[Оглавление]




СТАРЫЕ,  РАЗЪЕБАННЫЕ  СУКИ


В дверь позвонили. Конев открыл. На пороге стояли двое мужчин средних лет. За их спинами топтался участковый.

- Комитет государственной безопасности, - представились они.

...Утром Конев созвонился со знакомой библиотекаршей и уломал на свидание. Потом натянул штаны и пошел за водкой. Отстоял полтора часа в очереди, подрался с одноногим пенсионером, отоварил талоны и вернулся домой с двумя бутылками. Одну выпил в течение дня, другую оставил до прихода библиотекарши. Кроме водки, у него было две банки шпрот и шведский порножурнал. Конев собирался подпоить библиотекаршу, потом подсунуть порножурнал, а когда она потечет, затащить в койку. Шпроты он планировал сожрать сам.

Минут за сорок до её прихода Конев подмылся, надел чистые трусы и стал ждать. В дверь позвонили. Конев открыл.

- Комитет государственной безопасности.

- Вы не ошиблись? - спросил Конев.

- Конев Константин Константинович?

Они вошли в квартиру. Участковый прикрыл входную дверь и остался в прихожей.

- Вы ходили на выборы пятнадцатого? - спросил кэгэбэшник.

- Нас всем цехом водили, - ответил Конев.

- Голосовали?

- Голосовал.

- Узнаете?

Ему протянули сложенный вдвое лист бумаги. Конев развернул. Это был стандартный предвыборный бюллетень. Фамилии кандидатов были зачеркнуты. В глаза ударила знакомая, как материнская сиська, надпись крупными буквами: "Старые, разъебанные суки!!!"

- Собирайся, диссидент хуев, - сказал устало второй кэгэбэшник.

Водка, порноржурнал и сисястая библиотекарша - пошли прахом. "Не могли завтра придти, гниды" - подумал Конев расстроенно.



Следователь попался добрый. Не дрался, говорил "вы". Конев почувствовал уверенность, отвечал односложно и нагло. "Да", "нет", "не знаю". Под конец допроса следователь заорал:

- Ты понимаешь, хуесос, где находишься?

Конев прирос к стулу.

- Встать, падла!

Конев встал.

- Кто состоит в организации? - спросил следователь хрипло.

- Нет никакой организации, - сказал Конев чистую правду. - Это я сам написал, сдуру.

- Ты, пидор, считаешь, что перестройка, гласность и прочая поебень что-то меняет? Мы тебя ночью отвезем в лес и повесим на дереве. Никто и разбираться не станет.

- Да я выпивши был, понимаете? Просто дурь в голову ударила. Собирался после смены к бабе, а нас на выборы повели. Я взбесился, конечно.

- Не пизди мне здесь, - сказал следователь мрачно.

Неожиданно Конев понял, что следователю НУЖНА ОРГАНИЗАЦИЯ. Похоже, от этого зависело число звездочек на его погонах. Все ответы теряли смысл.

Конев посмотрел на портрет Дзержинского над головой следователя. Потом подумал о пизде библиотекарши. Эрекция не наступила. И это напугало Конева больше всего.



Его так ни разу и не ударили. Орали, запугивали, но бить не били.

Днем ему запрещали спать. Каждое утро, ровно в семь, в камеру входил надзиратель, поднимал нары и пристегивал к стене. Оставалась маленькая табуретка и параша. Курева не было. Чтения тоже не было. С утра до вечера Конев сидел на табуретке и тупо таращился перед собой. Когда глаза закрывались, а голова падала на грудь, раздавался вопль цирика.

За десять минут до отбоя его уводили на допрос, который заканчивался минут за тридцать до подъема. Конев заходил в камеру и падал на нары. Погружался в шумную темноту на несколько минут, а потом раздавался крик надзирателя:

- Подъем! Нары убираются!

Через три дня Конев удавился на собственных брюках. Огрызком карандаша он нацарапал на стене: "Старые, разъебанные суки!!!"




© Кирилл Рябов, 2009-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]