Я УСПЕЛА В ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН
В ТЕТРАДИ БОЛЬШЕ ЧИСТЫХ НЕТ ЛИСТОВ
В тетради больше чистых нет листов,
И на полях нет места – справа, слева.
Душа пуста, как ваза для цветов
В шкафу, на полке, в доме старой девы.
И сердце бьётся, будто сквозь стекло,
Как солнца луч в подземном переходе,
И ангелу-хранителю крыло
Подбили на божественной охоте.
Белеет наболевшая трава –
Чужой зимы нечаянная свита.
И буквы не слагаются в слова,
Как будто из другого алфавита.
_^_
* * *
Хочу с утра миллиграммовой дозы –
Не счастья, нет. Лишь капельку весны,
Как хочется порой ядрёной прозы
Среди хорейно-дактильной возни.
С утра полна Шопеном и Шагалом,
Уже без страха пялюсь в темноту.
Хочу я, чтобы жизнь не убегала,
Как закипевший кофе – на плиту.
Глотну холодной колы с пузырьками,
Чтоб до спинного мозга пробрало,
И каждый звук в своей последней гамме
Расслышу через мутное стекло.
_^_
НАБРОСОК
Обленилась душа, как пустая игольница,
Продремала всю зиму, не помня потерь...
А весна, словно ключ позабывшая школьница,
Что есть сил барабанит в замёрзшую дверь.
Начинается март затяжными гастролями
В межсезонную морось – то через, то сквозь...
Мы, похоже, на редкость тоскливо устроены:
До весны нам дожить бы, а дальше – авось...
_^_
* * *
Любовник незадачливый – апрель
Мне вновь дождём не угодил при встрече.
Колечком счастье закатилось в щель:
Достать, прибинтовать к руке покрепче
И встать с колен... Из сонной пустоты
Рвануться ввысь, стремительно мудрея...
...Мы разорвали зиму на бинты,
Чтоб счастья боль почувствовать острее.
_^_
* * *
Когда в созвездьях, сомкнуты,
Качаются века,
Ко мне на полусогнутых
Ползёт моя тоска:
Она того же качества,
Что жалость или боль...
С неё так часто плачется
От малости любой,
Как будто кем-то выбито
В душе моей окно,
И в одиночку выпито
Французское вино...
Без мысли о возмездии,
Без выспренных словес –
Одна, в пустом созвездии,
С тоской наперевес.
_^_
КИСТЬ ВРУБЕЛЯ, ГОГЕНА ЛИ, ДАЛИ РУКА...
Кисть Врубеля, Гогена ли, Дали рука –
Июньский вечер ало-фиолетовый.
Пробилась к сердцу маленькая лирика,
Шурша листвы счастливыми билетами.
Я нежу тишину в душе по-прежнему:
Вдруг мне тебя услышать посчастливится?
Ты поцелуй меня дождём черешневым,
Чтоб Муза не заметила, ревнивица.
Рассвет на землю осторожно спустится,
Касаясь букв в твоём волшебном имени...
Растеряна... В душе моей – распутица:
Я в лирику! Ну, где ты? Догони меня!
_^_
СКОРО АВГУСТ
Скоро август. Нужно торопиться:
Тёплых дней осталось – раз, два, три...
Заверни в холщовую тряпицу
Ломтик лета с ягодой внутри.
Как начнёт мукою сыпать ловкий,
Вдумчивый ноябрь-новичок,
Главное – запри в микроволновке
Лета подрумяненный бочок,
С горстью земляники на дорожке
(Рви скорей, пока не замело!),
Чтоб зимой отщипывать по крошке
Маленькое сонное тепло.
_^_
ЗАБЛУДИТЬСЯ БЫ МНЕ...
Я сегодня поеду в метро до конечной,
По мосту, через лес, наугад побреду...
Заблудиться бы мне в этом августе вечном
И вернуться в июль – в позапрошлом году,
В позапрошлом столетье – чужом и тоскливом,
Задержать, как дыханье, мгновенье одно...
Тёмно-серая туча с чернильным отливом
Занавесила наглухо неба окно.
Тишина, что почти неподвластна рассудку,
И высокой полдневной тоски торжество...
Наберу одиночества полную сумку,
Чтобы мне на столетья хватило его...
_^_
* * *
Сотру с лица чужой осенний грим,
Помолодев от солнечного блика.
Моя любовь – античность. Древний Рим.
Воспоминаний рваная туника.
Нельзя быть ни моложе, ни глупей,
Чем я тогда была. И есть, и буду.
Любимый – старый, прежний мой, допей
Мою тоску – один. Помой посуду.
Прошло сто лет (не меньше) с той поры,
Пока я дождалась второго шанса.
Ещё одна любовь, как ком с горы,
Похожая на чудо ренессанса,
Летела без единой запятой
В меня так неожиданно и кратко...
Я под своей недрогнувшей звездой
Пишу, молюсь и верую украдкой.
_^_
ВЫСТАВКА "ПАРИЖ 30-Х ГОДОВ"
С деревьев слетают последние листья.
Предзимняя Прага угрюма в тумане...
Мгновенья любви остановлены кистью
Шагала, а может быть, Модильяни...
Всего-то столетье назад отмотали.
Они нас счастливее в чём-то, пожалуй:
Плетут кружева из тускнеющей дали,
И ангел хранит Notre-Dame от пожара.
Мы там, на Монмартре, немного нелепы,
Но миру открыты и жутко наивны.
К вину полагаются звёздное небо
И юные, тёплые летние ливни.
Лавандовым полем петляет дорога,
И с каждым цветком прибавляется света...
Кусочек Парижа в стаканчике грога –
Лимонная корочка осени этой...
_^_
БЕССОННИЦА
Вязко, словно в патоке микстуры,
День тянулся, приторный и сонный...
Распахнулась ночь, как партитура:
Звёзды – ноты, месяц – ключ басовый...
С кем теперь ты, ангел-незнакомец?
Чьи заботы прячешь по карманам?
Лучшая из всех твоих бессонниц
На меня просыпалась, как манна,
Чтоб строка, дразнившая бесстыже,
Проросла сквозь камни многоточий,
И в душе, истерзанной бесстишьем,
Распахнулась партитура ночи...
_^_
* * *
Как октябрьской оды зачин –
Жёлтый лист из тетради осенней.
Я люблю невысоких мужчин:
Скажем, Пушкин там или Есенин.
Стих усталый мой, скомканный весь
К небу тянет сухие тростинки.
Константиново, Болдино – здесь
Муза пыльные снимет ботинки?
Ни изломанных судеб, ни лет –
Только боль зарифмованных истин.
Осень, Музу ль целует поэт,
Опрокинув на тёплые листья.
_^_
ПРИСНИЛОСЬ МНЕ...
Ты знаешь, что мне вчера приснилось?
Идём как будто вдвоём по Праге,
А осень впала с утра в немилость,
Колышет листьев чужие флаги.
Мне снился ливень и зонт беспечный,
Под ним нам было светло и тесно.
Бродили молча весь день, весь вечер:
На сердце – юность, в ладони – детство.
Крепчает осень: характер вздорный,
И нас по Праге упрямо кружит...
А мне уютно и так просторно,
Что зонт, ей-Богу, совсем не нужен!
А нужно только твоё дыханье,
И дождь над Прагой, и мост над Влтавой...
Я забросаю тебя стихами
И буду правой, навеки правой.
_^_
* * *
В счастье, терпении, горе достигнув предела,
Думать начнёшь наконец-то, куда же потом...
Мне пятьдесят, и я сделала всё, что хотела
И не хотела. Но верится в это с трудом.
Важно ли, кто догоняет и кто перегонит?
Осени поступь неспешна, молитвы тихи.
Я не вписала свой замкнутый круг в треугольник
Равносторонний: работа, семья и стихи.
Осень в окошке. Впервые окно запотело.
Я разглядела в нём юное чьё-то лицо...
Мне пятьдесят, и я сделала всё, что хотела.
И не хотела, но сделала. Кажется. Всё.
_^_
* * *
Когда я доживу до одиночества,
Мне будет вспоминаться всё подряд:
И января серебряное зодчество,
И узеньких ступенек звукоряд,
Следы – друзей, давно ушедших в прошлое,
Умчавшихся по радуге котов...
Я стану одинокой и заброшенной,
Как память неисписанных листов –
Осенних, жёлтых. Выметенных из дому
Заслуженной метлою – прочь и прочь.
Всё будет только так, как было издавна:
За летом – осень. День сменяет ночь.
Уже давно в гаданья и в пророчества
Не верю. Только в ветер и в листву.
Когда я доживу до одиночества...
Конечно, если только доживу.
_^_
* * *
Сколько лет я без дома, без флага,
Дважды жизнь начинала с нуля.
На ладони раскинулась Прага –
Кареглазая чудо-земля.
С ней – ручной (и единственной!) кладью –
Доползу до последних дверей,
Примеряя то куртки, то платья
Всех, кто раньше здесь жил и мудрей,
Повторяясь в молитвах и строках,
Заблудившись в себе до конца,
Отползу от чужого порога,
Оторвусь от чужого крыльца.
Сколько лет я без дома, без флага:
Ветер странствий на время затих...
Мне пока что не сделать ни шагу
От игрушечных башен моих.
_^_
* * *
Мой шестилетний сын дебютировал
в танце гномов на большой сцене.
Когда с тобою что-нибудь случится,
Зови на помощь гномов поскорей.
У гномиков есть мамы – гномичицы:
Они сквозь стены могут просочиться,
Увидев из-под запертых дверей,
Что у тебя глаза – на мокром месте
И крепкая обида в кулачке...
Слезинки станут нотами – для песни.
Их будет сто, а, может, целых двести
В волшебном деревянном сундучке!
_^_
* * *
Зигзаг весны выравнивает в линию
Осенняя тоска по всей длине.
Любовь была то физикой, то химией,
Теперь она – история. Во мне
Она живёт заученными главами,
В которых помню всё: курсив, петит...
А право юных – быть всегда неправыми –
Отменит осень, вздрогнув. И простит.
Ползёт строка: слепая, словно улица,
С узлами многоточий на пути...
Любовь ли в ней, история ль аукнется,
Что здесь неудивительно почти.
_^_
* * *
Октябрь – тяжёлый, тугоплавкий –
Ржавеет быстро. А зима,
Как пёс бродячий из-под лавки,
Ко мне кидается сама:
Скулит и ластится к ботинку,
Иудин поцелуй даря.
Нет безнадёжней поединка
На свете, честно говоря,
Чем этот – тягостно-осенний
И скоро-зимний. В стороне
Остаться мне б – одно спасенье:
Стоять и думать о весне.
_^_
* * *
Жило ль во мне предчувствие судьбы
Лет двадцать пять назад, слегка тревожа?
Кого во сне я видела? Кого же?
А верстовые клёны и дубы
Года мои отсчитывали, множа...
Жило ль во мне предчу...
О, если бы!..
_^_
* * *
Я в метро. А рельсы нотным станом
Тянутся к последнему теплу.
Хочешь – я твоим аккордом стану,
Тронув недосказанности мглу?..
Только бы услышать вдох ответный
В серой, неприкаянной дали.
Между нами осень. Ну, а лето
Мы продлить надолго не смогли.
_^_
ПОКА – В БУДУЩЕМ ВРЕМЕНИ
Как колокол вечерний, затихая,
Немеет сердце у меня в груди:
Вам не нужны тетрадки со стихами,
Сгодятся для чего-нибудь поди?..
Печь растопить: они ж легки, но вески,
Кораблик сыну сделать – не один...
Вдруг скажут мои чешские невестки:
"Давайте этот стол освободим!"
И им в ответ (спокойствия ли ради?)
Кивнут мои красавцы-сыновья,
И понесут выбрасывать тетради...
Что в них? Безделки. Просто жизнь моя.
Я стол освобождаю от былого:
Гребу стихов осеннюю листву...
Пока жива – дарю! И, право слово,
Сожгите их – без умысла без злого...
Чужую руку я переживу.
_^_
* * *
Друзья как крылья за спиной...
Опять прощание... Куда вы?
Туда, где дождь – во всю октаву
( А здесь – на ноте на одной )?
Слова пустые не слышны:
Душа нахохлилась устало, –
Стук жёстких капель по металлу
Сквозь иллюзорность тишины...
Мне б только спрятаться в метро:
Там боль разлуки не достанет...
А дождь всё громче барабанит,
Как у Равеля в "Болеро".
_^_
* * *
В её глазах – немая робость,
Покорность жизни, тишина...
А переполненный автобус
Её качает, как волна.
В поблекшем вязаном берете,
Плащ старый не по моде сшит,
Она – одна на целом свете –
На встречу с Моцартом спешит.
Волос неприбранных усталость,
Тень опадающей листвы...
Уж если ей любить досталось, –
Так только Моцарта, увы.
Под трепет вещего оркестра
Поверить вдруг немудрено,
Что станет Золушка принцессой,
Принцессой станет всё равно.
...Остывших звуков полон вечер,
Педаль нажавший в темноте,
И ей не кажется зловещим
Холодный чайник на плите.
_^_
* * *
Хочется помедленней, потише,
Благо, что дорога далека...
Заняты все полочки и ниши
У меня в душе до потолка.
На века – моё многоэтажье,
Да и ты – отнюдь не налегке.
Мне, прости, и не добраться даже
До любви в заветном сундучке.
Ей в душе, конечно, очень тесно –
Развалиться в кресле, снять пальто...
К сожаленью, к счастью ли, но места
Там уже не хватит ни на что.
_^_
* * *
Хрущу февральским огурцом
И наслаждаюсь безмятежно
Весны началом. И концом
Зимы – несбывшейся, бесснежной.
Ей больно уходить. И жаль,
Что ни снежинки на прощанье...
Вот-вот закончится февраль –
Одно пустое обещанье.
_^_
* * *
Я теперь вполне обыкновенная:
Авантюры больше не по мне.
Счастье – категория мгновенная,
Словно полночь в новогоднем сне.
Ни за что не встану на колени я,
Не склоню в молитвах головы...
Смысл жизни в счастье, к сожалению, –
Даже в том, которое – увы...
_^_
* * *
Печь надежды я вновь растоплю,
Брошу в пламя сомнений вязанку...
Позабытое слово "люблю"
На руинах воздушного замка.
Есть что помнить, лелеять, терять,
Юных снов раздвигая границы...
Я к тебе возвращаюсь опять,
Моё счастье с последней страницы.
Залетевший в окошко листок
Словно вырван из давней печали...
Я к тебе возврашаюсь, глоток
Недопитого в юности чая.
_^_
* * *
Стекло облепили прозрачные мухи:
Был дождь неожиданно кратким.
Но тащатся по небу тучи-старухи
И слёзы роняют украдкой.
Не знаю с чего – но мне грустно немного:
Мешают то сны, то химеры...
Не манит – о помощи просит дорога
Своей безнадёжностью серой.
_^_
* * *
От любви мне остались – стихи
Да на лопнувшем сердце прореха...
По чужим коридорам глухим
Бродит счастья охрипшее эхо.
Миг – и рухнула веры стена:
Горсткой пыли слежалась в ладони...
Что ж я делаю ночью одна
В этом старом заброшенном доме?..
_^_
* * *
В нелепой кофте, наспех связанной
(И то, естественно, не мной),
Как сладко быть ещё не сказанной,
Слегка восторженной, одной!
Найти строку – пружину сжатую
И рифмы завязать узлом
На табуретке на расшатанной,
За старым кухонным столом!..
_^_
* * *
Любовь во мне – как в городе чужом –
Томится неизвестностью сакральной...
Пристрой её последним этажом
На небоскрёб души своей печальной,
На башню Вавилонскую свою,
Чтоб мы с тобою встретились в раю...
Хотя б в раю (а, может, и в аду)!
Не всё ль равно, чему принадлежим?..
Совсем не то имею я в виду,
Живя одним лишь городом чужим...
_^_
* * *
Твержу я заклинания не те,
Земного счастья собирая крохи.
Нас время растворяет в суете,
И оседаем мы на дне эпохи.
Из рук вспотевших выпустив синиц,
Мы стонем эхом недопетых арий...
Нас кто-нибудь засушит меж страниц,
Как стебельки в божественный гербарий.
_^_
* * *
Я успела в последний вагон,
Задыхаясь, стою на подножке.
Позади расставания звон,
Поцелуев прилипшие крошки.
Я в последнем вагоне! Жива,
Переведшая дух с облегченьем...
Дрогнув, тронулся поезд едва,
А куда – не имеет значенья.
_^_
|
