ВТОРЫЕ АФИНЫ
* * *
Над морями-реками
Горная гряда.
У тебя под веками
Синяя вода.
Бабочки-лимонницы
Полыхнут, как блик.
До щеки дотронется
Беличий плавник.
Солнца над вершинами
Золотые льны
С иглами ежиными
Переплетены.
И внезапно кожею
Чувствуешь озноб -
Гулкий зов нехоженых
Синих рыбьих троп.
_^_
* * *
Доли-маломерки,
Судьбы без затей:
Кланяйся на церковь,
Да расти детей.
Наплодишь ораву,
Наживешь добра,
Облачишься в траур, -
Вот и жизнь прошла.
Я иду по свету,
Я иду вразнос,
С волосами цвета
Краски для волос,
Тьмой несоответствий
Исчеркав тетрадь,
Исчерпав все "если",
Весело шагать.
В выпусках дистопий
Нет пустых листов.
На моей голгофе
Будет сто крестов.
Станет мир стабилен,
Станет ложь верней.
На моей могиле
Будет сад камней.
_^_
* * *
Исчерпали смысл войнушки,
Все сгорели карусели.
Две поломанных игрушки,
Мы валяемся в постели.
Улыбаемся неслышно.
Наша жизнь тихонько тает.
Мы свободны, так уж вышло,
Нами больше не играют.
Можно верить в запах вишен,
Витражи и поцелуи.
Снежный ветер неподвижен.
Память спит и сны уснули.
Спят бездонные пирушки,
Спят бездомные зверушки,
Спит на ветке птица совесть,
Ни о чем не беспокоясь,
Ни на что не намекая,
Неподвижно пролетая
В пустоте.
_^_
КРЫСЫ
Здесь коротают вечер в разговорах,
Прокладывают путь по карте вин,
И завывает джаз. Еще не скоро
Объявят карантин...
Пускай, корпя, очередной ужастик
Нам посвящают лучшие умы,
Каких на нас ни налепите свастик -
Мы первые, кто гибнет от чумы.
Пусть попрекают званием плебейским,
Гламурное бабье воротит нос,
И политолог спорит с полицейским,
Откуда нас так много развелось.
А их высоколобое потомство,
Забив на устремленья пап и мам,
Уйдя в очередное фармазонство,
Прокладывает путь к иным мирам.
Мы остаемся. Здесь предельно ясно,
Что нам не рад ни тот, ни этот свет,
Что беззащитно стынущее мясо,
А столько нищих душ и вовсе нет.
И потому, до таинств неохочи,
Беспечное помойное зверье,
В ущерб эстетам, мы не любим ночи
И внутренне чуждаемся ее.
И множится отчаянная стая,
Объедки, схрон привычного тряпья
И грязный неуют предпочитая
Величию ее небытия.
_^_
* * *
Сам себе декабрист, в провинции нам фигово,
Здесь связать горсть слов сложней, чем срубить грина.
Затихает многоязыкий столичный говор,
Кое-где пробивается мат, потом - тишина.
И какие слова для этой сквозной дороги,
Впавших в спячку районов и ровесниц-рябин.
Стоп, приехали. "Стольника хватит?" "О, это много."
"Ничего, округлим".
И смахнувший нас, катится мир like a rolling stone.
Порастает быльем картошка, сложенная в гараж.
А лирический герой прозревает, что он
Не трагический, а хтонический персонаж.
_^_
* * *
В каждой кошке, если она не накормлена...
| | А.Кабанов |
В каждом мужчине, особенно, если он несвободен...
| | А. Баранов |
Всем гребцам, совершившим путь из варягов в греки,
Снятся черные, черные, черные реки.
Там, плюя на раков, обол, ОПЕК,
Едет древний грек.
Над античным адом - стеклянный звон и горят покрышки.
Шаг за шагом черпают Ахеронт штанговые вышки,
И пейзаж, подцвеченный кумачом,
Слишком черный, че...
Отвлеченные мысли, излучины, переправы.
Четким росчерком над плечом отмечая траур,
Зачерпни в бутылку, воткни фитиль
И скажи: лети.
_^_
|
