У ЧЕЛОВЕКА ЕСТЬ АПРЕЛИ
* * *
Мальчик, двигаясь по кривой,
замедляет шаг у реки,
и мотает он головой,
и непарны его носки,
и мороженое в руке
не растаяло - сладок вдох,
и собака на поводке.
Отпускает он поводок -
и собака уже везде,
от воды убегает прочь,
прибегает опять к воде.
Это утро, и будет ночь.
Ну допустим, что жизнь - река,
горный шлейф, или темный лес,
или то, что издалека
не понять. Подойдешь - исчез-
нет, качаю я головой,
и непарны мои носки.
Мальчик, двигаясь по кривой,
ускоряет шаг вдоль реки.
_^_
* * *
Помню брызги на лицах и тень на весле,
но забыл, какой год, а сказать о числе -
это выбрать из сонма молекул
нужный атом, исчезнувший вместе с другим.
Вырывалось весло из дрожащей руки,
поднималось и падало в реку.
Подчиняясь неловким движеньям весла,
нас на месте кружила, но все же несла
та неясная, грозная сила,
что запрятана в лодке, как в памяти - боль.
В сонме снов поворот выбирая любой,
на который река заносила,
возвращаюсь я снова туда, где весло
и волшебные брызги. Как мне повезло,
думал я. Тень тянулась за тенью,
день за днем, дни за днями, их водоворот
поглотил, сохранив эту лодку, - и вот
мы на ней продолжаем движенье.
_^_
* * *
Хоть темно за далеким окном,
воздух светом пронизан,
телевизор кричал об одном:
наша цель - коммунизм,
и такая бывала тоска,
но и радость такая,
мяч в руках вратаря "Спартака",
пас по левому краю,
отбери, по воротам ударь,
нет, атаки увяли,
генеральный такой секретарь,
шевелящий бровями,
оставлял в телевизоре щель:
спорт, погода какая,
гол забить "Спартаку" - наша цель,
и приятель, икая,
счет победный - три-два - предрекал,
и в гостях, а не дома,
и выигрывал у "Спартака"
тот "Зенит" - до Газпрома.
_^_
* * *
И приходит тоска, и восходит закат,
и молчанье молчанью кричит невпопад -
за деревьями леса не слышно,
лишь поет соловей - как всегда, ни о чем.
Мы напрасно таскали бревно с Ильичом,
не на той остановке мы вышли.
И наивных мечтаний чувствительный пыл
вспоминаешь - а лучше б про это забыл:
те мечтанья теперь - не тоска ли?
За ошибкой ошибка, трамвай, броневик,
черновик лишь остался: младенец, старик...
И бревно мы напрасно таскали.
Но проходит тоска - то назад, то вперед,
и молчанье молчанью как птичка поет,
и заметишь в соринке бревно ли?
А трамвай за трамваем - младенец, старик...
Все как прежде осталось - и шепот, и крик,
ожидание счастья и боли.
_^_
* * *
Звездное небо августа музыку льет,
дождь отшумел, а сверчки - о своем, о вечном,
мол, бузина в огороде... Такой уж год:
вышел из комнаты только домашний кот,
сделав ошибку - лучше считать овечек.
Август глаголами жжет, да и сам - глагол,
вроде "устал", "не уснуть"... Или он наречие
эллина в песне барда - тот чтит Алгол,
в Киеве дядька живет, а в степи - монгол.
Речи ведут при виртуальной лишь встрече.
Август, устав от июля, сентябрь ждет,
по-человечьи так, что куда сверчку-то...
Жгучую музыку августа небо льет.
Медленно входит в комнату мокрый кот:
мартовским был - а уже октябрем окутан.
_^_
* * *
Обходит владения мыслей,
глядит на часов циферблат,
не то чтобы полностью лысый,
а даже частично усат,
не весь растворяясь в тумане,
под солнечным светом не весь,
он мыслью, которая манит,
обманет себя - но не здесь,
не каждому гусю товарищ,
не каждой сестре по серьгам,
да что же ты там вытворяешь,
и даже к тому же не там...
Дорогу усилит автобус,
кибитка, ковер-самолет.
Он старую песню про глобус
другими словами поет,
что связывают пантомиму,
и дождь, что стучит по часам,
места, из которых ушли мы,
и время, пришедшее к нам.
_^_
* * *
Осторожно, чтоб не присниться
(осторожно - вначале),
расширяет свои границы
от любви до печали
город птах и укравших воздух,
не нашедших слово,
для которых еще не поздно
попытаться снова
в этот век - сквозь ветки и ветры
пробиться, присниться,
обменяться славой посмертной
с безымянной птицей.
_^_
* * *
Уж лучше б человек считал ворон,
чем находил различия с другими,
такими же неправыми, как он,
то правыми, то левыми такими,
то с формой носа, явно не такой,
а кто не свой и сед, тот тайно лысый.
Одни едва махнут другим рукой,
а третьи от четвертых так зависят...
Те песни непонятные поют,
тем дважды два не так, но трижды - этим,
те молча дома сеют неуют,
у тех кричат и взрослые, и дети.
Хоть человек один, со всеми он -
в мороз замерз, а на работе потный.
...Нечетное количество ворон,
несчитанное, повстречалось с четным.
_^_
* * *
Время сейчас такое, что лучше на часы не смотреть,
хотя бы на минутную стрелку - а только лишь на века.
Доктор Сьюз написал все, постарел и успел умереть,
и то, что нам близко теперь, он-то видит издалека,
не понимая: выяснилось, что он рисовал не так -
зеленые яйца, пять тысяч пальцев и в шляпе кот,
"Если я убегу из цирка...", "Если сбегу в зоопарк..."
От себя-то не убежать, а надо бежать вперед.
Время такое - но все же хоть и не рай, но и не ад.
Неужели я даже себе сказать об этом боюсь:
не виноват доктор Сьюз ни в чем сейчас, не виноват,
не виноват доктор Сьюз.
_^_
* * *
Сочинитель мыслей, философ, шут,
покоритель дам,
и другой - его если где-то и ждут,
то не здесь, а там,
и грибник, которого занесло
в лес по алычу,
и охотник, ждущий в капкане слов
яркость новых чувств,
и певица тыльных сторон души,
боевой любви,
и затворник гулкой ночной тиши,
что неулови-
ма, и тот, кто вяжет отборный мат
в лыко нежных строк,
и полковник, ныне простой солдат,
рифмой занемог,
и другие - много их, тех, кто зван,
избран, послан в бан,
кто друг друга любит, кто вместе пьян
и отдельно пьян,
против друга тоже стоят горой,
кто во что горазд,
образуя все ж виртуальный рой,
социальный пласт...
Хоть не все чернила уйдут в песок
по следам потерь,
но бежит от строчек наискосок
неизвестный зверь.
_^_
* * *
Расписание полетов
листьев с дерева
публикует для кого-то
Академия,
а кому-то грохот танков
в телевизоре
заменяет сна остаток
и провизию.
И про Витю, и про Васю
информацию
получаем - на фига се,
друг Горацио?..
Как готовить макароны -
споры жаркие,
на ветвях сидят вороны,
в блогах каркают.
"И летит почтовый голубь
без движения".
Зря кавычки - нет такого
предложения.
А что есть - приснились все мы,
да вопрос - кому?
Принца датского проблемы -
два по русскому.
Макароны, папарацци,
связь по рации...
Листьям скоро приземляться.
...Приземляются.
_^_
* * *
Еще заметны опечатки
и на дурничку уксус сладок,
желтеют огурцы на грядке,
а мне пошел седьмой десяток.
Переключившись на зеленый,
то светофор пугает осень,
то дерево листками клена
у ясеня о чем-то спросит.
Еще загадочны ответы,
и в книге с множеством закладок
находишь то, теряешь это,
и мне пошел седьмой десяток.
Почти понятен гомон птичий
и детские слова "не куксись"...
Из века ни строки не вычтешь,
но к огурцам добавишь уксус.
_^_
* * *
У ученого почтенного
неразборчив почерк, но
бесконечная вселенная
им очерчена одной
чрезвычайно сложной формулой -
там и минус есть, и плюс,
там и время зашифровано,
знак улыбки, вздох - "боюсь",
там бессмертьем человечества
ограничена тоска,
что частично чаем лечится
или рюмкой коньяка
за беседой суматошною
или вязкой, словно сон:
он одним приснился только что
и другим приснится он...
Но, ученым не замеченный,
за стеной, в иной ночи,
частный случай человечества -
мальчик маленький молчит.
_^_
* * *
По снегу, тающему тихо,
бредет собака,
хлебнул ее хозяин лиха,
молчит, однако,
а соловей на ветке серой
выводит трели,
как будто преисполнен верой:
придут апрели.
На смену боли и испугу -
страх и обида,
но разве назовешь пичугу
певцом ковида?
Откуда сила в птичьем теле,
душа - откуда?
У человека есть апрели,
и это - чудо.
С собакой смотрит он на небо
и даже выше.
Она бредет себе по снегу -
и тоже слышит.
_^_
|
