45: русской рифмы победный калибр
Антология
Литературно-художественное издание
Ставрополь
Издательство АГРУС
2015
Тираж - 500 экз., 344 стр.
Авторы антологии:
Владимир Алейников (Москва - Коктебель)
Александр Амчиславский (Торонто)
Ольга Андреева (Ростов-на-Дону)
Ирина Аргутина (Челябинск)
Андрей Баранов (Москва)
Евгения Баранова (Ялта)
Юрий Беликов (Пермь - Москва)
Анатолий Берлин (Лос-Анджелес)
Нина Ваксман (Хайфа)
Ирина Валерина (Бобруйск)
Борис Вольфсон (Ростов-на-Дону)
Сергей Главацкий (Одесса)
Вера Зубарева (Филадельфия)
Татьяна Ивлева (Эссен)
Виктор Казаков (Ставрополь)
Елена Касьян (Львов)
Юрий Кобрин (Вильнюс)
Кирилл Ковальджи (Москва)
Вика Кольцевая (Ровно)
Константин Комаров (Екатеринбург)
Наталья Крофтс (Сидней)
Александр Крупинин (Санкт-Петербург)
Элла Крылова (Москва)
Марина Кудимова (Москва)
Сергей Кузнечихин (Красноярск)
Лев Либолев (Одесса)
Наталья Лясковская (Москва)
Евгений Минин (Иерусалим)
Вадим Молодый (Чикаго)
Владимир Монахов (Братск)
Лера Мурашова (Москва - Нальчик)
Дмитрий Мурзин (Кемерово)
Миясат Муслимова (Махачкала)
Мурадин Ольмезов (Нальчик)
Владислав Пеньков (Таллинн)
Сергей Плышевский (Оттава)
Анна Полетаева (Ереван)
Екатерина Полумискова (Ставрополь)
Илья Рубинштейн (Москва)
Валерий Рыльцов (Ростов-на-Дону)
Василий Рысенков (Торжок)
Сергей Смирнов (Кингисепп)
Александр Соболев (Ростов-на-Дону)
Надежда Соколова (Ярославль)
Сергей Сутулов-Катеринич (Ставрополь)
Елена Тихомирова (Санкт-Петербург)
Татьяна Фоминова (Ростов-на-Дону)
Сергей Хомутов (Рыбинск)
Павел Шаров (Саратов)
Михаэль Шерб (Дортмунд)
Леопольд Эпштейн (Бостон)
Борис Юдин (Мейпл-Шейд, Нью-Джерси)
Михаил Юдовский (Франкенталь)
Григорий Якобсон (Нью-Йорк)
Георгий Яропольский (Нальчик)
ОТ КУРЬЁЗА - К СЕРЬЁЗНОМУ
Предисловие к антологии
"45: русской рифмы победный калибр"
Всё началось с курьёза: когда составители этой книжки, поэты Сергей Сутулов-Катеринич и Георгий Яропольский, обратились ко мне с просьбой написать предисловие, я решил, что речь идёт о предисловии лишь к моей собственной подборке, и рассказал, как трудился в литературных журналах (дольше всего - 12 лет - в журнале "Юность", причём не преминул сообщить, что однажды, когда ещё учился в школе, проявил инициативу и выпустил рукописный журнал "Юность", понятия не имея, что через пять лет в стране появится такой журнал и я буду в нём работать), был главным редактором издательства "Московский рабочий", после его исчезновения выпускал в Фонде СЭИП интернет-журнал для молодых писателей России "Пролог", а теперь веду интернет-журнал Союза писателей Москвы "Кольцо А". Понятно, что со многими авторами, присутствующими в этой антологии, я повстречался ещё в журнале "Юность", продолжив знакомство с ними, равно как со многими поэтами, представленными в "45-й параллели", и в дальнейшем.
Уместно вспомнить и об известной теории шести рукопожатий, утверждающей, что все люди на Земле знакомы друг с другом. Что уж говорить о поэтах? Моя рука помнит тепло ладоней Александра Твардовского, Андрея Вознесенского, Булата Окуджавы, Евгения Евтушенко, Арсения Тарковского, и я рад, что стихи названных мною авторов представлены на страницах сетевой "Сорокапятки". Когда-то по просьбе редколлегии-45 я прислал в альманах эссе о Роберте Рождественском - так что в цепочку рукопожатий удачно вписалось и звонкое звено Роберта. Когда он и его сотоварищи начинали, поэзия играла огромную роль, поскольку это был глоток живого слова в океане мёртвой речи. Стихи в ту пору выполняли функцию не столько эстетическую, сколько социальную. Поэтому, когда Рождественский выходил на трибуну в Лужниках, и выкрикивал, что "Человек погибает в конце концов, / когда он скрывает свою болезнь", то все понимали, что он имеет в виду. Сейчас очевидно, что это риторика, но тогда это было бомбой, откровением. Строчки тут же повторяли и из уст в уста передавали. Это было смело, "шестидесятники" раскрывали людям глаза: наконец живое слово. Такое никогда уже не повторится, потому что при свободе слова социальная роль поэзии практически отпадает. Выходи на митинг, кричи что хочешь, выпускай книжку за свой счёт. Ну и что? Поэзия возвращается к своему собственному призванию. Поэты всё-таки призваны говорить от человека к человеку, от души к душе, от сердца к сердцу. Разговор тет-а-тет и есть истинное призвание литературы и поэзии.
Я - "дитя войны", видел её со всех сторон. Но Победа, совпавшая с началом моей молодости, зарядила меня оптимизмом на всю жизнь. С 14 лет я вёл изо дня в день хронику войны. Слушал разные радиостанции, Москву, Бухарест, Лондон, и делал свои выводы, потому что понимал, что каждый гнёт в свою сторону. Хронику эту я вёл, наивно полагая, что люди могут всё забыть. Мне не приходило в голову, что я ломлюсь в открытые двери, - я писал сводки каждый день, рисовал карты, всё движение фронтов фиксировал.
Но любопытный психологический аспект - увлекшись стратегией, я совершенно не видел реалии. Я мыслил как стратег, по картам. Я даже не сразу понял, что фронт надвигается на меня лично!
В этом месте следовало, конечно, заметить, что 70 лет, прошедших с той поры, никак не умалили значения Победы, юбилей которой стал одной из составляющих тематики нынешней антологии. Если задуматься о навсегда (как мы надеялись) развенчанной теории расового превосходства, то, как написано в прообразе этого предисловия, родные мне места на моём веку относились к разным странам - к Румынии, СССР, теперь - к Украине. К тому же отец мой из обрусевших болгар, мать - из обрусевших армян, я родился при румынах, а стал писателем... русским. (Замечу в скобках: в румынском детстве, в Бессарабии, я познакомился с Россией через Пушкина. В нашем доме был дореволюционный его однотомник. И вышло так, что всё, что я знал о России, было именно через Пушкина. Вторым шёл Чуковский почему-то. И так как его сказки попались мне сразу после Пушкина, то он и "лёг" в моём подсознании рядом с ним. Поэтому я, узнав, что Чуковский ещё жив, очень удивился и, познакомившись с ним в Переделкине, рассказал ему об этом. Он долго и охотно смеялся... Кстати, в "45-й" и Корней Иванович представлен!) Кроме улыбок, какая тут мораль? А очень простая: я всегда любил и буду любить дорогую мне культуру этих народов.
Вообще же говоря, антология антологии - рознь. Слово это звучит громко, а под самой обложкой могут оказаться не стихи, а так, стишата, любительские вирши. Но уже первый опыт издания книги, в которой представлены авторы "45-й параллели", убедительно доказал: вкус у составителей отменный, авторы сетевого проекта, ставшие авторами бумажной антологии-45 - поэты сильные, яркие, своеобразные. Вот лишь десять имён из "сорокапятки" 2010 года - Ирина Аргутина, Юрий Беликов, Юрий Влодов, Элла Крылова, Сергей Кузнечихин, Владимир Лавров, Юрий Перфильев, Валерий Прокошин, Марина Саввиных, Борис Юдин. Поэты, поверившие главному редактору альманаха и его ближайшим соратникам, с удовольствием принимали участие и в других антологиях, которые готовила команда-45 с разными партнёрами. Вышли книги Антология-XXI (двухтомник: "Останется голос" и "Дом, где тебя ждут"), "45: параллельная реальность", а многие поэтессы, выступавшие в "45-й параллели", собраны под обложкой антологии "Певчий ангел", составленной Татьяной Ивлевой.
Любопытно, что есть авторы, чьи новые подборки появляются практически в каждом бумажном проекте-45. Должен сказать, что поэты - народ и памятливый, и благодарный, и разборчивый. Точно знаю, что тот же Юрий Беликов частенько отказывается от приглашений поучаствовать в том или ином "сногсшибательном" проекте. Юра, которого я помню со времён легендарной "Юности", был и остаётся человеком несгибаемым и норовистым. Тем радостнее для меня встречать строки среброглавого ныне Юрия Александровича в книжных проектах "45-й параллели".
И ещё об одном Юрии нужно непременно сказать. "Литовец" Юрий Кобрин, которого благословил Арсений Тарковский, также представлен в двух антологиях-45 образца 2014-го и 2015-го годов. Как и Сергей Кузнечихин, Вера Зубарева, Андрей Баранов, Лера Мурашова, Борис Юдин и младые, по моим меркам, Евгения Баранова, Наталья Крофтс, Ирина Валерина, Анна Полетаева.
Но при этом составители постоянно открывают и новые имена. Чему способствуют интернет-конкурсы "45-й калибр" и "Сокровенные свирели". Славную когорту "старожилов" пополнили нынче примечательные "новобранцы" Михаил Юдовский, Лев Либолев, Вадим Молoдый, Дмитрий Мурзин, Леопольд Эпштейн.
Я этому рад, потому что мне всегда интересно и с молодыми, и с неизвестными лично мне авторами. Я долго вёл студию, из которой вышли Нина Искренко, Иван Жданов, Александр Ерёменко, Алексей Парщиков, Евгений Бунимович - сильное поколение поэтов. Не могу сказать, что я их чему-то учил, я старался каждому помочь быть самим собой. Моя задача была не в наставлениях, а в создании насыщенной культурой атмосферы. Чтобы она была плодотворной и чтобы они, молодые поэты, друг друга "оплодотворяли", скажем так. Действительно, атмосфера у нас была очень откровенной - говорили честно, разносили друг друга в пух и прах, а то и хвалили. Я говорил им (в брежневскую пору): "Ребята, серьёзно печататься вы, скорее всего, не будете. Когда можно будет - я скажу". То есть не было никакой корысти - только творчество и культурная среда. Стремление сделать литературную карьеру часто вредит автору. Настоящая судьба создаётся изнутри, из судьбы творчества, а не из внешних потоков. Удачно или неудачно - это как повезёт. Был прекрасный поэт Иннокентий Анненский, почти никем не замеченный при жизни. А сейчас он один из знаменитых русских поэтов. Бальмонт шумел гораздо больше и был даже избран королём поэтов, но сейчас в наших глазах он сильно уступает Иннокентию Анненскому.
Так что не будем загадывать. Сознательно не называю города и страны, в которых живут поэты, представленные в нашей антологии: русская поэзия пустила корни на всех континентах (даже на зимовьях Антарктиды она звучит), что волнует, радует, обнадёживает любого, свободно странствующего во временах и пространствах. Между тем третий уже век литературоведы, критики и журналисты поют заунывную песню на один и тот же мотив: российская поэзия бедна на имена, российская поэзия почти что умерла. А мы вспомним, что в 1815-м году старик Державин уже благословил юного Пушкина, в 1915-м читали свои бессмертные строки Блок и Ахматова, Гумилёв и Цветаева, Маяковский, Есенин, Мандельштам... Год 2015-й? Верю, не подведёт, не оскудеет земля русская! Живут и творят прекрасные русские поэты, о которых я не успел сказать. Светлая память недавно ушедшим - Валерию Прокошину, Михаилу Анищенко, Игорю Царёву, Владимиру Лаврову, Андрею Ширяеву, Льву Болдову. Тоже авторам "45-й параллели".
В чём ценность серьёзного поэтического интернет-альманаха? В предоставляемой авторам возможности читать друг друга. Вот я работаю в Союзе писателей Москвы и являюсь членом секретариата. Мы тоже, что можем, делаем. Проводим совещания молодых писателей, творческие вечера... Ну вот - бац-бац, и обчёлся. Что мы можем ещё, раз у нас денег нету, помещения нету. Руки связаны. Государство нам помогать не будет, спонсоров не предвидится. Но главное, что даёт наш союз, - это, конечно, общение. Так же, как и Литинститут. Люди, с которыми мы там общались, которые приезжали из разных стран, изо всех городов, отличная библиотека - вот это давало очень многое. А вообще я считаю, что каждый человек должен быть самоучкой. Как пчела, которая знает, откуда брать нектар, с каких цветов что, так и в творчестве. Важно ли то, где ты учишься? Для средних людей - да, важно, а если ты талантлив, то должен быть самоучкой. Горький был самоучкой, Маяковский, Джек Лондон и другие. А насчёт трудолюбия... Говорят, что писать - трудно. По-моему, нет. Писать - это радость, большое удовлетворение. Потому что это не труд, а всё-таки творчество. Это радость. Гении пишут много и легко. Лермонтов прожил неполные 27 лет, а сколько он написал?! Причём он вёл рассеянную жизнь, у него не было постоянного места жительства, не было кабинета, компьютера. Но талант реализуется стремительно, сколько он успел! Значит, он писал быстро и в высшей степени интенсивно. Правда, это не каждому дано...
Я-то написал мало. Но могу (с улыбкой) в качестве оправдания процитировать Вяземского:
...Чтоб более меня читали,
Я стану менее писать.
Теперь мне за восемьдесят, и я с горечью сознаю, что многого уже не успею, а столько всякого (дорогого мне и интересного людям) накопилось! Единственное, что могу сказать себе в оправдание - это то, что зарплата избавляла меня от необходимости жить литературным трудом, делая независимым от тогдашней конъюнктуры. Я разрешал себе в основном писать то, что хотелось, не очень-то беспокоясь об официальном признании. И, полагаю, сумел сохранить незамутненное восприятие жизни и собственный взгляд на неё. Многим в своем "хозяйстве" я недоволен, но к "активу" отношу роман "Свеча на сквозняке", "Мою мозаику" (в двух книгах), и, конечно, стихи - "Избранное", книжку, которая вышла в издательстве "Время". Я считаю, что эти три-четыре книжки - то, на что я могу опереться. Не густо? Может быть. Но вдруг ещё что-то добавится? Тогда, конечно, непременно вспомню и о "45-й параллели"!
...Перечитал я своё "неправильное" предисловие, внёс небольшие дополнения - и пришёл к выводу, что всё было по делу. Вот ведь как - писал "о себе и о стихах", а оказалось - и обо всей антологии тоже. Приглашаю к столу, дорогие читатели! Первый тост - за Победу.
Кирилл Ковальджи