[Оглавление]




МЕРОПРИЯТИЕ


На свидание она пришла с Макеевым.

- Привет, - сказали мы все в один голос. Я пожал вялую макеевскую длань.

- Ну, счастливо. Не буду вам мешать, - сказал он, кивнул Урфине как-то по-особому, словно их связывал некий уговор, и, перебежав улицу, скрылся среди новостроек.

- ... - неловко молчал я, не зная , что ей сказать.

- Приятный парень,- сказала она.

- Угу,- кивнул я.

- ... - молча смотрела она.

- Вот...- сказал я в ответ.

- ... - неизвестно отчего покраснела она.

- Ну что...- продолжил я диалог. - Куда... Может, ну... В кино?

- Та-а ! - вырвалось у неё.

- ... - покраснел я.

- Дождь будет, - неровно сказала она, еще более краснея.

- ... - оглянулся я.- Тучи...

- Ага, - подняла она голову вверх. - Солнца не видно...

- Видно, - несогласился я. - Оно - как Луна. Во-он, видишь?

- Меньше, чем Луна...- поправила она.

- Ну, - согласился я.

- Дождь,- уловила она.

- Да? Не слышу...- с сомнением сказал я.

- Капает... Гляди: асфальт крапчает,- обратила она моё внимание.

- Да,- ответил я.

Хлынул.

Взяв её за руку - аккуратно и нежно, я увлёк Урфину в ближайший подъезд...

... но он был забит до отказа. Тогда, олипшие одеждой, мы ввалились в какой-то магазин, но там был перерыв и нас прогнали, чтобы мы своим жалким видом не портили продавцам аппетит (во время еды).

- Гады! - объяснил я Урфине их поведение. Подземный переход походил на братскую могилу. По ступеням вниз струились люди и ручейки, затопляя собой некогда гулкое пространство. И там мы были лишними. Куда ещё прячутся люди попав под дождь?

Троллейбусы, автобусы, трамваи - переполнены...

Такси слишком чревоугодливы...

Арки подворотен замурованы людьми...

Кафе и столовые - едоками...

Казино - игроками...

                              ... дальше ...

                                            ... литкружок - дураками...

                                                                                          ...дальше...

                                                                                                        ...военкомат!

Сюда !

Мы буквально влились в этот казарморг - подавляющее своей военно-казённой прямотой здание. В вестибюле находилось с полсотни человек. Они угрюмо шумели, обсуждая предположения, выходили во двор - там был сортир, - многим от волнения свело животы. Увидев нас они враз умолкли.

- Продолжайте,- еле слышно промямлил я, смущенный до самых лейкоцитов таким настойчивым вниманием.

- Я,- прохрипел в ответ щуплый мужичок в вельветовом костюме, и подоткнул пальцами очки.

- За ним будешь! - согласился здоровенный детина лет сорока, с лицом красным, как приманка для быка.- А он за мной, если что...

Тут же в фойе зашёл ещё один тип и громко спросил:

- Кто тут последний в Китай?!

Дружно ему указали на меня.

- Ясно! - громко ответил он и я постеснялся его опровергнуть. Вновь загалдели, часто повторяя Китай и разные плохие слова в сочетаниях.

- Что за мура? Зачем мы здесь? - спросила меня Урфина Перепуганоглазая.

- Будут отправлять в Китай, - пояснил вельветовый.

- Зачем? Почему? - спросили мы с Урфиной в один голос.

- Сам не знаю, - пожал плечами тот. - Я доктор химических наук. Мне пятьдесят восемь лет. В армии не служил - зрение. И вот эта повестка...

- Что за повестка? - спросил я, но звук моего голоса растворился во всеобщей суете - из кабинета вышел один из "призывников".

- Гуаньчжоу, - сказал он.

- Это неплохо, - кивали многие. - Повезло.

- Жену и дочь куда-то увезли, - продолжал вельветовый, когда все успокоились. - Тёщу - ей девяносто,- умертвили: всё как положено... Явились спецврачи... Заодно и соседа-уклониста..э-э.. дезактивировали... М-да...

- Боже мой! Что ж это творится? - произнесла Урфина Испуганноокая испуганно окая - БОже мОй! ЧтО ж этО твОрится?!

- Я смирился, - продолжал, между тем, вельветовый доктор наук. - Ведь это не одного меня касается. Когда всех объединяет одно общее горе, как-то спокойнее к нему относишься, легче переносишь...

- Чепуха какая-то! - выразил я своё отношение к происходящему. Насколько я знал никакой войны в Китае не велось.

- Да, конечно, никто и не спорит, - пробормотал смирившийся доктор наук. - Однако эта чепуха творится в таких масштабах и с такой упорядоченностью, что автоматически предполагает некий здравый смысл.

- Да что вы говорите? - язвительно спросил рядомстоящий тип, тот самый, кто занял очередь за мной.

- Молчи, сопляк, я лучше знаю, - устало и незлобиво произнёс вельветовый.

- Бред! - непримиримо произнёс тот.

- Это... - пытался сдержать я накал. - А вы как думаете?

Тип усмехнулся.

- ... по этому поводу? - уточнил я, смущенно заикаясь, так как многие внезапно прислушались к нашему разговору.

- А мне всё равно! - сказал тип. - Я хочу воевать! Резать узкоглазых!

- Да мы наоборот, будем воевать за них! - разъяснил ему краснолицый детина.

- А я могу резать и наоборот. Мне одинаково кого и как резать. Ясно?

- Да нет же там никакой войны! - не вытерпел я. Все посмотрели на меня укоризненно и кое-кто спросил:

- Так что ты предлагаешь?

- То есть как это? - не понял я.

- А так! - отвечали мне. - Ты что ж это такой, желаешь чтоб мы думали о себе, как о каких-то там неграх-рабах? Мол, куда захотят туда и отдадят? Да?! Безо всяких там патриотизмов, интердолгов и Родин-мать... Да?! Так пусть хоть война! А ты, щенок, ты что вот это предлагаешь? Чёртзна что! Вот оно как!

И я понял - никак не объяснить им, что происходящее здесь абсурдно. Они просто откажутся понимать, они не смогут воспринять, как дальтоник - зелень, муравей - бульдозер, как немой - вкус слова.

Тогда я робко сказал как все:

- Да, вы правы... Значит так надо! Государству, народу, всем нам, видимо что-то угрожает.. Не зря это...

- Дурак! - прервали меня. - Морду тебе бить, пропагандист поганый!

- Это пропагандист! - объявил всем краснорожий, указывая на меня.

- Резать таких... - нараспев произнёс тип.

- Нет-нет, - оправдывался я, ища поддержки Урфины Вытянутоликой.

- Да-а... Да-а... - утверждал, радостно щурясь, тип.

- Мы зашли сюда лишь дождик пересидеть... Мне не было никакой повестки! - объяснял я, оглядывая их лица.

- Вот козёл, а? - презрительно пробасил краснорылый.

- Сыкун! - подтвердил тип.

- Нынче молодёжь...- начал было лекцию вельветовый учёный, но...

- Степанцов!!! - объявили приоткрыв двери кабинета

- Кто? Кто здесь Степанцов? - перебазаривались все. Мне стало немного не по себе оттого, что выкрикнули моего однофамильца.

- Пойдём, - увлёк я Урфину Анабиозохладную.

- Никита Сергеевич Степанцов!!! - еще более требовательно выкрикнули моё полное имя. Я остолбенел, удерживая обвал своих внутренних органов.

- Тебя, - пробелькотала Урфина.

- Иди давай, не тяни...- требовала очередь. - На законы там напирай, не будь тютей! Это всё явно незаконно!

- Давай, давай, не ссы! - проталкивал меня к двери красномордый. - Всех так всех! И никуда ты не денешься!

- Это всё, видимо, из-за государственных долгов... Де-факто... - услышал я напоследок разговор в толпе и тут над самым моим ухом громом:

- Степанцов!.. в конце-то концов! - нетерпеливо и унизительно.

- Есть! - автоматом выкрикнул я и зашёл, отгородившись дверью.

- Степанцов Никита Сергеевич? - утвердительно спросил молодой капитан, глядя мне в подбородок.

- Ну... - ответил я.

- Садитесь, - указал он на продавленный многочисленными задницами стул.

- Стул продавлен многочисленными задницами, - мягко сказал я, поддаваясь неосознанному порыву. Капитан посмотрел на меня как на идиота и сказал:

- А давай не будем косить и корчить из себя идиота!

Я молча сел. Капитан открыл желтый скоросшиватель.

- Девятнадцать лет. Холост. Без определённых занятий.

- Я играю в группе, - возразил я.

- В какой такой группе? - непонимающе отвлёкся от моего дела капитан.

- Группа "Сенестопатия" - альтернатива, инди.

- Индия? - Капитан озабоченно нахмурился. - Вроде еще не дошли до Индии... Что за фигня... - бормотал он копаясь в каких-то бумагах. Затем, недоуменно почёсывая нос: - Не важно! Завтра, в восемь ноль-ноль, вы должны явиться на жэ-дэ вокзал. Отметитесь в справочном. Вам укажут старшего по группе - это будет прапорщик или мичман, - он вам выдаст паёк, документы, ответит на возникшие вопросы и тэ-дэ. Ясно? Макеев!

Из внутренней комнатки вышел Макеев. Капитан обратился к нему: - Это (указывая на меня) вовсе не освобождает вас от повинности. Мы имеем дело с планом. Прошу это помнить и воспринимать как временную отсрочку. Почему я это говорю - чтоб потом не было обид.

Макеев кивнул. Капитан углубился в бумаги:

- Идите!

Я встал.

- А вы останьтесь! - сказал мне капитан.

Макеев остановился.

- Иди, иди! - махнул на него капитан.

- Да-да-да...- стрельнул тот и поспешно юркнул в приоткрытую дверь.

- Пекин, - донеслось оттуда, - он бесстыдно врал, скотина, всем этим людям.

- Престарелые родственники есть? - спросил капитан, глядя в моё дело.

- Нет.

- Невеста?

- Есть.

- Сколько?

- Кого сколько?

- Лет ей сколько? - раздражённо повторил капитан.

- Шест... Н-нет, семнадцать...

- Понятно, - сказал капитан делая в деле какие-то страшные пометки-символы.

- Вопросы есть?

- Есть, - твёрдо ответил я.

- Только быстрее...- нетерпеливо произнёс капитан.

- Меня забирают в Китай?

- Послушайте, не отнимайте моё время! Вы видите, сколько там ещё людей на сегодня? Завтра вам всё объяснят на вокзале.

- Но на каком основании?! Это всё незаконно!

- Послушайте, кто вы такой, чтобы заявлять мне что законно, а что незаконно?! - Капитан хотел добавить что-то ещё, но тут открылась одна из внутренних дверей и вошёл лейтенант с полумесяцем ожога на лице.

- Урфина Сандерс, - сказал он, бросая на стол какой-то факс. - Она подданная Эстонии.

Дверь, через которую вошёл офицер, осталась открытой и капитан, отстранив мешавшего ему коллегу, слегка подавшись вперёд, уставился вглубь соседней комнаты.

Она уже сняла трусики, аккуратно положила их на стол и, зябко ёжась, прикрылась руками. Я чуть не потерял сознание увидев такое.

- Урфина! Ты что... Не надо! Не стоит! Я поеду! Поеду! Уходи!

Но она лишь виновато усмехнулась.

- Не надрывайся, парень, она по отдельной ведомости,- с улыбкой разъяснил лейтенант.

- Твоя, что-ли? - с интересом спросил у меня капитан, продолжая её осматривать, для чего даже протёр закисшие от работы глаза.

- Н-ну, была твоя, а станет моя, - добродушно сказал обожженный лейтенант и, сочувственно похлопав меня по плечу, вошел в ту комнату и закрыл за собой дверь.

- Я не верю своим глазам! Что вы собираетесь с ней делать?

- Я - ничего, - отрезал капитан.

- А тот лейтенант! Он-то что...

- Послушайте! Какое вам дело! Вы отнимаете моё время! Можете идти и позовите там...э-э... Понюшкова, - попросил озабоченный капитан, устало потирая виски.

Я рванулся к той двери, за которой исчез лейтенант. Она оказалась закрытой изнутри.

- Отставить! - рявкнул капитан.

- Да пошёл ты на хуй! - в сердцах крикнул я.

- Да что ты себе позволяешь, пидор коматозный?! - разъяренно заорал капитан и, схватив костыль (тогда-то я и заметил, что он без ноги), хватил им меня по спине. Длинная щепа, отколовшись от костыля, отлетела к окну и встряла в стоявший там кактус.

Тут же в комнату ворвались какие-то люди, сшибли меня на пол, порвали рот, выбили челюсть, больно били по почкам.


***

- Покалечили они тебя основательно, - согласился Пал Федрыч. Он помог мне застелить койку, затем вернулся к своей, взял с неё свой вельветовый пиджак и кивнул мне:

- На выход, юноша. Теперь мы оба на вполне законных основаниях не подлежим призыву. Справки на руках - бояться нечего. Ну жуки, ну жуки - как же тщательно они меня проверяли! Мне почти шестьдесят, зрение как у крота, лёгкие, как поверхность Луны, а они - Китай! Да я ружья-то в руках не держал, до недавнего времени думал, что все оружие - ну, ружья, там, пистолеты, винтовки - работают на батарейках, а в окопах - от сети, ну то есть всем там заправляет электроника в наше-то время...

- Да ну, - не поверил я.

- Вот вы не верите, а напрасно. Я доктор химических наук. Молекулу кефира изволите, - пожалте! Таблицу Менделеева наизусть - как "Отче Наш"...

- Вы верующий?

- Что?

- В Бога верите?

- Что вы? С чего вы взяли?

- Вы ведь знаете "Отче Наш".

- Что? А-а, это... Так это просто... Фигура речи.

Санитарка Эмма в последний раз вынесла моё судно, усадила меня на коляску и покатила к выходу. У регистрационной Пал Федрыч угостил её персиком, из тех, что приносили ему сослуживцы, и сказал, что дальше покатит меня сам.

- Ну что, молодой человек, сейчас я на минутку отлучусь к окошку, получу наши карточки, справочки, и... по домам.

- И хрен с ним, с этим Китаем! - добавил он вдруг. - Пусть сами там... Быстрым шагом он пошел к регистратуре. "Интересно, - думал я, - что ж там всё-таки творится? Ни по телеку, ни по радио, ни в газетах, ни в разговорах даже..."

- Во дают! - раздосадованно воскликнул вельветовый химик, подходя ко мне. - Нет, ну ты понял! Бюрократы! Чинуши! Вот, гляди!

Федрыч вручил мне бланк обходного листа.

- Ну ладно там - библиотека, хотя кроме Гемингвея и Чехова, уверен, там ничего стоящего нет, да и не с моим зрением, ну, там, шахматы в комнате отдыха - тоже ладно, утюг у сестры хозяйки - да, брал, но ведь тут же и вернул, а то ведь попробуй только не верни... Тут же... Но спортзал!!! Эт-то уже слишком, по-моему! Вы, юноша, простите, конечно, турник там не зажилили, а? Иль гирьку двухпудовую, а?

- Ага, - кисло ответил я. - Гипс с шеи снимут, а она оттуда... и по ногам им, по ногам...

Вельветовый доктор смеялся, как ребёнок, увидавший комичное падение старушки с авоськами - смешно ему и одновременно стыдно за смех.

- Ну что ж... Вперед!

Он зашёл сзади.

- Эх, прокачу!

В спортзале набралось человек двести выписанных. Кисло пахло потом и ещё чем-то сладковатым, свойственным скорее кухням, чем подобным местам.

- Что это они до сих пор топят? - удивлённо вопрошал Пал Федрыч, снимая свой пиджак. - Май месяц на дворе.

Ещё когда мы подъезжали к спортзалу, меня удивил этот густо валивший дым из трубы котельной.

- Может они тут крематорий устроили для негодных в Китай? - пошутил я.

Федрыч хотел что-то сказать, но тут повернулся в нашу сторону выписанный, за которым мы стояли, и горьким голосом, полным сарказма, спросил:

- Да вы что?! И как это вы догадались?

Коляска была не казённая, моего покойного отца, и они решили не морочить голову, решили вместе с ней. Долго не могли без помех вкатить ее в печь, всё цеплялась, то колесом, то подлокотником. Когда наконец вошла, - я уже сгорел.




© Александр Руденко, 2002-2024.
© Сетевая Словесность, 2002-2024.





Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]