СВАДЬБА
Свадьба - это событие в жизни поселка городского типа. И молодые здесь ни при чем. Они еще нагуляются. А сегодня свадьба. И гуляем мы, все остальные.
Что такое свадьба? Повод выпить, повод потанцевать, повод обожраться. И для хозяев - повод пустить пыль в глаза соседям. Хотя соседи, особенно Бурундучиха, все о нас знают, даже то, сколько наволочек и простыней лежит в нашем комоде. Но мы и ей пустим пыль в глаза. Нехай она чихает, не прочихается.
И хотя мы эту, невесткой ее назвать язык не повернется, и хотя мы ее не сильно и не очень, но свадьба есть свадьба.
- Иван!
- Шо?
- Я говорю, сахара надо пару мешков.
- Та на шо тебе столько.
- Та ж гнать буем самогон. Степанчик же ж женится.
А сахара идет для самогоночки кило на кило. Ну, не совсем. Но с дести кило выходит девять литров, три трехлитровых банки. Градусов по пятьдесят. И такая - пей, не хочу!
А самогоночка на свадьбе это же первеющее дело! Хай жрать не хватит, но чтобы пить не хватало! Никто же не допустит на себя несмываемого позора! Пятно же на всю жизнь. А казенки не накупишься.
Идешь до Тамары в кооперацию, берешь два мешка сахара, дрожжи. Запариваешь дома закваску в теплом сухом месте, чтобы гарно выиграла.
И как пойдет по хате родной дурманящий запах закваски - все, готова. Пора гнать. Оборудование же всегда под рукой. Корыто, труба. Бидон с закваской ставится на переносной газовый таганок, к крышке которого глиной примазывается один конец трубы. Труба через дырки в стенках корыта пропускается насквозь. Стыки трубы с корытом тоже промазываются глиной. В корыто наливается вода. Охладитель готов. На противоположный конец трубы цепляется фильтр из марли и с примесью древесного угля.
Млеет брага на медленном огоньке, и с противоположного конца конденсированные в жидкость пары капают в приготовленную емкость. А запах вокруг стоит такой! Без закуски не подходи. И не подходят.
- Ну, Мария, самогонка е. Теперь треба угощение.
- Заколем кабанчика, зарубаем десятка четыре курочок. Насмажем картопли, настрогаем винегрету, сожрут.
- Сожрут, Мария.
И что вы думаете? Ведь и на самом деле сожрут.
Кабанчика колют в выходной. Колием выступает Никифор. Он хороший колий. Умеет так заколоть, что мало крови вытекает, и мясо получается чистое.
Никифор приходит к обеду. У него с собой длинная шпичка с ручкой. Он ею и колет. Паяльная лампа, чтобы посмалить шкуру. Ну, и все остальное, чтобы разделывать тушу.
А кабанчик Васька оказался сообразительным. Он еще со вчерашнего вечера что-то почувствовал, ведет себя неспокойно. А уж когда Никифор зашел в хлев, то и вовсе перешел на визг. И прыгает и не дается в руки. В общем, Иван не выдержал и сбежал со двора. Кто же такое может выдержать! Это же сколько в Ваську вбито. А какой же хороший он. С рук брал. А когда поносом заболел, так еле его отходили. И вот теперь надо его колоть. Да кто же такое выдержит. Но такова его поросячья доля.
Заколол Никифор кабанчика. Принялся разделывать. Голову отдельно. Будет сальтисон. Кровь слили, будет кровянка. Кишки вынули - на колбасу.
- Да, - сказал Никифор, - гарный кабанчик, не сальный.
- Та ж старались, - смахнув скупую мужскую слезу, ответил Иван. - Зерном кормили, картоплею. Все как надо.
Вырезали почеревину - на рулет. Ножки - на холодное. Разделали кабанчика по всем правилам. Сало посмалили при помощи паяльной лампы сеном. Оно так культурнее получается.
Пока мужики упражнялись с кабанчиком, Мария приготовила свежину. Это же, как положено. Сальца, мяска пожарила. Горилочки поставила на стол.
- Проходите, Никифор, на свежину. Та по пару грамм.
- Ну, если по пару грамм, а то моя... Да, ну ее.
Уговорили они вдвоем с Иваном тот пузырек горилки под свежину и Никифор пошел, забирая с собой причитающиеся деньги и мясо, какое выбрал сам.
Из головизны делают сальтисон. Заворачивают сырье в марлю, кладут под пресс в какую-нибудь емкость, чтобы выдавить влагу. И потом соответствующим образом готовят. И из мозгов свиньи получается такой закусон! Под него можно самостоятельно выпить ведро горилки. Не верите? Попробуйте.
Потом делают колбасу. Для этого берут кишки, моют. Потом берут сало и мясо, мелко секут. И можно начинять кишку. Для этого надевается кишка на мясорубку при помощи специальной насадки. И через эту насадку напихивают кишку салом и мясом. Завязывают ниточкой концы и скручивают кишки кольцами. Потом кладут в духовку и запекают. А с колбасы капает жир и шкварчит. А слюнка катится, еле успеваешь сглатывать. Вкусно!
В кишках потолще делают кровянку. Ту кровь, что слили со свиньи, когда кололи, мешают с гречневой кашей и этим конгломератом набивают кишки. Потом так же точно запекают в духовке.
Из ножек кабанчика варят холодное. Из почеревины готовят рулет. Еще можно просто так пожарить мясо кусочками. А потом протушить его в казанчике с картошечкой. А если достать из бочечки Маринованный огурчик, да под горилочку! Не верите? Попробуйте.
Потом рубают курочек. Рубает лично Иван. Потому что у Марии на это слабое здоровье. Нет, у нее вообще здоровье не слабое. Каждый, кто на нее посмотрит, скажет. Но рубать курочок она не может. Рука не поднимается. Да и Иван тоже не может. Но ведь кто-то должен. И Иван рубает.
Он берет левой рукой курицу за две ноги, кладет шеей на колоду, а правой поднимает топор. Потом отворачивается и сплеча вслепую вонзает топор в колоду. В этот момент курица конвульсивно дергается, и топор проходит мимо, лишь слегка зацепив. Летит пух, стоит крик, брызжет кровь. Иван еще три раза рубает эту курку. И с четвертого добивает измученное животное. Или животное сдыхает само, не дождавшись несправедливого возмездия.
Курочек можно изжарить. Чтобы корочка хрустела. Милое дело. Особенно, если под самогоночку. Не верите? Проверьте, попробуйте.
Ну, конечно, смотря какая свадьба. Если приличная, то одним кабанчиком не обойдешься. Еще и бычочка забить не помешает.
Да на сладкий стол печенья разного напечь. Кисел наболтать. Компота наварить. Ящиков десять ситра накупить. Конфет шоколадных килограмм тридцать. А что? Один раз женится Степанчик. Что? Нет. Но второй раз хай ему черт свадьбу играет.
Теперь надо строить шалаш. Что для этого надо? Куба два досок. На столы, скамейки. Брезент. В сельхозтехнике у кума возьмем. Столбы у нас свои. И дня за три приходит инициативна группа и строит шалашик.
Так с утречка и часов до семи вечера. Ну, а потом же надо попробовать этот шалаш.
- Мария! - кричит Иван.
- Га?
- А ну, бегом. Хлопцам закуска нужна.
А у Марии уже все на мази: кровянка, огурчики, картошечка. Самогоночка, конечное дело! А иначе же этот шалаш рассохнется и рассыплется, и рухнет.
Теперь вы понимаете, что такое свадьба? Нет, вы только начинаете это понимать. А причем тут молодые? А ни при чем.
К решающему дню все нажарено, напечено, наварено.
Молодому сшит новый костюмчик. Молодой - гарное платье. Ни у кого такого не было. И не будет. Куплены в сельмаге кольца. Ей поширше, ему поуже. Но тоже неплохое. В общем, готово все.
"Веселый праздник свадьба! В обрамлении черных жениховских смокингов белые свадебные платья невест – и шумная, многоголосая, радужная пестрота счастливых гостей, мозаика богатого застолья, музыка беспечного говора..." (С.К.) И вот настала та суббота. Вовчиха из ЗАГСа расписала молодых как положено по церемонии. А и ж гарна была молода. Никогда больше она не будет такой красивой. Да и наш Степанчик в грязь лицом не ударил.
- Гарна пара, - сказала Вовчиха.
- Пара гарна, - согласилась с нею Бурундучиха.
- Что он, что она, - поддержала их Люба-солдатка.
И приговор улицы вынесен.
- Так пошли же, люди добрые, - заверещала Мария, - до нас, та покушаем за молодых, чтобы им гарно жилось.
Два раза людей звать не пришлось. Зашли в шалаш. Сели. Во главе стола - молодые, он и она. По бокам старшие дружки, она и он. Потом родители жениха и невесты. А далее, кто как место ухватил.
- Горько! - гаркнул колий Никифор, едва дотронулся до чарки.
- Горько! - дружно поддержали его гости. - Горько!
Встали молодые, куда же денешься. И стоят. И оркестр туш играет.
- Горько! - не унимается Никифор. - Ой, как горько! Горько!
Куда же денешься, сблизили головы молодые, целуются.
- Раз, - считает Никифор, - два, три, ... восемь...
А оркестр все играет туш.
- Шо они там делают? - удивляется Вовчиха.
- Десть, - заканчивает счет Никифор, потому что молодые расцепились.
- Молодцы, - хвалит их сосед Никифора Николай, - будет толк.
А хозяйка суетится. Все же надо успеть подать. И закуску, и колбасу, и кровянку. А винегрет просто не успеваешь подсыпать. И горилка, горилка! Следите за горилкой, чтобы не кончилась, не дай Бог! чтобы горилка все время была на столах.
И тут на середину выходит хрещеный батько со своей половиной.
- О це так! - говорит он. - Ты же у мен, Степанчик, крестник, то разве же пожалкую тебе на подарок? Никогда.
И крестный купеческим жестом отстегивает солидный куш. Аж сто рублей! На, кресник, получи! И помни крестного отца. А все гости ахнули. А он для этого и делал. Мол, знай наших.
И тогда на арену вышла крестная мать.
- Шо, уступлю этому мухомору! - сказала она своему мужу. - Да скорее задушусь.
- Дарим мы тебе, кресник, - сказала она, обращаясь к молодым, - сто рублей и две наволочки, две простыни и пододеяльник.
Вот так вот! Ясно?
Тут уж засуетились крестные отец и мать невесты. Чтобы не думали, что наша с под забора. И тоже по-купечески одарили молодых. За крестными потянулись остальные гости. Дарили скромнее. По червонцу, по злотику. Кое-кто по четвертаку. Расплачивались за гулянку.
Молодой принимал деньги и клал их по карманам пиджака. Невесте не доверял. Значит, он будет голова в доме, хозяином в семье.
А оркестр играет и поет: поспели вишни в саду у дяди Вани. Две гитары, клавишные и барабан. Инструменты они взяли в Доме культуры, песни в Киеве, в ресторане. А ноты им и даром не нужны. Хороший музыкант сыграет и без нот.
Веселье катилось с горы. Все быстрее и быстрее играли музыканты. Все шибче и шибче танцевали гости. Едва успевая выпивать и закусывать. Пыль стола во дворе столбом. Не помогало даже регулярное обрызгивание земли водой.
- Мария! - кричал Никифор. - Покропи еще.
- Та, хватит тебе пить! - тянула Никифора от стола жена. - А шоб ты сдох!
- Пила моя двуручная, - полез Никифор целоваться к жене. - Не пили, не бухти. Лучше выпьем.
В общем, была непринужденна обстановка.
Расходились поздно. Пьяны были все. Многим сильно повредила последняя рюмка. Но куда же денешься, если Никифор заорал:
- А как выпьют хозяи, так и выпьют гости!
А хозяи взяли и выпили... даже Мария хильнула стопарик за Степанчика.
- Хай им гарно будет! - сказал Иван и тоже одним духом опрокинул стаканчик.
Не преминули опрокинуть по одной и гости.
- На коня! - громко сказала Вовчиха, переправляя стопочку в свой работящий рот.
- Под кон! - сострила Люба-солдатка и со смаком шлепнула пустым стаканом по столу.
- Посуду не бей, - поддернул ее Никифор.
- А сколько той жизни, - взвизгнула Вовчиха и гепнула стопочку о цементное крыльцо.
И стакан разлетелся на сотни бриллиантовых осколков.
- Огонь! - поддержал баб крестный Степанчика. И ляпнул о стену мелкую тарелку.
Всего из посуды было разбито сорок восемь предметов.
- Нормально, - сказал Иван, - погуляли.
- Лишь бы Степанчику с ней было хорошо и гарно жилося, - согласилась с мужем Мария.
- А винегрета не хватило, - с сожалением после паузы сказала Мария.
- Зато горилки еще и осталось, - довольно подвел итог Иван.
- Да, гарно погуляли, - согласилась с ним Мария.
- Нормально, - ответил Иван.
- Не хуже, чем у людей получилася свадьба, - сказала Мария.
- Конечное дело, - кивнул Иван.
Ибо это было самым главным. Чтобы сделать свадьбу не хуже, чем у людей. Чтобы не ударить перед улицей в грязь лицом. Нет, они перед улицей в грязь лицом не ударили. Пятьдесят человек гостей - и ни одного трезвого! Даже посуду били! Кто теперь посмеет сказать, что Мария взяла и просто так выпихнула Степанчика. Никто. И молодые здесь ни при чем. Им жить. Всего-навсего. А родителям соблюдать престиж рода. Ничего, вот пойдут у Степанчика свои дети, потом они подрастут. И вот тогда придет пора их женить. Вот тогда Степанчик поймет шо до чего. А вы думаете, этого долго ждать? Сильно ошибаетесь. Знаете, как летит время? Как пуля.
© Борис Шинко, 2006-2024.
© Сетевая Словесность, 2006-2024.