ОТ МАЯ ДО ДЕКАБРЯ
ТРИНАДЦАТОЕ
Пятница.
Тринадцатое.
Дождь.
Май-лентяй не мается погодой -
принимай, как есть хандру и дрожь
пробуждённых листьев, робких всходов
первоцветов, происки ветров,
напоённых зимними страстями.
Зонтики почкуются.
Горох
дождевой ссыпается горстями,
прорастает лужами в асфальт,
ловит зазевавшихся прохожих
мокрыми побегами.
Дневаль
квёлой совкой посреди похожих -
сколь чудным полётом не блажи
крылья неподъёмно намокают.
Пятница не пятится - бежит
сквозь дожди без радуги и края
к робинзоньим тёплым островам...
_^_
РАНЕТКИ
Варить варенье из нарезанных ранеток.
Смотреть, как дольки превращаются в янтарь.
Прощаться с летом в мелких зернышках пометок,
шептать для каждого одно "не жаль, не жаль".
Ценить минуты тихой вечери и яблок -
дичок дичком на вид, но запах, вкус и цвет.
Истаять в сахаре тягучем.
Инкунабул
с рецептом счастья неосознанного нет,
но есть две баночки прозрачного варенья.
_^_
ДОЖДИ
Дожди не спят, кидая на карниз
полночный бисер,
звонкий и текучий.
И сон нейдёт, цепляется за диск
луны больной, укутавшейся в тучи,
взирающей на город свысока
цикличных лет на внеземной орбите,
куда бедовый выдумщик макар
не гнал тельцов
с тавром из странных литер,
утраченного ныне языка,
текучего и звонкого.
Дождями
кто говорит в ночи из далека
небесного?
Не мысью, а ручьями
течет по древу зов лалангамен
и евы слышат...
_^_
НЕ ТОРОПИ
Не торопи осеннюю печаль,
бегущую за порыжевшим летом
с норштейновским туманом по ночам,
куда "ау" уходит без ответа,
где тонут в молодильном молоке
ершистые рябина с бузиною,
куст сентябрин, не сорванный никем,
и тусклый свет, что держит надо мною
фонарь согбенный - отставной маяк
над островком верандной панорамы...
...И запах яблок - путеводный знак
со смены припоздавшему адаму...
_^_
ДОЛЬЧЕ ВИТА
В коротком "обидно" - какое-то скрытое дно.
Под тонким ледком поджидает всевластное эго.
И прячут порез на запястьях то шёлк, то рядно.
И бьются неровно сердца из бесплатного снега.
Оби...ван Кеноби иль Кеноби? Лукас еси...
Подзвёздные войны с собой бесполезней и круче.
На взлётной застыло, моргая зёлёным, такси.
Джедаю - джедаево, мне - приземлённей, без гуччи,
без dolce, без vita.
Витийствуй без меры в миру.
Минуй бедных лиз барский гнев или барские ласки.
А там, под ледовым стеклом, я обиды сотру
И слезы русалочек верою в глупые сказки.
_^_
ПОД УТРО
А под утро снятся дурные сны...
Пустота вокзалов и поездов,
путь из точки А в точку "три сосны",
города, застывшие в толще льдов,
и заплыв незнамо куда-зачем,
бесконечный, до ломоты в плечах,
и вода, чернее любых ночей,
и диван, в ней тонущий по ночам,
топит-топит вязкая чернота
небоскрёбы, улицы и луну...
Просыпаюсь, чувствуя бок кота,
он мурлычет "я т-тебе ут-тону!".
_^_
ДОРОЖНОЕ
За туманным стеклом снег идёт, суетятся машины.
Дремлет в пробке автобус, в автобусе сонная я.
Задубевший декабрь потеплел в ожиданье "чин-чинов",
огорошенных ёлок, надежд на мажор бытия.
В этом утреннем мире клаксонов и вязкого снега,
шоферского шансона, ворчанья разбуженных "сов",
не услышать, как шепчет о вечном далёкая Вега
и от звёздного ветра качаются чаши Весов.
И не верится в крест,
и полярны медвежьи планиды,
и тускнеют Плеяды,
и лук поломал Орион...
Это всё - миф и блеф.
Человеки, видавшие виды,
строят свой интровертный сто двадцать седьмой Вавилон.
Муравьиной стезёй от "агу" до последнего вздоха,
суетливо бежишь за неведомой манной - "подай",
только счастье стекает сквозь пальцы завзятого лоха
и стучит берлиозно по масляным рельсам трамвай.
Кроя матом снега, разгребает ночные заносы
дворник в рыжей жилетке - невольник сибирской зимы.
Знаешь, пусть демиурги седеют над homo-вопросом.
Всё проходит.
Но в ком-то
вселенной
останемся
мы...
_^_
|
