[Оглавление]



ПАДАНЦЫ


 



* * *

люби такого, что тебя мертвей, -
как обнимают дочери нерея
утопленников из гипербореи
в сетях у галилейских рыбарей.

пусть мертвецы неласково шипят
и улыбаясь, обнажают десны,
всё ж зреет в их сосудах медоносных
отнюдь не самый смертоносный яд.

снося уколы звёзд, спустись в овраг.
там некто бледный в буром покрывале,
и ангелы друг друга исклевали
за право унести его в когтях.

собаки приползут на животах
заискивая перед мертвечиной:
как эта немота красноречива,
как эта сокровенна нагота!

ляг рядом с ним, а станет страшно - пой.
не бойся: с первым вашим поцелуем
вокруг деревья грянут "алилуйя",
и черви закричат наперебой.

_^_




орфей

страшная незрячая с выдолбленным ртом
голова горячая бьется подо льдом
за зубами денежка та что за проезд
к нам несет орфеюшку траурный зюйд-вест
голову мы выловим выкормим медком
снадобьем этиловым кровью с молоком
будем ее в пасху мы с горочки катать
будут ее ласково девки щекотать
если за амбарами к будущей весне
песни кроме барыни позабудет все
значит дело ладится значит головам
чем бестельно маяться лучше сплавать к нам
станем ждать по осени завидный улов
вшивых неотесанных паданцев-голов

_^_




гог и вангог

новый гог уже, наверное, в пути:
боязливо тянут руки карго-культы,
где культя в пыли нащупывает гульден -
там прошествовал наш славный Бог Второй,

гастролирующий вечно господин.
но четырежды прокаркала горгона:
не смотри на свет и саван из картона,
ибо сказано - под ними гол король.

он идет. шакальим суетным арго
рассыпаются дворняги, чуя друга.
совье слышится: ты генрих или гуго?
те, что рим пасли, кричат ему гу-га.

он, согрет краеугольным костерком,
раззвонит о том, как в блеске беладонны
не подлунным мир встаёт, а наладонным
и на ощупь мелодичным как фольга.

он взойдёт под троекратное ура
в новом Уре на вершину зиккурата -
сам себе и прокурор, и прокуратор,
и калигула блудливый и нерон.

не тужи, мой ангел, пей денатурат.
не грусти о том, что ты его приспешник.
напевай, идя топиться в водах вешних:
"галилео-гагилео-фигаро"

_^_




изадора

матрос взошел на палубу с ножовкой -
конец кариатиде прокаженной.
вода вопит и челюстью свинцовой
спешит объесть сопернице лицо.

а я был в лунапарке колесован
и видел, как вы объяснялись совам,
как надевали каждой новой женке
на лапку обречальное кольцо.

теперь все это полыхает вздором,
попахивает кружевной дешевкой -
включая па толстушки изадоры,
заманчиво раздетой до кальсон.

казалось, залы начали редеть, и
отныне в Сене обитают дети,
играют по-русалочьи задорно
и давят на умолкнувший клаксон.

танцовщица обращена к прицелу,
настойчиво шипит, капризно шепчет
и проклинает, покидая сцену,
халатность бутафорского ружья.

матрос сойдет в сгустившуюся темень,
водружена горгулья на форштевень,
и новобрачных сов, одетых в жемчуг,
увозят морем в дальние края.

_^_




крысолов

напустил тебе в уши гремучих пчёл,
чаровал и за мёртвой водой увёл.
повалилась лавина с больных голов:
"твой соловушка - крысолов".

напустил тебе в пазуху паучат.
а шарманке неважно, о чём мычать,
ей нужна только белая кость и плоть,
чтоб в мелодию измолоть.

ты услышишь в пути голоса наяд,
но не слаще они, чем крысиный яд.
тихий омут под утро заполонят
только трупики бесенят.

вот и ты, разглядев впереди обрыв,
малодушным солдатиком в воду - прыг,
но запомни, что местные не щедры
на соломинки и багры.

крысолов еще чуточку нагрешит
и подастся детей сторожить во ржи,
он пошьёт супермена смешной костюм,
чтоб пасти их над пропастью.

но пока ему не положат дань,
ждёт крысят студёная иордань,
и летучих голландцев влачит бурлак
за миражный архипелаг.

_^_




облака

из подземного яблока луны
расписные проклюнутся каплýны,
из червивого яблока весны
восстают новоявленные луны.

там, где в бочках скрываются сверчки,
остролисты бестрепетны и строги,
там, где волки кусают за бочки
и уносят во светлые чертоги,

там алмазы влюбляются в сорок,
и снегурки, что пламеннее гурий,
коробейника кличут на порог -
им не мир он приносит, но меркурий.

кто, вночи превращаясь в стробоскоп,
пожирает глазами неофитов -
хлороформом одета до сосков
и увита змеёй неядовитой? -

то, минуя туманов буруны,
увлекает великая геката
мимо страшного яблока луны,
мимо грозного яблока заката.

_^_




оловорот

сова летит сквозь свечной лес
простор смоляным глазам
в рыбацкую сеть меня завернёт
и подвесит как ёлочного парашютиста
с острой веткой в груди
скажет
все твои стропы
отныне во славу сов.

я маятник себе
одной головой в траве
другой ногой в петле
но святой антоний
призови обратно огненных мух
невозможно слушать
как печной народец головешками потрясая
зовет меня сесть на лопату и въехать на ней верхом
под язык
как инквизиции верный расчёт
олово в рот

финальная сцена
здравствуй, харон,
я проебалобол.

_^_




компрачикос

мы везем в одном вагоне эй ромалэ веселей
людозмеев и пигмеев. мы - злодеи-компрачикос.
погляди: из сухожилий, человеческих соплей,
и подручных матерьялов что за прелесть получилась.
мы везем на верхних полках, в разноцветных рюкзаках
разномастных чудо-юдищ на просторы резерваций.
мы их кормим потихоньку, чтобы нам наверняка
не доехав до границы не спалиться не сорваться.
из-за острова на стрежень на свободу на беду
молчаливых маломерных мы везем своих питомцев
и у них такие лица, что встречаются в бреду,
на погубленных иконах и в краях, где мало солнца.
каждый выращенный карлик - се, ромалэ, человек:
пусть се спят, поджав колени, в закупоренных сосудах,
не лежать вам мертвым грузом в преисподнях картотек.
ни о чем не сожалейте, мы вас вывезем отсюда,
мы вас резали и шили эй ромалы веселей
не со зла не из корысти не для временной забавы
а для счастья что конечно невозможно на земле
но попробовать-то стоит ай нанэ да кучерявый

_^_




вот человек

вот человек, не ведающий ангста -
спокойная звезда в его рогах.
под свет её свершается шаманство:
видавший виды старомодный гангста
закапывает томми-томагавк.

вот голос: "встань и выйди из мертвецкой".
и ты, уже привыкший коченеть,
стесняешься морозиться и брезгать.
ты воскресаешь с сухожильным треском
во всем величьи, всей величине.

и огненные реки разливанны,
и море мелко-медленно дрожит.
над выходом из гавани гаваны
висит зеленый призрак мариванны
и прочие цветные миражи.

вот мечется ослепшая комета,
вскипает кровь под кожей пирога.
вот первый шаг - неверен и неведом,
вот человек со взглядом бафомета,
спокойная звезда в его рогах.

_^_



© Марина Супрунова, 2013-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2013-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]