УБИТЬ БУДДУ
О'кей, его звали Богов, просто Богов. В Тугарине его знали все и никто не боялся - разве что девушки на неосвещенных улицах порой ускоряли шаг. Пожалуй, даже участковый не смог бы припомнить в связи с Боговым ничего из ряда вон выходящего, за исключением инцидента в городской бане, когда его побили всей голой пыхтящей оравой - просто так, хохмы ради.
По молодости лет и дурости я, каюсь, иногда завидовал Богову. Я думал примерно так: убей он кого, опусти на голову прохожего ведро с цементом, стукани железякой по темечку - да мало ли как еще мы убиваем недругов в горячих подземельях нашего воображения - его же, недоумка несчастного, оправдают по любому. Но он был до смешного, до неприличия тих и безобиден.
Оголтелую пацанву, которая дразнила его и учила плохим словам, Богов кормил с ладони липкими карамельками, как щенят. Однажды какие-то шутники втолкнули его в наш класс посреди урока. Богов стоял со спущенными штанами и растерянно улыбался, утирая черные сопли.
Зимой и летом Богов ходил в майке и тюбетейке. Никто не знал, сколько ему лет, да никто и не задавался таким вопросом. Он существовал всегда - до всех войн и революций. Он брызгал слюной в лица здешним вороватым купцам, он махал рукой вослед безумной дочери городничего, сбежавшей от своей судьбы и нашедшей заемную славу. Он видел первые пароходы товарищества "Щукин и Сын", груженые золотым песочком и невольниками. Несмотря на ангельскую моложавость, он казался древнее окаменелых папоротников и мамонтовых бивней в краеведческом музее. Думаю, настоящий возраст Богова можно было определить лишь методом радиоактивного анализа.
Его мать Алка торговала на рынке гашеными марками. Каждое утро Алка загружала баул с альбомами в переполненный льготный автобус. Ей всегда уступали место из-за ее пронзительного голоса. Марки у нее были дрянные, с оборванными зубчиками, со следами жирных пальцев. Она называла свою грошовую торговлю "мой бизнес".
Она бы давно отправила Богова в диспансер, если б не пенсия: удалось как-то оформить ему вторую группу инвалидности. Пенсии вместе с "бизнесом" хватало на хлеб и вермишель, и еще на тресковый фарш для кошек. Ничего другого кошки - числом не то четыре, не то пять - не жрали.
Ищите и обрящете: не все ли равно - что, не все ли равно - как. Богов искал в мире красоту. Он нашел ее на страницах иллюстрированных эротических журналов. Незатейливые эти издания пылились в киосках "Роспечати" вперемешку с детскими комиксами. Богов скупал то и другое пачками.
У меня сохранилась куча его общих тетрадей с аккуратно наклеенными картинками из "Эротикона" и "Клубнички". Рядом - клеточки "морского боя", в который Богов играл сам с собой.
Не так-то просто вырезать маленький пестрый квадратик маникюрными ножницами, украденными у мамы Алки. Рыхлая бумага крошится и рвется, поля тяготеют к исчезновению; в конце концов четвертованная красотка летит в мусорную корзину.
- Я так хочу тебя, Жанна, - жарко простонала Бэла.
Под топиком Жанны не оказалось лифчика, и Бэла приникла губами к восставшим сосочкам подруги. Открыв холодильник, она достала тюбик сливок и выдавила сладкую массу на трепещущую плоть.
- Да, да, еще, еще, - шептала Бэла, теряя самоконтроль.
Раздался дверной звонок. Это пришли Алекс с Ролексом. Приятели сперва немного опешили, но Алекс, расстегнув штаны, моментально погрузил нефритовый жезл в истекающую любовным соком щелку Жанны. Бэла в это время методично насаживала свой горячий ротик на похотливый инструмент Ролекса. Затем приятели сменили дислокацию: Алекс вылизывал шоколадную дырочку Бэлы, а Ролекс немилосердно драл Жанну раком. Ее сиськи мотались из стороны в сторону.
- Я хочу связать тебя, сучка, - пробормотал Алекс. Его друг водил огромным резиновым членом по разбитым в кровь губам Бэлы. Раздался звонок в дверь. Это вернулся с прогулки сенбернар. Прошло немало волнующих минут, прежде чем все участники оргии заснули, обнявшись и видя сладкие сны под звуки доносившейся с улицы песни:
- Je ne regree rien...
К маме Алке зачастила соседка по общежитию. Она также давным-давно утратила отчество. К своим сорока пяти годам Машка успела отмотать два больших срока.
Машка угощала подругу самодельными наливками и зорким выцветшим глазом присматривалась к Богову. Потом Богова стали зазывать в гости. Там, кроме потертого ковра и черно-белого телевизора, имелась еще Машкина дочь Анжела. Анжеле не исполнилось и пятнадцати. На ее пояснице, оголенной по моде, цвели нежные прыщики. Тем не менее свой будущий жизненный путь Анжела определила четко. Сразу после школы она собиралась поступать учиться на прокурора.
А губы у Анжелки были мягкие и холодные и пахли, вот что странно, морем. Причем не каким-нибудь, а Балтийским.
В конце декабря Богов был приглашен на день рождения Анжелы. Машка поднесла Богову полный стакан водки. Никто не знает, что произошло дальше. Вероятно, Машка и сама перебрала, вероятно, что-то ей такое привиделось, и это что-то встало вдруг жестким комом в горле, и Машка схватилась за нож. И еще был кто-то, кто слетел, перемахивая через три ступеньки, в комнатушку вахтерши и набрал самый короткий номер на свете.
Когда подъехали пэпээсники, Машка билась в руках дочери, выкрикивая сквозь кислые слезы, что никому - никогда - я не отдам тебя, кровиночка моя. С худого плеча Анжелы сползала порванная ночная рубашка.
Богова нашли этажом выше, в его комнатушке. Он прятался в шкафу среди кошачьего ора. Один из тех, кто пришел за ним, взял со стола тетрадь, полистал, похмыкал на лакированные, вывороченные наружу внутренности загорелых гурий.
Все в тот вечер сошлось для Богова самым неблагоприятным образом. Дежурным в "аквариуме" был сержант, у которого изнасиловали младшую сестру. После первой войны с буратинами он стал нервным и раздражительным и, напившись, все искал в морозильнике отрезанную голову закадычного кореша.
На войне все было ясно насчет врагов. Чтобы определиться по данному вопросу на гражданке, он пошел работать в милицию. Он собственноручно принимал подгулявших граждан Тугарина и бил чисто, без следов. Сослуживцы крепко недолюбливали его за излишнюю принципиальность.
Сержант прочитал рапорт, поправил ремень и улыбнулся.
- А-а, Чикатила херов, - сказал он, поднимаясь навстречу Богову .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .