[Оглавление]



NO FATE




ЗАЙЧИКИ С КАМЧАТКИ

Средняя школа, в которой я учился
числилась под номером один.
Конечно, все называли её первой.
С тех пор в моей жизни не случилось
ничего символичнее этого.
Наша семья жила на окраине,
а школа находилась в центре.
Можно было проехать автобусом,
старом желтом овальном пазике,
он уже тогда выглядел старым,
но веселее же ходить пешком,
и опаздывать на десять минут.
Мне часто снится этот автобус,
и эта тропинка, которая заканчивалась забором,
с двумя оторванными досками.
Начальные три класса я сидел на камчатке,
как это всегда называлось.
Урок проходил очень быстро,
Мои однокашники были прилежны,
а я ловил солнечных зайчиков,
и измерял учительницу деревянной линейкой.
У классной руководительницы действительно
было очень симметричное, красивое лицо.
Когда Елена Николаевна делала мне замечание,
симметрия обретала гармонию.
Всё, что случилось дальше
не настолько интересно.
Принятие в пионеры, недолгое ношение галстука,
сначала на шее, потом в кармане.
Выговоры, вызовы родителей и тому подобное...
Пятый, шестой, седьмой, восьмой.
Последний звонок и первое похмелье.
Три года назад я встретил Елену Николаевну.
Она шла по улице, опираясь на палочку.
Палочка была деревянная.
Теперь не я, а она измеряла время.
Мой первый классный руководитель.
И в этом была гармония,
и, видимо, главный урок.

_^_




* * *

времена временами короче
док уходит теряя линейку
мефистофель похмельно хохочет
иисус наступает на реку
оба чувствуют новое жженье
выходящее порами паром
у воды с двухсторонним движеньем
не попросишь прощение даром
времена временами арбайтней
боты плитку читают по фене
ты искал скрипачей на арбате
а нашел банкоматы в кофейне
и такая тоска как отмазка
времена временами унылей
и до глаз поднимается маска
потому что судьбу отменили
нет судьбы нацарапала коннор
в прошлом веке из фильма второго
коронеры похожи на кернер
выбивают последнее слово
и растут времена временами
словно уровни океана
инструменты по дереву дай нам
и побольше удобных киянок

_^_




* * *

а напоследок будет ничего
ну то есть ничего не будет
хотя все так же вздрагивает чмо
и на работу сына долго будит
в пивных аудиториях бичи
втолковывают неучу на ухо
что сколько книг старик не перечти
но ни одна не станет нам наукой
кирпичный храм десятки лет в лесах
и к языкам привязанные дьяки
колокола на разных голосах
и те твердят что ничего однако
не вознесёт бесплатно ты же о
подобном зарекался равнодушно
а вот с горы спускаться тяжело
но нужно
пигментных пятен горькая руда
со временем все легче достаётся
присесть на лавку около пруда
и размышлять о том что остаётся

_^_




* * *

Говорил будда (такой вообще одессит)
гуру:
"Гусеница ест лист, на котором сидит,
а иногда - курит"
Много всего произносится вслух
или.
Да, мы собаки, взбирающиеся на сук.
Мы пилим.
Какая-то тема - пошла, не та -
вроде.
Эту мету - ми ту - давно всю сметал
Оден.
Много всего записывается в уме
яме.
Если бы я говорить умел,
мама
вторая, третья, архитекстура...
Да где там!
Мудрый и лысый уже постиг весь юмор
в этом.

_^_




* * *

Устроить болдинскую осень
в уютном кабинете с бра,
стишки писать о том, что вовсе,
что нет добра, что нет добра,
что элегически страдая,
подушки подтыкаешь в бок,
что отрастает борода и
редеет сигаретный блок,
да что угодно, лишь бы время
убить изящнее и вот,
то ворон черный, словно эмо,
то бродит кот, который гот.
Поэма как бы наготове,
и всякой всячины по две,
но скука, скука в каждом слове,
и чушь в лохматой голове.

_^_




* * *

Мне снился дед, который строил дом.
Мне снился дом, который дед построил.
Мне снился пёс дурной по кличке Джек,
и гроб в сенях, и люди за дверями.
Когда глаза откроются мои,
я проведу ладонью по морщинам
и теплоте бревенчатого лба,
как будто их разгладить покаяньем.
Но дом обнимет. Утро, возвышаясь,
и преломляясь, словно перекрестит,
и поднимусь я с дедовской кровати,
взобью подушку и постель заправлю.

_^_




* * *

Как будто в электричке вечером
на нужной станции не слез.
Вся жизнь моя сложилась веером.
И вот уже осенний лес.
хотя стоит погода та ещё,
но чувствуешь обиняки,
да торопливы грибники,
его тропу переходящие.
Промасленные доски грязные
платформы неизвестно где.
Выходите? А это Фрязево?
Я выйду, словно за предел.
Два солнца, нынешнее с будущим,
погасит стоик-семафор.
Но погодите, я иду ещё,
и он за мной - простор, простор...

_^_




* * *

Человек выходит на работу.
Так патрон ложится в пистолет.
У него в пакете бутерброды
и ещё кусочек на столе.
Открывает дверь и закрывает,
и проходит мимо той пивной,
где стояла очередь кривая,
а теперь армянский обувной.
Никакая плитка под ногами.
Кое-как уложенный бордюр.
Сторона - с одной видна реклама,
а с другой - герой карикатур.
И страна, от масок до перчаток -
беден, толст, невзрачен, мал, велик -
вся идет куда-то, отпечаток
не оставив.
Значит,
нет
улик.
Вот и он доходит, работяга,
до своей любимой проходной.
В этой жизни есть простая тяга -
уходить и приходить домой.

_^_




* * *

Пока он вяжет уши ситцем,
и философствует совой,
она гулять выводит шпица,
и тени тащит за собой.

Пора осенняя, водица,
но парк стоит ещё живой.
Она не хочет разводиться,
а он не знает, боже мой.

Осталась штука в пачке Вога.
Одна наутро для одной.
Собачка задирает ногу.
Ах, милый мой, пора домой.

Отдать в ремонт бы эту спицу,
но зонт - свидетель многих вех.
Она в прихожей моет шпица,
а он на лифте едет вверх.

_^_




* * *

А у нас прошла гроза.
Пять минут и снова жарко.
Поднялась цветная арка.
Я гляжу во все глаза.
Быть добру, наверняка.
Как ремарка в прошлом годе.
Мы всё мимо ходим, ходим.
Не пройти под ней никак.

не на ягоду, а в куст
воду вылили и сразу,
муза доброго абхаза
август пробует на вкус,
по которому прошла
виноградная колхида,
но ещё не панихида,
но уже не мушмула.

_^_



© Роман Смирнов, 2021-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2021-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]