ПИСЬМА НА ВОЛЮ
поэллада
1.
...и я был Господом, грешным Богом,
недолго, правда, – часа четыре,
зато воистину всемогущим,
свободным Богом,
каким приснился блатным мальчишкам,
парням угрюмым, прыщам вертлявым,
верзилам наглым, чертям смазливым,
уже прознавшим о журналисте
по тем каналам, которых вовсе
не существует и быть не может!
каким приснился – таким приехал.
поговорили...
(по всем законам эсэсэсэра,
корреспондентам любого ранга
дорога в зону была закрыта.)
2.
...в четверг дождливый, уже под вечер,
редактор выпестовал задачу:
– езжай в колонию малолеток,
не помню точно предельный возраст –
до восемнадцати, по идее.
крайком одобрил "тюремный очерк",
сам понимаешь, с подлейшим скрипом,
волынил долго...
даю машину – туда-обратно:
уедешь утром, вернёшься к ночи.
анонс, понятно, в субботний номер.
"подвал" воскресный – на развороте.
3.
вёрст двести (с гаком) – как гоп со смыком...
вопрос со смаком: – из "Ставрополки" –
по буеракам за чик-чириком?
(под тем бараком – овчарки-волки!..)
полковник рыжий, курящий "Приму", отбросил чётки:
– письмо увижу – украшу мину! пиши с Чукотки!
у вас, в газете, ЛИТО лютует,
у нас, на зоне, старик Литовкин –
письмо оттуда – всегда издёвка,
враньё, насмешка, подстава, пасквиль –
других не видел за четверть века!
вы – журналюги. мы – солдафоны. они – бандюги!
какие, к дьяволу, диктофоны? без объективов покинешь флюгер...
блок "Стюардессы"? – полковник Спичкин зевнул устало. –
ну эти бесы, известно, хнычут... заначек мало?!
блок "Стюардессы" и блок "Столичных"? – договорились.
старлей Летягин, проверишь лично. с тобою – Ирбис.
сержант Лебяжий, обед – на бочку: чтоб битте-дритте!
ступайте с богом. а мне – к сыночку, проводим в Питер.
совсем по-свойски, убавив тону, полковник молвил:
– собак не бойся: тебя не тронут – ты пахнешь волей.
старлей Летягин, сержант Лебяжий,
сопроводите корреспондента!
4.
...блок "Стюардессы" и блок "Столичных"
делили долго, считали честно –
однако каждому из пришедших
по две "цигарки" не получалось,
а по единой как раз хватало.
пяток вернули: кури покуда,
а мы по "Шипке", а мы по "Приме"
да "козьей ножке" поприударим...
и я был богом. молчал и слушал.
курил и слышал великий русский,
могучий русский, ничтожный русский,
перемежаемый жутким матом.
из байки страшной "я невиновен: судья – паскуда",
легенды страстной "он невиновен: судья – подонок",
новеллы странной "она невинна: судья – змеюга"
слагался эпос "мы невиновны: уроды – судьи!"
зеваки "пачками" прибывали –
но под конвоем, само собою...
вагон историй. война сюжетов.
мильон терзаний...
поверить трудно. проверить сложно.
бог неподсуден.
от каждой исповеди знобило,
хотя ласкало всех бабье лето –
и жеребёнка на косогоре,
и вертухаев на чёрных вышках...
мальчишкам тоже тепла хватало.
равновеликое царство солнца.
старлей Летягин дремал в обнимку с огромной псиной.
сержант Лебяжий терзал колоду, сдавая карты:
– король бубновый! валет пиковый!
и следом – дама сердечком дышит...
всё верно, хлопцы?..
толпа рассказчиков поредела.
– сержант Лебяжий, а фокус-покус?!
толпа болельщиков прирастала...
– часы бастуют, но я - волшебник!
дождётесь птичек, – сержант Лебяжий
починит примус, починит чайник,
починит время,
и раскричатся над степью чайки...
со мной остался один Серёга по кличке Ржавый:
– поскольку тёзка у нас за бога, спасай державу!
в примятой пачке из-под "Столичных" есть сорок писем.
не ради славы, не ради лычек отправь на волю!
ты из приезжих, но из приличных и независим –
шмонать не станет полковник Спичкин, грехи замолим...
конверты стоят пустяк-копейку.
писали письма на папиросной.
Господь обманет судьбу-индейку!..
и шмыгнул носом великорослый...
5.
сержант Лебяжий накрыл "поляну" на косогоре –
и зону видно (она пустынна, народ в бараках),
и вид прекрасный: хребет Кавказский у горизонта...
старлей Летягин смеялся: – фокус –
всегда козырный!
колода медленно воспаряет...
тузы, шестёрки, на миг зависнув,
расправят крылья,
а там валеты распетушатся,
девятки-дятлы, догада, к счастью!
семёрки – сизыми соловьями,
восьмёрки – пьяными кренделями...
взлетают дамы за королями
и растворяются сизарями
над транспарантом:
"Даёшь свободу до коммунизма!"
...подъехал Спичкин: – бывай, бродяга!
стакан "Столичной" возвысив к солнцу,
воскликнул: – любо! и горстку ягод
забросил в глотку: – когда снесёшься?
– анонс обещан в субботний номер.
"подвал" – воскресный на развороте.
– тогда – по ко́ням!
6.
...вёрст двести (с лихом). вопрос со смаком:
– все невиновны? все поголовно? –
водитель Миха единым махом
командировку назвал "условной".
– я сам – условно, я сам досрочно
освобождённый, Серёга, так-то!
и знаю точно: порежет строчки
наш главредахтур!
покроет лаком... прикроет лыком...
вёрст двести (с гаком) – как гоп со смыком...
в Невинномысске, у главной почты, притормозили.
– вернусь, поедем уже до дома.
вздремни, Мишаня!
и я стал богом – минут на сорок, а то и боле.
конверты... марки... чужие письма... чужие боли...
Москва, конечно... прокуратура... столица... Кремль...
генсеку? ясно... Москва, понятно... рука устала...
обратный адрес – как под копирку: "письмо с Кавказа".
и лишь однажды глаз изумился:
"Петрозаводск... Елизавете, занозе с детства..."
так, расправляя "сигареты",
так, исправляя строки су́деб,
я не заметил, как час промчался...
– однако долго! – ворчал Мишаня. –
темнеет небо, прибавим газу!
...ах, мыс Невинный! Кубань речиста, сварливы волны.
припев старинный: "окстись, нечистый, мы невиновны!.."
стиль символиста: "закат и злато, отец и Овен..."
наган чекиста: "ума палата – Телец виновен!"
"герой и гений – без привилегий!" – абзац закона.
а дальше – Пётр, который Вегин, Вергилий с Дона:
– Не виноват! – кричу. – Не виноват!..
А эхо утверждает: – Виноват...
И в жёлтом небе журавли трубят:
– не-ви-но-
мне оставалось
додумать думку совсем простую:
там, расправляя "сигареты",
там, исправляя строки су́деб,
на главпочтамте Невинномысска,
судьбе вручая срока́ и сроки несовершенных,
но совершивших в свои неполные восемнадцать
большие (!?)-малые (!?) преступленья,
я помолился: "пусть невиновным
признают даже одного – всё не напрасно!
и все напраслины, мой бог, должны исчезнуть –
отныне и присно, отныне и присно,
отныне, а также во веки веков..."
7.
в субботний полдень принёс в контору
огромный очерк "Даёшь свободу до коммунизма!",
предполагая: главред успеет прочесть, подправить...
и новый номер, "гвоздём" украсив,
спецкор Сутулов друзьям отправит –
в Москву и Киев, где "Ставрополку"
прочтут, поскольку...
нескромно – дальше.
– где письма, Сержик? –
редактор Кучма предельно ласков.
– какие письма, Борис Георгич?
– где письма, Серый? –
мой шеф Кучмаев почти на взводе.
– какие письма, товарищ главный?
– где письма, сволочь?!
вернёшь – поставлю
в "подвал" немедля "тюремный очерк"...
полковник Спичкин звонил три раза!
ему, естественно, настучали –
"шестёрок" в зоне всегда хватает...
молчишь, радетель чужого горя – чужого счастья?
– шофёр – свидетель... что ж, дядя Боря, пора прощаться!
– а за порогом (и под порогом!) – судьба другая.
– молчу о многом. и вы – под богом... сто раз пугали!
8.
"подвал" провален. перепечатка какой-то мути –
судебный дайджест.
режим авральный. а я по сути –
клеймёный аист.
выговорешник. без премиальных...
редактор новый.
– покайся, грешник: принципиально!
– увольте!.. – что вы?!
9.
лет через двадцать Серёга Ржавый
нашёл Серёгу:
– давай брататься! ты – бог, пожалуй!
– иди ты к богу!
– молчал о письмах. молчал о рисках.
молчал о зоне.
– в тот миг и присно? маяча в списках,
детей позоря?!
– давай о главном: двоим скостили
срока́ и сроки!
– вот это славно... конфуз бастилий...
пора – в пророки?
– о самом важном: троих на волю –
в тот год, вчистую...
– сержант Лебяжий не зря глаголил:
часы бастуют.
10.
под тем порогом – судьба-иголка?
Кащей притырил?
и я был богом, совсем недолго –
часа четыре...
2010, октябрь-декабрь, 2013, октябрь-декабрь
|
