчас показалось необыкновенно красивым, наполненным многозначительным смыслом, радостью возвращения из манящей, небесной дали.

Счастливо засмеялся. Звуки вновь обрушились на него, словно кто-то невидимый прибавлял громкость: птицы шумно гомонили в ветвях, гул городского движения долетал отдалённо, кричали звонко пацаны на "Додон- озере", требовательно и звонко лаяла за деревьями собака.

Постоял немного, решил, что надо будет повторить опыт. Его не покидало ощущение высоты и волнения от полёта. Он и сейчас, стоя на земле, казался себе невесомым. Не ощущал ногами земли и забыл, что в нём восемьдесят шесть килограммов, метр семьдесят шесть роста и он - бригадир наладчиков на современном предприятии. Российско-немецком.

Из-за деревьев неожиданно появился Славик, спокойно прошел в центр круга, не замечая Альберта. Устойчивый шлейф неистребимого перегара потянулся следом.

- Наверное, так пахнет фосген, - предположил молча Альберт.

Славка оглянулся. Глаза красные, фосфоресцируют синими окружьями. Потом широко расставил кривоватые ноги, погнал мощную, коричневую струю, привычно вычерчивал шкодливой рукой замысловатые вензеля на поверхности заветного круга:

- Ну, ты чё, решил - идёшь в бригаду нефтянки? Последний раз предлагаю, больше звать не стану, - и закончил странной фразой, - знаешь, Альбертик, иногда невыносимо хочется стать оленеводом, чтобы проголосовать раньше других.

- Ты не знаешь - чего оно... такое - рыжее, - опешил Альберт.

- А мы, када, от шейки до хвоста нальемся с парнями, на раёне - "радиатор" сливать сюда ходим. Оттого оно и рыжее, и не растёт, здеся ни хрена, - попытался сплюнуть Славик вязкую слюну, - тактика выжженной земли!

Потом он пустил ветры, протяжные, как тяжкий стон, и в воздухе запахло гашеной известью. Перекрестился вдруг, неловко, торопливо. Свободной левой рукой и что-то испуганно забормотал. Одно слово разобрал Альберт - "дыра".




© Валерий Петков, 2011-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2012-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]