[Оглавление]

О ЛЮДЯХ^Е И ГÓРЕ

О романе Павла Пономарёва "Ныне и присно"
(М.: ООО "Смарт-Бук"; "Волки на парашютах": Редакция Аси Петровой, 2025)

Когда мне довелось впервые услышать о романе Павла Пономарёва "Ныне и присно", я постарался максимально осознать широту контекста названия этой книги. В её имени не трудно найти отсылку практически к любой христианской молитве да и просто заметить хитро-выделанную мантру-комбинацию с заявкой на успех. Ниже предоставляю дешифровку разных сказанных и подразумеваемых смыслов этого названия:

Павел Пономарёв. И ныне и присно. Аминь. (Физическая, метафорическая смерть автора.)

Павел Пономарёв. Сейчас и всегда. Истина. (Вечная, метафизическая жизнь автора.)

Что ж, на данном этапе автор сумел сделать интригующий ход. Посмотрим, что представляет собой предложенное произведение, более подробно.

Постиронический или постисторический роман?

Начнём с банального описания внешности этой 438-страничной книги. Оформленная в оранжево-чёрно-белые тона, она встречает нас фотографией автора на обложке на фоне церкви, неба и могилы. Сразу скажу, что смесь беспокойства, боли и показного шарма, которые очевидны во взгляде смотрящего на меня автора, на мой взгляд, совпадает с "месседжем" книги. Также налицо цветовая аллюзия к георгиевской ленте, что справедливо, поскольку тема Второй мировой войны в достаточной степени затронута в романе. Повествование буквально кричит о смерти, памяти и войне, которая здесь не только историческая, но и экзистенциальная.

Постироничная интонация пронизывает весь роман. С одной стороны, книга вызывающе заявляет: "Вот он я – автор! На обложке! Смотрите на меня!" С другой стороны, автор давно уже умер, и мы видим на обложке небо, церковь, могилу и чёрно-белое фото на памятник. А если копнуть ещё глубже – в биографию Пономарёва, – то мы узнаем, что роман завершён автором в год его 27-летия (ну как не постироничный выпад в сторону клуба 27?).

Произведение заявлено как исторический роман. Создаётся впечатление, что, присваивая этот жанр, автор пытается намекнуть читателям на максимально возможную реалистичность своего повествования (которая только допустима в контексте современности и художественной литературы).

Роман написан сложным витиеватым языком, изобилует разными стилями, всё это вызывает трудности прочтения и отсылает к таким трудноподъёмным авторам как Достоевский и Солженицын. (Лично я не поклонник формы повествования вышеупомянутых писателей, поэтому озвученная оценка выбранного Пономарёвым стиля лично для меня носит сугубо отрицательный характер).

Начало романа отсылает к первым годам семнадцатого века. Восемнадцатому и девятнадцатому уделено буквально несколько абзацев. Двадцатый же стягивает на себя наибольшее внимание, оттеняя даже современность. Двадцать первый присутствует лишь по причине жизни "главного героя" – Гори Кручинина, который, по собственному признанию, является человеком не своего времени. Именно он, Горя Кручинин, кажется, претендует на роль ведущего персонажа. Поддерживая многовековую традицию русской литературы, Пономарёв наделяет своих "героев" говорящими именами и фамилиями.

Деконструкция жизни и смерти

"Ныне и присно", по-моему, – роман канонично-постмодернистский, поэтому термины "автор" и "герой" здесь носят обобщённо-символический характер. Главный мотив деконструкции (см. "О грамматологии" Ж. Деррида) царит в романе везде и всюду, а "герой" пытается спрятаться в прошлом, не в силах жить настоящим и тем более вершить будущее,

"Ныне и присно" – жёсткая сатира на общество постмодернистской реальности, которое, находясь в этом состоянии с 60-х годов XX века до сегодняшнего дня, упрямо это отрицает (особенно провинция, о которой так подробно пишет в романе Пономарёв), противится этому, тем самым лишь подчёркивая и усиливая эти процессы.

Роман представляет компиляцию текстов разных авторов и стилей, не имеет чёткой сюжетной линии, действия персонажей противоречат их высказываниям и даже слова одних и тех же "героев" противоречат друг другу. Реальность книги подводит нас к ещё одному постмодернистскому явлению – смерти автора. Весь роман, на мой взгляд, является сплошной смертью, мучением, агонией (что ранее уже было предсказано выражением лица "автора" на обложке, именем "главного героя"). Ключевой персонаж погибает, а живёт ли он на протяжении произведения? На этот вопрос предлагается ответить читателям. Умер ли Егор Кручинин или просто в очередной раз напился? Возможна любая, самая смелая интерпретация.

Пономарёв играет с формой: текст превращается то в переписку "интеллигентов", то в поток сознания "героя", то в сухой протокол. Это и создаёт эффект деконструкции – привычные нарративы рассыпаются, как жизнь самого Гори Кручинина. Смерть автора на обложке – ключ: Пономарёв предлагает не прожить жизнь, а "сыграть в её похороны", как в плохой игре с заранее проигранным финалом. Фото самого автора на обложке – не самопиар, а эпитафия. Он растворяется в тексте, как Горя – в водке, оставляя читателя с вопросом: умер ли "автор"/"герой" в свои 27 или это часть перформанса? Происходит деконструкция всего: слов, мыслей, жизней. Смерти.

Горя Кручинин – Горе и Кручина

Главный герой произведения – типичный плод постмодернистской реальности. Он понимает это, он в полной степени является её выражением, но в то же время – не хочет этого, Он не видит и не имеет будущего. Выход – или постоянное обращение к прошлому, или смерть (что в романе, по сути, – одно и то же; выходит, что выход – единственный).

Путь созидания для Гори закрыт. Его имя – программа: "Горя" (сокращение от "Егор") и "Кручинин" (от "кручина" – тоска). Он наследник рода, где алкоголизм – родовая травма: для прапрадеда алкоголь явился отягчающим элементом его дискредитации как священнослужителя; для деда – средством "для успокоения". Горя пытается разорвать цепь ("не буду плодить алкоголиков"), но бежит не в будущее, а в прошлое – к могилам предков.

Горе и Кручина – "главные герои" книги. Сам Егор верит в силу слов и намерений и по иронии судьбы является (Горей) Кручининым, (Впервые встречаю, что Горя – это сокращённое от Егор, ну да ладно.)

Егор в молодом возрасте решает, что у него не будет семьи. Основания этого серьёзного намерения не ясны и не аргументированы, если не считать высказывание одного из родственников Гори по отношению к нему: "У тебя от рожденья был выбор – быть таким, как мы, или быть умным. И ни на кого не похожим. Ты выбрал то, что выбрал".

В романе нет ни единого упоминания о том, что Егор трудится во благо своей семьи, матери или любимой Люды. Вместо этого он предпочитает отдаться пьянству – недугу, который мучает его семью уже несколько сотен (!) лет. В очередном же разговоре со своим студенческим "другом" Пашей Парфёновым (он в романе – и Павел Иванович, и П. И.) тот выносит герою вердикт: "Бросить пить, Горя? Совсем? Совсем бросить пить? Страшно читать это! Может быть, лет через десять... И всё-таки лучше пить всю жизнь!" Правда, при этом добавляет: "Всю жизнь пить, твёрдо зная меру!" Но потом добавляет ещё и фактически обесценивает предыдущую фразу, уже окончательно расставляя все точки над и: "Лучше так, говорю тебе!"

Симулякр "Павел Иванович"

Попутно развивается сюжетная линия столичного актёра Олегина, спровоцировавшего ДТП со смертельным исходом. Кручинин и Парфёнов тщательно обсуждают личность и судьбу актёра в совместной переписке (во время COVID-19) и – жалеют Олегина. Замечу, однако, что огромное количество свободного времени, отпущенное коронавирусом, герои расходуют не на занятия самосовершенствованием, самопознанием (равно как и на любого рода созидательную деятельность), а для того, чтобы поговорить о политике, столичном ДТП-эшнике, ставшем общественным изгоем, и пострадать от скуки. После прочтения пары тройки таких "интеллигентных писем" возникает ощущение, будто самое важное, что удалось разглядеть двум молодым людям в окружающем их мире – это куст жасмина, спокойно растущий на отведённом ему месте и молчаливо исполняющий своё предназначение,

В очередном порыве депрессии Горя пишет:

"Я верю в материальность слова – в чудо слова, претворяющегося в дело. Я верю в реализацию желаний, реализованных в слове. Потому так много пишу. Хотя иногда – просто переливаю из пустого в порожнее".

Интересно, что "герой", надеясь на лучшее, желая его себе, всё больше отягощает свою жизнь – даже в мелочах. Далее следует фраза:

"Егор остановился – да, так оно и выходит: "из пустого в порожнее". А так, как у Павла Ивановича, – так не выходит. Не получается так писать, не умеешь!"

Проглядывается зависть Гори к Паше. При этом ни одно достижение Павла Ивановича в произведении не явлено. Фигура Павла Ивановича (типичный симулякр) – лишь повод причинить себе боль, неумение видеть реальность объективно. И далее:

"Да разве в умении дело? Не хватает таланта – всего-то лишь. Одни рождаются гениями, другие – их друзьями.

Или – уже не друзьями?"

Обывательская попытка оправдать свой провал и неумение.

И наконец – апогей самоуничижения:

"Хороший конец – "из пустого в порожнее". Можно даже вынести в заголовок".

"Из пустого в порожнее"

А теперь – более подробно о самой переписке. Два "интеллигента" притворяются друзьями, фиглярствуя друг перед другом. Козырь – фраза "мой дорогой". Чем эти два человека заплатили, чтó отдали или выстрадали, чтобы наполнить эту фразу смыслом? Ничем. Фраза "мой дорогой" – подсознательно-лицемерна (тоже симулякр).

Дальше два обывателя рассуждают о политике. Корчат из себя интеллигенцию, но... Все их доводы поверхностны, изобилуют собственной исключительностью, которую почти никто не понимает. Подобные пассажи – либо оскорбление провинциальной интеллигенции, либо суровое признание в собственной лжеинтеллигентности. Два человека разговаривают о том, чего они не знают и вряд ли когда-нибудь узнают, но делают это по-обывательски "искренне". Им не хватает то ли приличного образования, чтобы понять несколько базовых истин (например, о том, что элиты никогда не будут отчитываться перед низами), то ли внимания и глубокого умозрения, чтобы познавать информацию менее поверхностно. Кто их назначил интеллигенцией? На протяжении всего романа они не сумели доказать свой заявленный статус ни делами, ни весомыми доводами. Эпизоды общения и переписки этих персонажей – сплошная фальшь и депрессия от глубокого самообмана. Их отношения вряд ли можно назвать чем-то бóльшим, чем встречей двух самообманщиков.

Павел Иванович при этом охотно подыгрывает самоуничижению "друга", не забывая поэстетствовать и поделиться собственными успехами, делая это якобы невзначай. Плавно перетекая от созерцания куста жасмина к:

"Я, Егор, сейчас уезжаю в Москву. Как доеду, напишу тебе!"

Об алкоголизме

Важнейшая, на мой взгляд, линия романа – русский алкоголизм. И действительно, горе и кручина – прямые следствия пьянства. Оно сделало священника Конона Распоповым (лишённым сана). Оно дискредитировало священника Кручинина перед советской властью, добавив той повод к его уничтожению. Оно стояло у колыбели внука священника, которому с детства давали спирт "для успокоения". Оно незримо сопровождало всю жизнь второго внука, а когда тот сам уже стал дедом, то превратилось в тёплое детское воспоминание для маленького Егора. Оно "успокаивало" Горю Кручинина при неудачах с Людой. Сближало с "дорогим другом", который не намеревался от него (от алкоголя!) отказываться, и навевало мысли об Олегине, Оно убило автора, а он, убитый Горем (то есть самим собой), поехал в рай на дедовом запорожце.

Павел Пономарёв написал не просто историю о пьянстве, а "алгоритм экзистенциального краха" – инструкцию, где шаги "возьми бутылку", "напиши пустое письмо", "умри на кладбище" можно заменить на "зайди в Сеть", "поставь реактивный лайк", "исчезни в метавселенной". Герои Пономарёва – пионеры "цифрового средневековья", где единственный способ выжить – сыграть в свою смерть так убедительно, чтобы она стала искусством.

О маскулинности

Второй по величине силой романа является маскулинность (а вернее её отсутствие). Она воплощена в символических фигурах родного отца Гори и одного из героев произведения – священника Георгия. В то же время Егор – фонетический вариант имени Георгий.

Горя Кручинин является "вечным мальчиком", мужчиной, не получившим свою мужскую инициацию. Это объясняется отсутствием на протяжении всего произведения фигуры отца Егора и его мимолётной встречей с лучшей версией себя (своим суперэго) – отцом Георгием.

И вроде бы надежда есть: фамилия Кручинин – материнская, а значит, при правильных стечениях обстоятельств Горя Кручинин смог бы иметь другие инициалы и более человеческое производное от своего имени.

Но нет – самоуничтожение в романе неминуемо.

В последней сцене Горя, пьяный, видит мертвецов, которые увозят его на "Запорожце" к Дону, чьи воды сравниваются с "опытными женщинами, делающими мальчика мужчиной". Это не метафора сексуальной инициации, а признание: стать мужчиной в этом мире можно только через смерть – физическую или духовную. Дон, впитавший "известняковый прах предков", – река времени, где прошлое поглощает настоящее.

Fix Price – гирлянда в тёмном царстве

Роман Павла Пономарёва "Ныне и присно" можно назвать зеркалом, треснувшим вдоль границы между прошлым и будущим. В его осколках отражаются не только провинциальные пейзажи, но и поколение, которое не смогло стать наследником ни советского мифа, ни постсоветской реальности. В центре этой кривой оптики находится Люда Губина: любимая женщина Гори Кручинина, чьё имя звучит как диагноз. И это не случайно: "губить" – единственный глагол, который Люда спрягает бессознательно. У Губиной типичный синдром поколения Z – расщепление эго (когда личность дробится на роли, как незакрытый экран ноутбука с огромным количеством вкладок). Девушка не может собрать целостный образ себя, потому что её "Я" – это сборник реакций на чужие достижения.

"Зачем мы их повторяем?" – спросила Люда, смотря на фото бабушки и дедушки Егора.

Да потому что в нынешнюю эпоху (тем более будучи той, кем ты являешься) увы, невозможно иначе! В такое время живёшь. Во время, где деконструкции подвергается всё, вплоть до простых человеческих отношений. Даже любовь девушки и парня.

Стоит заметить, что ничего плохого по отношению к Люде Егор не совершает. Да, у него не хватает мужества ринуться ей навстречу, делами доказать свою состоятельность. Но зла он ей не делает.

Надежда, казалось бы, есть. В говорящей фамилии Люды Губиной заложен ещё один смысл, который на фоне всего негатива происходящего, может быть, не так уж и заметен: Губина от слова губы – то есть поцелуй, то есть любовь. При таком раскладе у Люды, как и у Гори, есть мимолётная надежда на позитивный исход событий, но...

"...нет. Самоуничтожение в романе неминуемо".

Главный парадокс романа: Люда и Горя – двойники-антиподы. Он топит боль в вине, она – в лентах соцсетей (где Губина, как современная девушка, настолько отчаялась, что даже использует электронную почту для переписки с "возлюбленным"). Она то и дело погружается в сеть. Горя же ныряет туда ради Люды. И отчаянно пытается завоевать её всем, чем только можно. Даже время отправления своих писем выбирает весьма интересное: 21:21; 23:32; 22:44; 22:22.

На самом же деле нет никаких внешних преград между Людой и Горей. Все проблемы их отношений – в абсолютном хаосе в их головах, а общий грех возлюбленных – отказ от настоящего.

И правда, позади ужасы двадцатого века, всё ещё настигающие нас через семейные трагедии, впереди – иллюзорная красота цифрового пространства. Происходит разрыв на части. Настоящего нет, вместо него – дофаминовая наркомания от алкоголя и социальных сетей. Весь роман – это разрыв на части. Таково уж это поколение "тихих биполярников", имеющих неостановимое желание страдать. Боль – их валюта. Чем больше страдаешь, тем выше внимание общественности. Даже любовь подобным мировосприятием ощущается чем-то вроде захватывающего квеста. Например, секс Люды и Гори в воронежской однушке – не страсть, а галочка "я взрослый".

И всё же Люде, обиженной чувством собственного превосходства, не хватает должного ("нефэйкового") образования, семейного уюта, искренней поддержки любящего человека. Ведь она могла бы спасти Горю, но спасает только себя – точнее, иллюзию себя.

Люда подобна гирлянде из Fix price. Никогда не знаешь, перегорит ли она в первые дни, сломается через несколько месяцев или вдруг окажется добротной. (Но даже если так, она способна светить лишь в темноте и меркнет по сравнению с любым другим светилом.)

Можно сколько угодно фантазировать и говорить о вечной силе и красоте русской женщины, однако жестокая правда в том, что количество великих русских женщин на сегодняшний день достигло исторического минимума. Люда Губина – прекрасный пример предельной деградации этого образа (а вернее того, что от него осталось) – "Fix Price-гирлянда в тёмном царстве". Она не светит, а мигает, как уведомление в мессенджере. Её "величие" – в упрямом мерцании, попытке не исчезнуть в провинциальной тьме. Но даже этот свет – симулякр. Её "величие" в том, что она – диагноз. (А сколько тысяч, быть может, миллионов подобных Люд сегодня неприкаянно заполняют собой пространство? Молодых девушек, пытающихся сверкать в темноте, но утешающих себя признаниями, что светить не обязательно, если можно банально не гаснуть.)

Они не "луч света". Их мерцание можно сравнить со вспышкой на экране смартфона, которая затухает, как только заканчивается заряд. Подобные Люды меркнут в провинциальной тьме, но даже этот тусклый свет – попытка не исчезнуть.

Если герои "Generation "П"" Пелевина тонули в рекламе, то Люда и Горя – заложники цифрового аутизма. Их общение – пародия на диалог: вместо глубины чувств – лживые банальности, вместо любви – секс как "чек-лист взрослости".

* * *

Пономарёв играет в постиронию. Горя является представителем нового поколения и в то же время абсолютно независим от соцсетей, он общается в интернете только через самый архаичный мессенджер, где Люда сидит от отчаяния. В то же время недуг Егора – алкоголь, старая зависимость, уступившая интернету.

Можно сказать, что самоуничтожение в романе – единственная подлинность. Главный парадокс произведения: герои гибнут, чтобы подтвердить своё существование. Их алкоголизм, пустые разговоры, даже смерть – то немногое, что связывает их с реальностью. Это анти-подвиг в духе Камю: самоуничтожение становится формой бунта против мира, где "нормальность" – ещё бóльшая симуляция. Ужас ещё и в том, что провинция воспитана на мифе, что "здесь ничего не изменится". Такая "правда" становится причиной бездействия – так удобнее винить себя и всё вокруг, ничего не делая. А это уже синдром выученной беспомощности.

В финальном postscriptum читатель может увидеть письмо Генеральному прокурору от Губина Егора Егоровича, обучающегося 11 класса лицея № 1 им. Е. Кручинина с просьбой рассекретить некие архивные данные для написания школьного проекта. Руководителем этого исследования является Губина Л. А. – учитель истории и МХК лицея №1 им. Е. Кручинина.

Скорее всего, "автор" намекает читателю на появление в ткани произведения нового героя – сына (покойного???) Гори Кручинина. Итак, Егор Егорович Губин. Вновь материнская фамилия, обещающая очередное повторение неприсутствия маскулинности и наличия фантасмагорической доли "горя" в судьбе своего носителя – только на этот раз кручина заменена губительством.

С большой долей вероятности подобную концовку можно считать отсылкой к рождению самого Гори Кручина, появившегося при аналогичных обстоятельствах.

В связи с этим напрашиваются некоторые выводы.

"Ныне и присно" – это роман-призрак. В нём нет живых героев, только тени:

Горя – призрак рода, обречённый на повторение ошибок;

Люда – призрак "великой русской женщины", не способной ни любить, ни ненавидеть;

Алкоголизм – призрак коллективной травмы, которую не изжить поколениями.

Роман Пономарёва – не приговор, а зеркало для поколения, застрявшего между травмами прошлого и иллюзией "прогресса". И если "лучи света" вроде Катерины из "Грозы" гаснут, то Люда – просто мерцающая гирлянда из "фиксика", напоминающая самой себе: даже тусклый свет лучше, чем полная тьма.

Пономарёва можно саркастически назвать выступающим в роли Камю "на минималках": абсурд у него – это не поиск смысла, а согласие с бессмысленностью, Саморазрушение "героев" – не протест, а способ подтвердить существование. Что-то вроде: "Я чувствую боль – значит, я живой".

Книга Пономарёва – не о Горе, а о сегодняшнем поколении "маленьких людей". Те, кто смеялись над алкогольными "трипами" Кручинина в этом романе, может, до сих пор и не поняли, что каждый из нас сидит на своём дофамине: кофе, лайки, сериалы... Мы все – Гори 2.0, только вместо водки у нас "уютный контент" в соцсетях.

Роман Павла Пономарёва – не о надежде, а о том, как провинциальная Россия хоронит себя в "тёмном царстве" прошлого. И единственное, что ей остаётся, – как Горе, напиться и уехать "за горизонт" в машине времени, которой больше нет.

© Сергей Петров, 2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2025.
Орфография и пунктуация авторские.