[Оглавление]



МАЛЕНЬКИЙ  ПЕРНАТЫЙ  ПАРОХОД


 



НАТЮРМОРТ  ИМЕНИ  КАЛЬПИДИ

как ни смотри война воде война
из дыма руки тянутся до дна
на кухне авраам и иафет
застыли ищут старых сигаре

т (в смысле тень) глядит на тень себя
снег - 20 темная пора
картавая как речь моя похмелье
война войне почти что очищенье

почти что ощущение поры
которая несётся вдоль горы
дым вырывает норы из норы
ковчег плывёт но мимо говори

как ни смотри вода воде война
он вынимает тело из огня
и смотрит удивительно двоих
не различая разделяя их

о деревянный стыд веретена
ковчег еще принадлежит корням
почти что ощущение вины
водой сочится из войны страны

как ни смотри - с кузнечьих их колен
но руки - чувствуешь? - проходят мимо стен
ощупывай у матери живот
и изнутри смотри на оборот

я говорю ты говоришь и многорук
последний сон внутри у всех подруг
которые почти (что?) поняли тебя
дым вырывает дыры и с огня

сдувает наших жен как пузыри
они плывут насквозь и вдоль
страны

_^_




* * *

Памяти Дмитрия Кондрашова

о выткни Боратынский мне глаза
оговори нас немощный Орфей
глаза как правда на такие гвозди
откажут у Аида тормоза
и Дмитрий отбывает
на пироге
на пироги в неклёвом Таганроге
ты просыпаешься на станции тюмень
а снег идёт сквозь тело сквозь снега
сквозь свет сквозь тень от света
и сквозь тень

представь Аиду - охренеешь - гости
всё не уходят грантс покойный спит
сквозь свет и падаль ношу до поминок
и далеки от тела берега
мир преломился или что-то
сбылось
о напои их боратынский о
говори оговори их но
стена из смерти сбережёт меня
о вытки боратынский
мне глаза

а по молочной перейдя земле
спускаешься инфарктом на столе
лапша б/п беспроигрышна смерть
любая как любая впрочем
речь
о вытки Боратынского ого
род отмечает только одного
дым и из дыма пироги
летят вослед
бездушны и прямы

_^_




* * *

-1-

он переходит Пермь
он говорит
ты посмотри как здесь
вода горит

как трупы держат
в теле дерева
а дальше керосин
и ва ва ва

-2-

он говорить учился
но вот он
не научился
больше одного

он водит Пермь по суше
спаси рыб
он говорит
умеет говорить

_^_




УВИДЕТЬ  ЧЕГРУ

-1-

ну здравствуй мой кыштым
закрытая в дом дверь
наречие для пчёл
прочтённое - не верь
не бойся если - Бог
не стОит если смех
просящую ладонь
не застужает

снег

-2-

маленький пернатый пароход
инородец в месте языка
нас язык за леденец жует
невским опускает в облака

пес с тобою, теплый Петербург,
соль на лапах и химический ожог
снег идет и нечего сказать
и играет вместо члена Блок

ты поговори на языке
я поговорю с тобой т.д.
так поспешно прикрывает нас
голубей не выстроенный ряд

(нрзб.)
смотри всегда вовнутрь
я талдычу пятый век такую
муть

плачет и играет на трубе
контролер
на отрывной губе...

-3-

я был в Питере видел Чегру
всем спасибо

перебирал горлышки бутылок

дегустировал (не то)

коллекционировал (длинно)
пробки

прошел пешком весь Московский
увидеть Чегру
и умереть

-4-

а там уют в просвете
всяк угол - человек
смеется шут из петель
и петел всякий грек

собакой облысевшей
там буквы по реке
всё тащится на свете
легко на вдалеке

легко ли на поминках
тепло ли в лагерях
за ветром только в спины
когда тобой молчат

когда тебя разуют
в бомжарнях усыпят
стоишь со стороны и
вдох пятый стыд подряд

_^_




* * *

бука спит она устала стала женщиной и вот
переходит мир на запад ожидаючи аборт
обжигает крылоплечи закрывает черепки
бука спит она устала и шаги её легки
и шагая без уклона из груди её сосёт

сын как тёмный татарчонок
воркутлаговский полёт

вдоль по свету неповинный
бубучонок смотрит свет
тёмно-синий тёмно-тёмный
через мамочкин скелет

бука спит она устала бубучонок наперёд
смотрит вниз а видит запад
ожидаючи аборт он шагает без уклона
среди первородных вод

татарчонок как бубука
обнимает весь живот

_^_




ЛОШАДКИ

      и своими косыми подошвами
      свет стоит на сетчатке моей

          О. Мандельштам

да и пох што тебе говорят семит анти
антифа и нацики суть одно
пили сёдня водку и шли по воде круги
после стенка в стенку шли
а над ними Бог

да летят по земле вслед всем ангелам небеса
всех найдет да скосит навскидку его коса
и останется в центре этих костей река
а у ней внутри хоть другая
а все ж Роса

пили водку седня навзничь и шли в круги
называли ливень ГРАДОМ а снег КОЗЛОМ
антифа и нацики и други
е смотрели вверх
а на них Рыж Конь

да и пох што в паспорте не одна печать
што заштопал жесть и идешь на другой ноге
примут триста грамм эти - та вода
и пройдет по тебе по коленям
твоим Конь Блед

пили водку - косили пару на топоры
а Петрович помер вчера и меня простил
а за ним спускался с этим дождём Михаил
оставляя после воды
за водой угли

да и пох што тебе говорят семит анти
антифа и нацики в переправе ужо одно
пили сёдня водку и шили воде круги
во спасенье на стенку шли
под подошвой Бог

_^_




* * *

Мы разучились говорить на русском языку -
Висит солёная вода на ледяном суку.
Затвержен скорый договор бухлом в твоей крови -
Переговорщик с языком, давай поговори.
Поговори за ночь со мной чучмек, поэт и брат.
По хромоте - я там одной, мой дружелюбный гад.
Из съёмной этой наготы - я на одной стою
И голожопым языком не с Богом говорю.

_^_




* * *

спине уже не больно на окно
ложится смерть ласкать её детей
и хорошо быть среднему поэту
приподыматься к утреннему свету
так рядом с местной бабой третью
не ожидать и слушать как живой

с соседом говорит стучится пяткой
в живот у смерти в земли для детей
как хорошо быть средним человеком
уравненным со смертью живым смехом
своих уже рождённых дочерей

спине уже не больно на окно
прикладывается смерть - её щекочешь
и быть иным и говорить с плечом не хочешь
тем более что на плече их нет
тем менее что узнавать ответ
причины не найдется не находишь

и снигири клюют её животный свет
рельефный неизвестный
бог есть нет

и никого не
спросишь

_^_




ЖИВОЙ  ЖУРНАЛ

          Игорю Панину

как будто сТыд играю в домино
и шахматно на осень с Сущим пиво
разлитое на шах или на семь но только знаешь
умирать лениво

как будто переходишь по кольцу
метро и наступаешь по концу
и всяким педерастом гомофоб или УНСа
наС рать и приберёг

как будто веро4ку
читаешь Больший страх и публика
везущая безумца Читает их или читает нас
но остаётся Умца

как будто колуном тебя октябрь
то изнутри то из лайф-джорнал колет и полощет
Ты приезжаешь рано но с утра
Мне с этим проще

целуй насквозь густые сапоги
переставляй костяшки и уродов
но только жён их и блядей прости [или меня -
из среднего но родаъ]

_^_




* * *

по этим фильмам бог заучит нас
один не пидор (раз) но пидорас
второй себя растил на конопле
а третий где

мой взвод последний в отставном полку
он может больше этих всех куку
полканы блеют на своём
суку

стоим на снеге на снегах - изволь
свобода тяжелее всех из воль
прибитым языком приговоришь за что
стоишь

за что в нас деревянный вертолёт
своими лопастями множит плоть
своею плотью множит языки
и из реки

лягушка чертыхается навзрыд
и препарирует аппендиксы воды
уходит посуху но аки по воде
к своей звезде

и отражается в её сухих глазах
то я блудница то и я монах
и водит третий мя среди своих пустынь
и отчий с ним

_^_




* * *

о чём о том скрипят ладони
пластмассовые темноты

все переправлено направо
нарывы рты

животное всё наизнанку
идёт гулять

и начинается по знаку
вся жизнь опять

о чём о том ты некрасива
и голубь мне

не говори молчи со мною
я сам во тьме

_^_




О  СВИНЦОВЫХ  ДИРИЖАБЛЯХ

-1-

держу его в себе... дитя, не ржи -
как санников успел про всё сказать,
пересказать земле за всех один,
а за меня один лишь бог опять.

он в пять стоит - по меньшему - из льдин
челябинский невнятный дед мороз -
свинцовокрылый пешеход один
подводный начинает рыбий кросс

-2-

увы куда там мне до словаря
он разжуёт и выплюнет меня
потопчется на месте и ещё
добавит типа "был здесь ну и чо?"
подземный и свинцовый дирижабль
меня держал шесть лет
в морщине между
жабр

шестнадцать лет не тот не этот срок
челябинск область и дышать зарок
склоняется язык над головой
на женский и мужской доро довой
и делится земля или змея
на арго и язык
без словаря

-3-

арго плывет среди прыщавых спин
вот этих волн подростков курим спим
выходит в кухню конь в чужом пальто
и говорит - ты кто? а я никто
незыблемый как некто полифем
он задыхается среди своих морфем
филологических девиц крутых яиц
велосипедных клеток или спиц

_^_




* * *

вот так и говорить вот так и воровать
у бабы теплой смех а на изнанке свет
ребенок и кровать пора - кровит - вставать
недолго и смешно чтоб говорить за всех

чтоб тело обживать до горлышка в огне
до пятнышка в паху до звука об стекло
(патетика не верь) друзей или врагов
за всех лишь утром снег и не бывает всё

кыштым тебе рассвет пиздец какой китай
я выхожу на кухню и в форточку тянусь
за сигаретный дым прости и съешь меня
поскольку говорить я как всегда боюсь

_^_




* * *

светит лампочка вкрученная в темноту
как жопка червя с тобою делившего хлеб
хлев называет домом вбитая в пустоту
птица летит за телом в котором еб-

анутый раскосый мальчик идет в поиске будд
тот ещё шерлок холмс как вариант салман
рушди метлой гурий заводит в дом
дом становится как аллах велик как читай шалман

светит лампочка ходит в тебе джихад
наволочки на землю самолёт бишкек-ашгабад
падает в землю и кормит своих детей
своих родных с животом из герыча сволочей

кормит птиц своих не опуская рук
мальчик раскосый похожий теперь на рух
на дверь между звездой в предчувствии темноты
держит лампочку вкручивает в виски

_^_




* * *

во как снится эта [трасса]
бог стоит посередине
из асфальта и из [спаса
из] ещё нетвёрдых линий
транспортного коностаса
он почти что не [оформлен]
как цивирк как птичий клёкот
под крылом [до перелома]
кровь горит из поворота
говорит [договорится]
этой трассы середина
бог стоит [да бог с другими]
из укропа или тмина
он растёт [языкового]
и фиксирует на камне
не себя [того - другого]
потому что очень занят
он прохожим [убываньем]
в смысле и в значенье скоро
грохот этому [настанет]
бог нас видит из азора

_^_




КЕФИР

            Саше Павлову

как будто бы ты продолжаешь жару кефир
пишешь на коже пальцем - она состоит из дыр
она состоит из сыра и птичий пух
прицеливаясь изображает пу-пух
в смысле готовит обузу в смысле кефир
с кириллицей не знаком отдыхай Мефодий
пишет охотник в ружье записку свинцовую ты
птица на сто метровке теперь в свободе
как будто бы убывает пейзаж в прицел
это Америка то есть проклятый воздух
держит дыхание как террорист внутри
пишешь на коже это отходят воды
ты например Версаче ты например бля секс
тонкая техника исцеления Вавилона
мы же не стоим уже всех советских цен
и батарейка одна на всех и крона
как будто нет сил продолжать на исходе лето
перебиваешь сшибаешь смысл и десятку
Август тянет к тебе свою гравицапу
выпито все пора покидать палату
как будто бы ты продолженье того в махровом
то ли халате то ли затертом свете
а остаётся лишь то что пойдет под нож и
резку бумаги или оливы ветви
едешь себе по Сверловскому тракту по
Хуй на все положить и говорить своё
в клетчатом или белом пока кефир
есть остаётся карлсон и миру мир
он улетел он вернётся в галстуке и панаме
пусть целится Навух`До`Но Сор ружьё и буква
впервые стоят перед смертью - почти на равных
стенка на стенку чтобы настало утро
как будто бы ты продолжаешь и можешь проснуться завтра не
вероятно так продолжаешь посвист
А ну-ка, ангелы, посторонитесь, бляди, себя заради...
едешь как слово зная что это поздно

_^_




* * *

Не вспоминай меня - на свет
наколот пластырь света. Урка,
пока ты остаёшься здесь -
летит, как стрекоза, маршрутка.

Не вспоминай меня - простить
из лагеря побег заветен
пока хранят, как сухари,
зверёныши нас, эти дети.

За всех, что были неспроста,
теперь начисленная плата
нас ждёт, считая тьму до ста
и пластыри до зоосада.

Ты, убивающий стрекоз
подземных тёмными шагами -
не ожидаешь, но пройдёшь
над взглядом нашим сапогами.

Не вспоминай меня за свет
засвечено - на пол-аршина
мой дом оторван от земли
и пластыря почти не видно.

_^_




* * *

только как знаешь тьму пересчитать могу
пальцев не хватит мне голос прижать к темноте
гости заходят в дом - в доме всегда вдвоём
лапая пот и дым кто-то живёт = бог с ним

снимешь меня водой снимешь как снайпер в бок
левый ты мой родной прячешь в себе водосток
всё говоришь со мной или не слышу я
ходят там подо мной ждущие нас друзья

ходят и табака ждут и пожнут меня
русское поле вдоль баня я слышишь бля
бля умереть смогу и навести мосты
Кутузова Бородино только ты знаешь дым

пальцев не хватит мне смерть свою сосчитать
голос навзрыд больной ищет её как блядь
только он знает - мне будет его хватать
там в такой темноте что словарю считать

_^_




* * *

а это я в песочнице сижу
перебираю руки всем подземным
и деревянным птицам лужи жмут
текут себя сметают в темень - темень

сметают в семь кругов и семь гуртов
перебирают руки своим семьям
ты выпал расписанию и крот
смеётся как воронка в это время

сижу в песочнице и снеговик сквозь рот
смеётся как ворона чёрным полем
идёт как бог совсем наоборот
пережимая горло этим голым

а это я в песочнице сижу
вокруг меня прополотые грядки
и деревянны птицы на плече
и за плечом и как и все и кратки

а это я а это полубог
он руки равно раздаёт ребёнкам
и всех целует но одних сквозь лоб
других сквозь их молчание в пелёнках

и это я в песочнице и я
уже наговорился с этим богом
и руки удивительны терять
и в поездах уже не беспокомясь

_^_




НАТЮРМОРТ  С  CАННИКОВЫМ

а ты скажи скажи: еще не завтра
еще посмотрит словно смерть таджик

и холодно вослед халявный бог из кадра
уходит чтобы свет проговорить

а рыба выплывает на ЧГРЭС
из ста китайских чмо один скинует

а из апостолов земле досталось шесть
и только свет не по себе взыскует

и смотрит вслед прощальный героин
ничейный сын стоит во тьме у слова

и комнату переходя за шесть
дощатых метра смерть его

условна

_^_




КАЧЕЛИ

          Дмитрию Машарыгину

город которым живём съест все качели
чели или же веки но огрубели
а тяжелеет ли сын в животе год девятый
листающий мать наизусть родовые палаты
здесь опустели и перетертые ставни
держащие воздух как-будто он ровный - не равный
равный - ребристый -
но нам развлеченье дыханье
город в котором наш сын нерожденный заране
мне говорит и мной говорит на качели
качается дым а рукава опустели
ты распрямился - игла до бессмертья дошла
и разломилась на два дурака-топора
города два на подземный и мертвый язык
реки ползли по качели реки за них
ты изрекающий город ты маленький жид
влево и вправо качались качели и кто-то на них
мне говорил щебетал и смотрел нас в наклон
сын мой ходил по земле но не наш и другой
склоны паслись как коровы в подземной реке
лики ходили за тесто людей по земле
сумма созвучий утерянный голос невынутый сын
ты говоришь только голод я слышу Кыштым
ты говоришь он рожден я теряюсь за ним
в щебете в речи бессмысленной чтобы спасли
сын в животе (будто дочь) тяжелеет в Касли
путь ему крёстный и крестный
болючий как нимб
маленький плотник стоит на расплёсканном в щепки плоту
сын говорит я здесь счастлив

(и улыбается
тут)

_^_



© Александр Петрушкин, 2010-2024.
© Сетевая Словесность, 2010-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]