*
* * *
Я вырос в городке на рубеже
Меж "вовсе", "вероятно" и "уже",
Где над рекой кричат речные чайки.
Жил на Подольной и на Мостовой,
Осенней жёлто-красною листвой
Во двориках шуршал. И я был счастлив.
Текли недели, месяцы, года,
Текла река неведомо куда,
Точили древо жизни древоточцы,
И город рос – троллейбусы, метро, –
А я не спал, точил ножом перо,
Потом ложился видеть сны о том, что
По мерному течению реки
Стремятся к морю наперегонки
Резные красно-жёлтые листки –
Кленовые тире и точки.
_^_
ПОЛЖИЗНИ ТОМУ НАЗАД
Вылезаешь через окошко на черепичную крышу,
На ярчайший солнечный свет из чердачного подземелья,
И мгновенно вокруг щебетанье птиц, которого раньше не слышал,
Стрекотанье кузнечиков громче, чем шум ста водяных мельниц.
Ты лежишь на ребристой прожаренной терракоте,
Рядом жмурится котик.
Там, внизу, на земле бьют о стенку мячом друзья,
(Ужин, мультики, в спальне свет выключается ровно в девять)
А вокруг тебя провода, антенны, верёвки для сушки белья,
И ещё целый месяц можно на крыше лежать, ничего не делать, –
Лету нет предела, твоя голова звеняще пуста
До тридцатого августа.
Тридцать первое же – словно день на границе миров:
Мама гладит твою рубашку, ты собираешь рюкзак;
Ты ещё предвкушаешь встречи, хоть всего-то неделя и будь здоров,
Не хочу, не пойду, надоело, на мокром месте глаза.
Этот день делит год на две очень неравные части:
"Должен" – дольше, чем "счастье".
Но пока бесконечно солнце и на остриях лучей
Трепыхаются, словно рыбы, наколотые минуты,
Мы с котом их снимаем, одну за одной, и бросаем в ручей,
Отпускаем на волю: ленто, ад либитум, состенуто.
и прозрачна даль, и ясны мои глаза
полжизни тому назад
_^_
ВРЕМЯ
Медленно, мерно перебирая лапками по стеклу,
Время-Арахна нас истирает, нас превращает в золу.
Лучшие люди уходят быстрее, лучшие там в цене...
Время играет в нас – в лотерею. Время сгорать в огне,
Время тонуть в отравленных водах, прыгать в небесную синь,
Время вставать, водить хороводы подле сожжённых осин.
Время не вымерить счётчиком Гейгера. Время спускать корабли,
Но, отплывая, не видишь берега с той стороны земли.
Лучшие люди уходят быстрее, худшие небо коптят.
Худших бы до́лжно вздёрнуть на рее, чтоб прямиком – в ад.
Хочешь вглядеться в зеркало мира, высмотреть горний свет –
Ветер уносит твоих кумиров, время заносит след.
Зеркало мира – точная мера времени и тебя,
Ведь справедливость – просто химера. Радуясь ли, скорбя,
Ты понимаешь: ещё до заката время тебя сотрёт...
ритм сегидильи
запах муската
время
идти
_^_
ТАК БЫВАЕТ
Так бывает: побудка, впрыгиваешь в сапоги
и бежишь, пригибаясь, кричишь в темноту "ура",
ведь тебе сказали, что там, впереди, враги,
ты бежишь, в голове тамтамы, в груди дыра,
ветер свищет навстречу, в лицо и чуть-чуть насквозь,
а в ушах отголоски взрывов, топот и мат,
просыпаешься с криком, откуда и что взялось,
боже, боже, ну какой из меня солдат?
Так бывает: идёшь на кухню и ставишь чай,
продирая глаза, не проснувшись, делаешь бутерброд,
в голове тамтамы с ночи ещё стучат,
чистишь зубы; лифт, светофор, переход, метро,
забегаешь в офис, включаешь, ныряешь в сеть,
почта-таски-баги, на митинг, на бизнес-ланч,
боже, боже, если ты всё-таки есть...
нет ответа, no route to host, досадно,
хоть плачь.
Так бывает: мальчишка в шортах на берегу,
босиком, по щиколотку в воде,
а на берег неспешно волна за волной бегут,
треск кузнечика, пчёлы жужжат в резеде,
до земли водопадом зелёным ветви ракит,
по воде круги, и птицы до хрипоты.
Мальчик пускает блины-восьмушки по глади реки,
мальчик счастлив.
А ты?
_^_
КАССЕТА
Время назад отмотать кассету, время вернуться в беспечный рай,
бегать по крыше сарая соседа, перебегая на свой сарай,
бить по мячу, и с каждым ударом думать, что ты почти Пеле,
и по асфальтовым тротуарам в велосипедном лететь седле,
в парке кататься на каруселях, пить газировку с сиропом за три,
шумно всем домом справлять новоселья, читать Жюля Верна и Экзюпери,
видеть сокровище в каждой пробке, лазить гурьбою через забор,
сотню открыток хранить в коробке...
Галстук, волосы на пробор,
собранный ранец, быстрее в школу, снова испачканные штаны,
мы – пионеры, друзья комсомола, столовка, суп, со сметаной блины,
звонок для учителя, ну-ка тише! куртка, ранец, бегом домой;
чтобы опять скакать по крышам, птиц распугав толпой-кутерьмой,
надо уроки быстрее сделать, ждут пацаны на школьном дворе,
штандер, футбол, глядишь обалдело в небо, улёгшись на пустыре...
Что это я? Подрастают дети. Ролики, лего, трансформер, скейт,
телек, мобильник, игры в инете, танчики, дота, сегодня в рейд,
татухи и рэп, диджейские сеты, готы и эмо во всей красе...
Будут у них свои кассеты.
Жаль, что не будет таких кассет.
_^_
ИДЁТ КУПАЛА
Идёт Купала – Ян или Йонас, Джон, Иван, Иоганн.
Земля не в силах противиться гулким его шагам,
и в каждой ямке от ног его зелёный кудрявый костёр:
папоротник, но вовсе не каждый из них на Купалу цветёт.
Там, где росинки ранишней радугой на земляничном листке,
там, где стебли вьюнка сплелись в причудливом узелке,
где ленточки разноцветные вяжут во славу богов,
где Януш с Магдой на мягких травах девичью пролили кровь,
где капли белёсые наземь из материнской груди
смешались вместе, ты на закате жаркий огонь разведи,
корми его до полуночи, после возьми разбег,
прыгни, крепко зажмурившись, не размыкая век,
чтоб, не касаясь рукой земли, устоять на ногах
и по открывшейся тропке в чащу, превозмогая страх, –
только тогда у тебя есть шанс между зелёных змей
выглядеть тот невзрачный цветок, что горя и смерти сильней.
Гулко идёт Купала, дрожит под ногами земля.
В каменных джунглях люди: пьют пиво, курят кальян,
ходят на каблуках по асфальту или берут такси, –
Ян, Йонас, Джон, Иван, Иоганн, приди и всех их спаси,
дай им душистой зелени с прозрачною синевой,
каждому дай ощущение счастья.
Каждый из них – живой.
_^_
ЕЩЁ ОДНА ГОРОДСКАЯ КАРТИНКА
человек выходит на улицу площадь лобное место
чтоб не давили стены
раструбами валторн проходящий мимо оркестр
фальшивит шопена
человек садится прямо на мостовую
трогает пальцем брусчатку
вырисовывает на гладких камнях заковыристую кривую
стирает свои отпечатки
за высокими стенами города дым костров ржанье коней
стали лагерем замкнули кольцо
погреба не бездонны сахар и соль уже поднялись в цене
на воротах парка культуры вешают первых купцов
за стеклом газета передовица обещает скорый прорыв
мол правительство в курсе думает чем помочь
человек достаёт из кармана десяток хлебов и рыб
оставляет на мостовой и уходит прочь
_^_
АПРЕЛЬСКОЕ, ОПТИМИСТИЧЕСКОЕ
Когда разбуженной пчелой в нас зажужжит апрель,
Нам станет ярко и тепло, и легче, и бодрей:
Начнём писать стихи и вслух читать на площадях,
Пойдём плясать, ворвавшись в круг, подмёток не щадя,
Ведь скоро выключат весну и включат карантин, –
Плевать!.. В небес голубизну мы прыгнем и взлетим,
И сбросим маски, и поток подхватит в облака,
А в небе радуги глоток, а может, два глотка,
Внизу трамваи и дома, и моет лапки кот,
И будет осень и зима, и будет Новый год,
Во сне обнимемся с котом морозным январём,
А что потом? Да что потом... Потом мы все умрём.
_^_
ПИСЬМА
Все письма суть предсмертные записки.
Родителям, друзьям – далёким, близким,
Но чаще Мирозданью и себе.
А Мирозданье, Богу подражая,
Безбожно и безбашенно лажает,
Играя человеком на трубе.
Перо, скрипя, царапает бумагу.
Личинка мысли, куколка, имаго, –
Храни до срока, дорогой дневник.
Бордо чернил – надёжная примета
Того, что контрагент, заверив смету,
Бездушные зачёркивает дни.
Все письма – вздор. Пусты и эфемерны
Профанно адресованные смертным
Бумажные ночные мотыльки;
Всё чаще мы, скучая у порога,
Возвышенной латынью пишем Богу,
Ломаем перья, рвём черновики, –
Мечтаем, что оценит Высший Разум
Все наши ненаписанные фразы,
А он устало ждёт не слов, но дел...
...Перо нарушит гладь чернильной бухты
И задрожат, пойдут кругами буквы
По белой разлинованной воде.
_^_
* * *
низкий протяжный звук, иногда он звучит во мне
будто играет кто-то на толстой басовой струне
будто вибрация недр, будто жужжанье жука
будто с вершины бархана лавина иссушенного песка
будто на теле рубиновый пульсирует талисман
будто в натянутый бубен в трансе лупит шаман
козьей шкуры агония, рокот подземных рек
вязкий исход фиолетовых снов из-под сомкнутых век
призмой туманной тягучий свет на октавы дробя
просто позволь звучанию вырваться из тебя
согнута палка, к обоим концам пучок перевитых жил
выплесни свою музыку: мир её заслужил
_^_
КОДА
когда бы чудо вдруг произошло
и музыканты снова на подмостки
искусство но никак не ремесло
прозрачно без грохочущих громоздких
взмывая над жующей и хмельной
ах если бы увы но вновь и вновь
висит дамоклов камень над толпой
прямая бочка дёгтя ложка грува
молчащей лирой глохнущий слепой
прокладывает меж гремящих грубых
но конский волос тоньше чем стальной
фигляр футляр захлопнет надо мной
да мы не властны камень упадёт
непрочен волос и надежды тщетны
но всё же чудо вдруг произойдёт
раскатится сметающим крещендо
и музыкант играет фа мажор
и мир в звенящей коде отражён
_^_
ГОРОДСКИМ КОТАМ
Уходя из этого города, поклонись городским котам:
это им ты обязан счастьем побывать ненадолго в нём.
Мягко колет ладошку подобранный где-то зелёный шипастый каштан,
фонари обнимают ласковым жёлтым огнём.
Уходя из этого города, прикоснись щекою к коре
пожилого платана, растущего из самого центра Земли.
Лунный серп дрожит, расплывается в зыбком речном серебре,
И плывут под мостами бумажные корабли.
Уходя из этого города, посиди на гладких камнях
отшлифованной сотнями тысяч подошв остывающей мостовой,
и услышь в затухающем шелесте листьев: "Спасибо, что был у меня", –
и шепни на прощанье: "Я тоже немножко твой".
Уходя из этого города, наступи на свою тень.
Это знак того, что каждое чудо не бесконечно, но ты
точно знаешь: однажды шагнёшь за порог в особенно пасмурный день,
и в новый прекрасный город впустят тебя коты.
_^_
|
