УТРО ЗА ЯУЗОЙ
Смирнов вышел из подъезда, скрежетнув петлей ветхой двери. Следом ковыляли две паршивых Надькиных собаки. Надька жила в совсем нежилой, неряшливой квартире в очень старом, полуразрушенном двухэтажном доме, и говорила, что работает на КГБ. Под этот трындеж она с причмоком квасила халявную водку и нечисто сношалась то с одним гостем, то с другим. Смирнов выходил из Надькиного подъезда рано утром, от чего щипало глаза. Несильно пнул назойливого пса, тот понуро уркнул и побрел в сторону овощного.
По асфальту с механическим присвистом двигался троллейбус, над сквериком, над июльской влажной дымкой, в невинной голубизне неба реял желтоватый силуэт высотки на Котельнической.
Почти детскую, сутулую спину на скамейке он узнал сразу. У его дочери Юльки была никудышная осанка. Он сел рядом и с обреченностью компьютера думал о том, какой правильный вопрос нужно задать первым. Юлька с матерью жила в Черемушках, а первый урок в колледже, который находился где-то в переулках Полянки, начинался у нее через пятнадцать минут. Что она здесь делает? Где ее портфель?
А что он здесь делает? Где его портфель?
- Здравствуй, папочка, - сказала она своим тихим голосом с интонацией, которая незнакомым людям казалась признаком смирения и покорности.
- Здравствуй.
Смирнов машинально сунул руку в карман и пошуршал там двумя или тремя бумажками, скорее всего - десятками, хотя Смирнов и не был в этом уверен.
- Как дела?
- Вчера были на Рамштайне.
Подъехал троллейбус, Юлька порывисто повернулась к нему вся, обняла за шею и прижалась к его плечу.
- Папочка, я поеду, я очень спешу.
Кажется, она совсем не удивилась, что встретила его здесь. И совсем не подумала, что он сам мог бы удивиться этой встрече.
Троллейбус уехал, на заднице у него было написано: "Всегда с вами" - и что-то по-английски.
Смирнов двинулся в сторону высотки, на мостике остановился, закурил, вынул из кармана две десятки и полтинник. Оглядевшись, он неуклюже, большими шагами, как страус, перебежал перекресток в сторону гастронома. Когда Смирнов вошел внутрь, у самого входа его ждали две девушки в форменных передничках продавщиц.
- Вы извините, сказала одна, - у нас тут...
За спинами девушек лежал, раскинув руки, человек. "Труп" - сразу подумал Смирнов и отшатнулся, чтобы уходить.
- Но вы можете купить, если что-то хотите, - почти пропела девушка... - если вас это не смутит, - она сделала ладонью дугу в сторону трупа.
- Не смутит, - с внезапным непонятным ожесточением ответил Смирнов и подошел к прилавку. - Клюковки, пожалуйста, бутылку.
Когда он выходил из гастронома, к подъезду, чуть не наехав на Смирнова, развернулся милицейский уазик. Сержант в черной форменной куртке не по сезону оглядел Смирнова с ног до головы, задержав взгляд на бутылке в руке. Ничего не сказал и пошел внутрь. Следом за ним шел лейтенант с папкой, он не обратил на Смирнова никакого внимания.
Смирнов перешел дорогу к набережной и остановился около парапета. Откупорив бутылку, он не спешил пить, задержал взгляд на мосту. Когда по железным плечам могучего гиганта проносились грузовики, мост едва заметно подрагивал, и от его нижней перфорированной стальной поверхности отделялись слои пыли. Пыль медленно опускалась к воде, утренний сквозняк развеивал ее, превращал в клубы, в облачка, в коричневатые лохмотья, но ближе к воде она растворялась в воздухе.
Под этой пылью из-под моста выходил первый сегодня прогулочный кораблик. На корме сидела единственная, по всей осанке, по всему своему виду очень сонная парочка.
Смирнов машинально помахал им рукой. Парень долго вглядывался в него, потом показал ему кулак с выставленным вперед средним пальцем. Девушка засмеялась.
"Дурацкая шутка" - подумал Смирнов, отхлебнул клюковку, выбросил полную бутылку в реку, и пошел в сторону Кремля, сожалея о небольших, но все-таки бессмысленно потраченных деньгах. Солнце начинало припекать, и впереди у Смирнова был трудный рабочий день, который он воспринимал как благость и освобождение от этого нереального утра, от воспоминания о котором он не избавится уже никогда.
© Олег Пшеничный, 2007-2024.
© Сетевая Словесность, 2007-2024.