ОРЛЕАНСКАЯ ДЕВА
* * *
Полудикие полусани
полустанками мчатся сами,
изгибаясь скрипит наст,
не заметно в санях нас.
Дети юга, гудит вьюга,
не заметно в санях друга,
и подруга летит одна,
кто заменит ей два крыла?
Вьюга воет: ведь было двое;
одиночество - лишь святое,
то есть дело не нас с тобой, -
шепчут сани губой земной;
чтобы складывать - вычитаем,
не упасть - мы идём краем,
и по кромке замёрзших рек,
где кончается наш бег.
Девы Севера не боятся ночи:
что светлее - для них порочней,
где темнее - для них свет.
Ни тебя, ни меня нет.
Ни тебя, ни меня не будет;
два пути, и который труден, -
непонятно, на это жизнь,
как ни жалко, но положить
постарайся - ведь будут зимы,
их последствия одолимы
лишь в том случае, если мы
видим свет из своей тьмы;
и в заснеженном мраке морем
выступает засов тюрем,
менделеевым звоном фраз,
свет теряет над нами власть.
Мы уходим своей дорОгой,
уезжаем, ямщик, трогай;
на прощание - след губ,
лепестков, где не люб-люб.
Здравствуй, вечер, моё утро,
час рассвета наполнен звуком
лишь разлуки - её шагов;
нет бессонницы - нет стихов.
Нет Адама - откуда ж Ева?-
из любви, из её напева,
края платья, обрывка сна,
из откудажемнезнать.
Милый демон, твоя обитель
недоступна. Её видеть
невозможно: открыта дверь-
обнажённый - железом! - нерв!
И глаза твои - ярость волчья,
кожа - нежная оболочка,
отпустить тебя - убежишь,
а схватить - ты не будешь жить.
Словно лань, не найдя места,
мчится в лес из родного леса,
обрывая с боков шерсть, -
указующий твой перст.
И могила тебе - вечер,
как жидам от былой Сечи,
и как мне от тебя смерть,
выключай, я прошу свет.
Аромат твой - он стал мною-
на корню разрушает Трою,
и терзает, как тот Ахилл
Гектора, что давно убит.
Ты уходишь, и я вижу
безысходную ночь, стужу;
я стараюсь увидеть нас-
превращается снег в наст,
превращается всё в нечто,
и без имени вещь; встречный
с непривычки не видит лиц
и пугаясь глядит вниз.
Как ни странно, но дух Америк
сохранён: поцелуй поверен
берегам, чью морскую ртуть
приливает к груди - грудь.
Цап-царапает, как кошка,
совершенный глагол в прошлом,
хоронитель имён, дат-
настоящий его брат.
Медальон нащекочет завтра,
но из будущего собрата
не потянешь клещами правд
ни во сне, ни глаза продрав.
Извини, я не вспомню имя
ни моё, ни твоё; чужими
часто кажутся вслух имена:
гильотина им звук, тюрьма
им - молчанье, их воля - ветер,
и оно, как мешочек с пеплом,
к сердцу льнёт, и его ближе
ничего я пока не вижу.
Дико, странно: пою осанну
не царям и не донну Анну
вспоминаю, не дон Гуан-
принимаю иной сан;
я с восторгом другую битву
еле вымолил и молитвой
начинаю теперь день,
и из снега моя песнь.
Прошлой ночью мороз крепкий
тронул окна, топор, ветви
у деревьев, ажурный нимб
солнца в небе, поля под ним,
лунный диск и его бархат,
немость звёзд, и глазам плакать
без причины - причина есть:
прибыль звёздам да плахе лесть.
Октябрь-ноябрь 1999
_^_
* * *
Опять весна, и снова я сплю;
никаких в помине ручьёв, кроме слёз;
почему же, родимая, я не пью,
кому же здесь нужно, чтоб я это снёс?
Хворостиной, ошейником - даже кость
мне, татарской собаке, выскулить, снести, -
но не руки твои, не звёздную злость,
и не холод в твоей горсти.
Мне не выгадать, чую, не попасть
в долгожители сходящихся берегов;
свойство страсти - менять власть
и тем самым множить себе врагов.
И коли прогонят взашей с небес,
обведу я согласные буквы ртом
не без мысли впечатать поглубже, не без
имени до свиданья сказать, до...
17.04.2000
_^_
* * *
Скуластые лица уносят с собой запах,
а одеяло не сохранит его долго-
максимум неделю, и руки помыть надо-
они помнят всё, но нужно ли всё волку.
Память обрастает хвостом, шерстью,
рычит, огрызается, прячется, убегает
в горы, в пески, в лес, в поднебесье,
и один длинный день голову напекает.
Можно пройтись назад, найдя по следам зверя,
дыханье его, губы, молитву очей карих,
начало его рыка, тональность его пенья,
зато проиграть нюх и шкуру свою в сафари.
Отлёживаясь в пещере, кусая себя в локоть,
не плюй в отраженье, где видишь живот голым;
лишь стены да женщины хотят тебя трогать,
и делают это, числом изумляя, глаголом.
И если сюда приходили, то не тебя искали:
вряд ли ты был в то время больше, чем звук и воздух,
и если тебя открывали, то не всегда листали,
жара боясь, мороза, снегова, льдова, фроста.
2000
_^_
* * *
Воистину - горячая пора!
июнь, июль, и дом сбежать стремится,
и бесится хозяйская рука
(божественная, может быть, десница?);
из банка сообщают: денег нет;
работы не дают, из дома выгоняют,
и кофе заварить - что выстроить сонет,
и звёзды ни за что не отвечают.
Июнь 2000
_^_
* * *
Кучу б иметь денег,
слетать да купить книжек,
назваться почётно "бездельник"
(ничего в этом "без" не вижу);
закрыться с прислугой в зАмке-
с юной, а в зАмке - старом, -
пусть пробует выйти в дамки
(да, и с большим подвалом!);
до весны ещё будет долго,
месяцев точно девять,
и будет немало толку
в книгах, вине и детях.
13.06.2000
_^_
* * *
Путешествие затянулось,
подорожал бензин,
вся наличность иссякла,
не разменяешь деньги,
на заработать - времени,
разрешения нет и сил,
как у твоего правительства
размазать меня по стенке.
30.06.2000
_^_
* * *
Вряд ли когда-нибудь
ты позвонишь:
телефон - средство связи,
которой плакал
кот, хочешь - котёнок,
а лучше - мышь,
или курочка ряба
куриной лапой.
Единица времени-
молчаливый вздох,
удары сердца в секунду,
в кровавый бубен
оболочки мозга: чёт-нЕчет,
пульс-непульс, сдох-не сдох;
зрачок застывший
определённо трупен.
Июль 2000
_^_
* * *
Она ушла, а я куда ушёл
путём кефирным иль молочным;
я недобык иль пере- я -осёл,
водицы прихлебатель сточной;
не вняв сестры совету, я испил,
и в лужи рябь теперь смотрюсь козлищем;
не там мы шли, не там мы ищем,
не там растрачиваем пыл.
15.07.2000
_^_
* * *
Странные мысли в твоей голове
(странность - в их постоянстве)-
если бы завтраки на траве,
так нет: зелёное пьянство.
Разодетые женщины (раздетые донага)
украшают пейзаж, не встретить
вставшего с левой: не та нога
сегодня в ударе, мешает - третья;
ухажёры покрыты шерстью, приличный вид-
не капкан для глаз, но с души ворОтит;
все светила созвездия Разбитых Корыт
разом, вместо привычных, всходят.
27.07.2000
_^_
* * *
Кончается лето, можно писать письма
в заморские страны (любая страна - за морем),
тщетно ждать листопада и Merry Christmas,
гула позёмки, ёлок, мороза, окна в узорах,
твоего возвращения (моего?), стука
бурой крови в забытых давно венах;
потери в твоём лексиконе: слово подруга,
зато раненых, сдавшихся нет, и пленных.
Август 2000
_^_
* * *
Ушёл, ушла, ушли, уйдут,
картина рассыпается, и рельсы-
металл всего лишь, не дорога, не ведут,
ни даже ноты, ни слова для песни.
Дым из трубы останется в дровах,
дождь не пойдёт и леса не намочит,
и смысл слов останется в словах,
в дыханьи, на бумаге, между строчек.
07.11.2000
_^_
* * *
Когда разочарования следуют друг за другом
в виде длинных и чёрных юбок,
ума палат, пустынного брега моря,
пенелоп, одиссей, и прочих приятных историй,
дай развиться событью: рана - ещё не травма;
езжай, коль ссылают: один чёрт придётся - рано
или поздно. Пространство - ещё не время,
становись, Овидий, становись на свои колени,
окунай печали в чернила, в солёные воды, черни
прибавляя округе да своему кочевью,
двигай могильные камни из поля поближе к дому,
потому как вряд ли в конце нам избежать иного
поворота событий: на то, брат, она кривая-
не учила латынь, не сидела за партой зевая,
да и есть ли - чем? на каком с ней тогда наречьи
говорить вообще? и зачем, коль понять ей нечем,
видно, тоже; науки любви ей чужды,
расставанье - вот что всегда ей нужно
от подобных тебе. Так что же в твоей разлуке?-
ощути при жизни, что без неё наступит.
Пустота. Не совсем, -мягко поправит время, -
я наполню тебя и все твои дни терпеньем,
в кругозор войдёт привычная смена года-
как прихода его, так и его ухода.
Ты услышишь всё собственными ушами-
среди прочих сей Орган висит заржАвлен,
я открою рот твой, до сих пор закрытый, -
для твоих слов только твоей молитвы:
он издаст звук, твой капитан немо,
поразившись вдруг рождающейся фонеме;
рождество, друг, может случиться дважды,
а когда и где - это уже не важно.
2000-2001
_^_
* * *
Солнце встаёт в степи, затем накрывает горы,
смотрит в затылок траве, бессильно ласкает лёд,
входит монгольским разрезом в оставленный в прошлом город,
ищет знакомые лица, но вряд ли их здесь найдёт.
Воздух всё тоньше, тоньше лёгкие, профиль неба,
сны, кудри дев, носы, сухие отрезки слов,
и время идёт не вперёд, а боком, куда-то влево,
вливаясь чесночным вкусом в пряный бараний плов.
Ищут стада киргизов деву Марию, манна
падает под копыта - вечный предгорный снег;
всё впереди: костры, всё позади: долгожанна, -
едет императрицей дЕвица на коне.
Ноябрь 2000
_^_
* * *
Так много подошло вплотную, что,
приблизившись, заметно измельчало,
и кажется, что всё это в мешок
засунуть можно, дабы полегчало;
так качеству количеством предел
кладёт судьба, не ведая отчасти
губительной отсрочки в мире тел,
всё тело разрывающей на части.
И мне не увидать теперь лица;
лицом к лицу - лицо поцеловать бы,
но почему-то нужно отрицать
наличие причины для объятья.
Когда нет смысла, где искать его?-
сидеть в архивах, ворошить законы?-
себя ведь не объедешь на кривой,
да лучше и не числиться в знакомых
у этой дамы: с норовом она,
а уж тому, кто терпит пораженья
в боях с земными, следовало б знать:
других она не терпит отношений.
Так репетируй эти руки вверх
и на судьбу не жалуйся судьбе же:
здесь всё повязано, и чаще вяжут тех,
кто дольше продержался на манеже.
Декабрь 2000
_^_
* * *
В комнате без окон,
с перегородкою почти из воздуха,
за которою жил сосед с фотографией Бога,
удивлявшийся всё: " как просто-то-
встал нА воду и шагаешь,
как по земле иль пО столу..."-
и мне говорил: " вникаешь?"-
как своему апостолу.
Так вот, год назад, весною,
помнишь ли ты, в той комнате,
с полумраком, соседом, со мною,
ты...то бишь, вы...не помните?..
Шалит мозговая залежь-
да в пальцах застыла генетика:
какие тогда писАлись
стихи - не поверите.
Февраль 2001
_^_
|
