СКАЗКА ПРО РЫБАКА ДЛЯ РЫБКИ
Цикл стихотворений
последняя верстка
Не дольше рассвета протянется скрип корабельный -
постскриптум нездешнего штиля тонуть тихой сапой,
пусть время укладывать время давно в колыбель, но
помятая память предательски смотрит (ся) в бельма
последней звезды, не ушедшей с прицелом на запад -
в ту тишь-благодать, где светило садилось веками
на стоптанный глянец столетий, бледнея с досады,
где стайки надежд шелестят второпях плавниками,
а руку протянешь - не хлеб тебе, даже не камень -
кромешная решка, хоть режь, выпадает в осадок.
Где грешные рыбы предательски лупят хвостами
лавируя в мелко линованном пристальном свете -
такие бастарды в престольных халупах восстали,
взбивая пре-страстные речи - да их бы устами...
Какие фальстарты фильтруют freeвольные сети!..
Пристанут усталые лодки - отдать бы швартовы
за горсть неусловных созвучий, не ставших уловом
небрежных прибрежных радаров задаром, готовы?..
да только что толку - ни карты, ни якоря... Кто вы,
отдавшие весла за верстку последнего слова?..
_^_
колыбельное
Спи, мой далёкий, море ещё не здесь -
ждём со дня на день - тысячу и одну
ночь прогадали, ждали благую весть,
ездили в город - тот, что идёт ко дну,
пробуя разобраться, что значит есть
жизнь под водой?..
Замерили глубину
выбитых в камне слов, высоту мостов
и не нашли достойных причин упасть
только паденья ради...
А ты - готов?..
То-то...
И всё же море имеет - власть
перемешать все реки и снять с постов
бдительных часовых.
Спи, мой мальчик,
страсть
как высоки ступени, своих вершин
нам не отдаст без боя скупая мгла.
Море еще не здесь - это шорох шин
пыль прибивает...
Если бы я могла
вымолить город, морю непостижим.
Спи, мой хороший, море - моя игра.
_^_
море волнуется раз
В нас не верит никто, кроме Бога, которого нет,
всё гоняем зазря голубей в ожиданье конверта -
о плывущие клавиши почерк давно исковеркан,
и уже не допросишься списка неверных примет
как спасаться от ветра.
Раз-
волнуется вольное море: пойдут на дрова
корабельные ели, и просеки контур нечеткий
опознаешь едва ли - осыпались на воду чётки
бортового журнала, вслепую плывут острова,
вспоминая о чем-то.
Но не старым пиратам старательно драить цевьё,
тут поди уследи, кто чего умыкнул - на заре-то,
на съезжающей крыше лишенного снов лазарета
птица-феникс из пепла фигуры бермудские вьет,
кем-то видимо взгрета.
Запалить бы, на всякий пожарный, а если спасут -
рассказать, как запальчиво ангелы топят свирели
в разбухающих бухтах, где молча матросы зверели
под опальными флагами - эх, запалить бы... Пасуй,
спички `не отсырели.
_^_
кисельные берега
Презирая угрозы прогнозов, ветрам вопреки,
вопреки мудрецам, обещающим вольному - волю,
я сижу верных тысячу дней у молочной реки,
провожая глазами шаланды, спешащие к морю.
Что увозят с собой из пустых городов моряки?..
Что останется здесь после них?..
Полушепотом спорю
с беспристрастным хозяином зыбких моих берегов,
властелином кисельных просторов бермудисто-топких
о спасительной силе кочующих небом снегов -
тополиной пурге, забирающей в нежные скобки,
результаты регаты - известных небесных торгов
за почетное право играть - не словами, но робких,
бесконечных попытках дрейфующих с осени льдов
раствориться бесследно, а в случае крайнем - растаять,
стать водой и с собой уводить караваны судов
в тридесятое "там", где зимует пернатая стая.
На кисельной земле невозможно оставить следов -
не затем, чтоб нашли, если вспомнят, но даже на память.
_^_
нездешние рыбы
Не дальше заката продлится исхлёстанный выдох
солёной воды, на которую в ночь присягали,
не ради любви или смерти от пенных регалий,
матросы твоих кораблей - сторонясь вертикали
вдоль берега молча дрейфуют нездешние рыбы.
За тридевять зим от любви начинается небыль,
камлает в провальное завтра подгончая свора,
бравирует мёртвыми снами в канун приговора
развенчанный призрак рассвета в созвездии вора
и плачет, и прячет свой страх, обесточивший небо.
Пусть песня - не песня, раз главное слово забыто,
но кто нас, незасветло падших, возьмёт на поруки,
когда оседают прибой (ль)но что знаки, что звуки,
под истовый шепот скупой ненасытной старухи,
летучий голландец мечты обратившей в корыто.
Усталый старик отведёт обмелевшее море
за крик горизонта, где солнце уместно едва ли,
где хлеб ненасущный утонет в кипящем кагоре
неистовых волн тишины, где охрипшее горе
склевали нездешние рыбы, которых не звали.
_^_
корабельное
Позволь нам - быть, хотя бы до поры
последних звёзд, ныряющих с причала
и что с того, что вечность обмельчала -
немудрено, раз точат топоры
для плахи те, кто строил корабли...
и всё-таки, позволь начать - с начала,
с тех берегов, где смели и могли
мы звёзды называть по именам,
ловить ветра в мерцающие сети
и имя бога не держать в секрете,
не верили портовым крикунам
про то, что ни вернуться, ни вернуть...
Нам раздавали пряники и плети -
на выбор, мы ушли куда-нибудь,
не захватив ни компаса, ни карт...
пусть с каждым днём длиннее тени наши,
позволь нам - быть, а где - уже не важно,
позволь сказать спасибо, за азарт
в твоей, без правил и ветрил, игре -
затянутой на вечность рукопашной
с самим собой, за церковь на горе,
за истовую верность звонарей
колоколам, известную Тебе лишь,
за зыбких снов горячечную ересь,
за снег в июле, ливень в январе,
за то, о чем волна в шторма молчала,
за то, что ты по-прежнему не веришь
ни нам, ни в нас...
Позволь начать - с начала.
_^_
большая вода
1.
Вода, кругом вода - Нева больна,
проспекты - цвета белены и льна,
и нет следов, и не ищи, простыла
на сквозняке сенном и не вольна
накрыть тебя бесстрашная волна,
но вот она, опять, заходит с тыла,
где сам себе - и зодчий, и вандал,
ты ищешь город, где везде - вода,
осевший горизонт сорвало, вспорот
и млечный путь - попробуй совладай,
за тридевять такой звенит валдай,
что эхо плавит провода... А город
бликует ли, блефует ли - спроси,
кто вертит дождь вокруг своей оси,
в залив сливая сточные цитаты?.. -
но столько безымянных хиросим
горит в объятьях оловянных зим,
что и атланты подались в солдаты
за пригоршню не-ломаных грошей,
пусть стаи рифм, гонимые взашей
к большой воде причастным оборотом,
блажат взахлёб, их к делу не пришей,
и так с избытком вырыто траншей,
а вот гранаты раздают - по лотам.
Кораблик твой из сводки биржевой
не выдержит - да тише, тише, Ной,
накличешь, часом, новую хворобу -
так кроет Питер хлёсткой тишиной
вода - беда... Ты сам-то как, живой?..
Все не войдут, не вывезти, не пробуй.
2.
Урони в эту воду что-нибудь - хоть слезу,
хоть монету - да разницы нет, не дрогнет
безмятежное невское олово - там, внизу
не подставит никто ладонь; ни дорог нет,
ни каких-то других, неведомых нам путей,
только дно там - темно, как на поле брани
ихтиандра и тени - без сумеречных затей.
Раньше дно было небом, теперь - собрали
по осколочным бликам-отсветам, по лучам
витражи составляем вновь - слой за слоем
проступают слова, но их нет кому получать
в эпилоге, что проще звать - предисловьем.
Расскажи-ка мне лучше, в чьих и куда свезут
протекающих лодках нас - чей здесь берег,
если тот, кто нас держит задумчиво на весу,
ни в потоп, ни в потом, ни в себя не верит?..
Вот и тянем-потянем время, что тот бурлак -
на песочке зыбучем шаги чеканим...
Только ты не сдавайся и крепче сожми кулак,
спрячь его от меня, если сможешь - камень.
3.
Вода воде, живая - мёртвой, рознь,
раз аш два о состав кому-то важен,
в такой потоп любую рифму брось -
зальёт стихами из небесных скважин,
но мы не скажем
ни слова в проливной заветный свист -
гони волну, сквозняк, чумной и шалый,
заплечных снов восставший vis-а-vis -
он бьет на пораженье, не на жалость,
не отражаясь
в расширенных зрачках пустых зеркал,
спина к спине, шаманят в зыбком танце
паломники поломанных лекал -
их так учили - не метать, метаться,
так жжет metaxa
сведенную до верхних нот гортань
ночных бродяг, не дочитавших списка
ушедших кораблей - чуть ближе встань
и посмотри - нет, это слишком близко,
и не без риска
забыть проснуться - город, весь в огне,
дрейфует в ночь и, сколько ни тони мы,
не бросят трос - ни зги, ни лодок - не
протянут рук владельцы пантомимы,
неутомимы
в привычке разводить к утру мосты,
в убыточной торговле камуфляжем,
нас не простят, да не дадут остыть -
дороговато станет эта блажь им...
Но мы - не скажем.
_^_
мы будем
Тебя не узнать невозможно -
по вздоху, по взмаху,
мятежному взмаху - держись!..
- плавников...
Или крыльев?..
Так падают в небо,
так сны провожают на плаху,
так в ночь отпускают бесстрашную певчую птаху,
так шепчут в бреду предрассветном:
мы - были!..
Мы были
податливей и безмятежней - как глина.
Смиренней.
Швыряли горстями слова и надежды, что бисер -
известно куда...
Собирали, сдирая колени
подводные камни в любви утонувших прозрений.
Мы были мудрее -
не ждали ни песен, ни писем
от канувших за амальгаму нестойких видений.
На дне - преломляется свет.
И на тысячу радуг
могло бы хватить нам с тобой...
Не устав от падений -
не выплыть, не вынырнуть и
от настойчивой тени
не скрыться -
от наших вчера, выгребающих рядом.
Не стоит подмётных желаний,
моя золотая,
наш дом из стекла,
за которым - уснувшие люди.
Что лёд, что вода - всё едино,
согреешь - растает.
И всё возвращается в море,
волной прорастая
сквозь илистый сумрак сомнений,
сквозь шепот:
мы - будем...
_^_
ps to the sea
1.
Возьми меня, море!.. Не хочешь совсем, так - надолго.
Ссыпая рассветы в ладони, мы будем, как дети -
до невозвращения - самозабвенны... Лишь только -
без всякого здравого смысла, надежды и толка -
лишь дети умеют любить ускользающий ветер.
Прошу, не волнуйся напрасно, ты слишком ревниво,
да что, по большому-то счету, с тобою сравнится?..
Течёт несолёная Лета из лета лениво,
солдаты пустых городов грустно ищут огниво -
затем, чтобы видеть при свете истёртые лица.
Затем, чтобы вспомнить откуда мы все пришагали
настойчивым строем слепых, далеко и - напрасно.
Нас ждали и были нам рады, но так... по-шакальи -
что взять с вас, пришедшие из...?.. И слова, как вуали,
укутали души. Так, здравствуй, солёное?.. Здравствуй.
2.
Воплощение страсти, которой не видно конца,
пеннотканная нежность, которой не вышептать края,
неужели, и ты мне - не веришь?.. Давай - поиграем?..
Я искать тебя стану, ты станешь - потерянным раем.
Я так верила в то, что смеётся прибой, умирая -
из своих ниоткуда к тебе посылая гонца -
приасфальтовый ветер. И он возвращался - не сметь!..
бился в дверь сквозняком и заглядывал в окна - не сгинуть!..
и, качая в ладонях сошедшую за ночь лавину,
он рассказывал мне, как опасно жить наполовину -
то, что шепчет волна, выгибая солёную спину,
в безучастный песок, точно перефразируя смерть.
Так давай - поиграем?.. Ты будешь неверной тропой,
по которой ведёт не удача нас, но - неизбежность,
я умею - вслепую, наощупь, на голос, на нежность.
Восхищаясь твоей глубиной, проклиная безбрежность -
верноподданный твой пилигрим, безмятежный мятежник -
я, конечно, уйду... Я, конечно, вернусь. За тобой.
_^_
другие острова
Загоняя коней за бесценок июльских иллюзий,
архитекторы ночи клонируют замыслы Клодта,
не спеша утешать капитанов потешного флота,
эта чья-то вода - непочатый клондайк полиглота.
Что ж вы плачете, user?..
Лепота - лепетать, шелестящей волне камертоня,
в этой самой солёной из сольно слоящихся сказок -
мягко стелется сеть и попавшийся будет наказан,
и умолкнуть - не сметь, и любая заветная фраза
не сгорит - так утонет.
Перетянутый красной строкой горизонта до колик,
ветер носит слова за буйки, да напрасно буянит -
на пустынном причале толпой столбенеют дворяне
над разбитым корытом - финита, а все-таки зря не
догадались - доколе
затянулся абзац - проливная мечта Калиостро,
да круги на воде без особой причины простыли,
говорливые рыбы здесь кажутся слишком простыми
рыбакам-дуракам. Ты не бей по рукам, ты прости им.
Ты плыви, коли остров.
_^_
|
