[Оглавление]



МОГУ  ПРО  ПОГОДУ...


 



ДЕТСКАЯ  ПЛОЩАДКА

Чистенькая площадка для игр, увенчанная
каравеллы грубоватым фанерным подобием,
качели не скрипучие и не увечные,
а песочница не просто, а с учебным пособием.

Борька любит "кораблик". Приходится ехать в автобусе,
мусоля свои мысли, огрызаясь на его дискант звонко-девичий...
Обстоятельства места привычны на этом глобусе,
а другого не завезли, как известно. Но это мелочи.

Есть время перемолоть своё бремя воскресного
папы... эмигранта-не-из-удачливых, старая песня, а?..
Даже малой различает машины окрест него.
Выучил сам, все-таки память в тебя - чудесная.

Да-да, не крут. Но и жизнь дана тихая и пологая,
тебе, амбициозному, грустному и не цветистому...
Детская площадка под окнами детской же онкологии.
Со странным стыдом помнишь: мы едем Из дому...

_^_




* * *

Кого-то на спасение обрек:
Мол, ты и ты. И вы, зверьё, по паре.
Но ты, гипотетический зверек,
Не вхож ни в теремок, ни в бестиарий.
Ночлег тебе желанней, чем ковчег,
Ты брел в орде воинственной и дикой,
Архистратиг которой - не стратег,
А идиот, врагам грозящий пикой.
За бортом быть - не худшая из бед,
От льва ко льву ведет горбатый мостик,
И город отразил холодный свет
Чудес, мой честный маленький агностик.
Ты смотришь в стекла, где остыл закат
И канул в прибывающие воды -
Венеция ли? - Город Ленинград
С платформы скажут и добавят: Годы!
Ты - не Евгений, ты понур и сед.
Ты - не Иосиф, знающий дорогу,
А твой ответ семи не стоит бед
И тридевять земель здесь не помогут.

_^_




* * *

Ах, эта вечная закладка на списке действующих лиц.
Катись не валко и не шатко, лишь в колесе мельканье спиц.
И всё на месте и не всуе, и все герои на коне,
И добродетель торжествует, а зло наказано вполне,
И обновленное корыто, и бывший Ваш вишневый сад...
Но "ху ис ху" опять забыто, и, хочешь - нет, листай назад:
Ретроспективное прозренье длиной в затрепанную жизнь:
Опять бунтуешь - на колени! Вновь первый бал - тогда кружись!
А здесь и вовсе опечатка, пролившая и тьму, и свет...
Ну, вот же вот она закладка.
А лиц тех нет.

_^_




* * *

Может быть и надо, чтобы было просто,
Только не дано мне легких перемен.
Видишь под горою угловатый клостер -
Было бы всё просто, не было бы стен,
Жирного суглинка, серого дождя и
Этой мрачной кладки под плющом на треть...
Я не отступаю, и не усложняю,
Просто до скелета душу не раздеть,
В темном дробном марте, в увлажненном мире
Бегства, битвы, бури - горькие цвета.
Странная картинка, кажется, из "Мцыри",
В ней недостижимы мир и простота.

_^_




* * *

А снег и в сумерках идет
Холодный броуновский улей
Восьмиугольный черный мёд
Где дети - тсс они уснули
Тягучим, беспокойным сном
Последний снег зимы закатной
И курс уже берёт за МКАД Ной
И тонет город за окном

_^_




МОНОЛОГ  КАРЛО

Непотопляемый лузер, друг мой, Буратино!
Холст - не обуза, но маслом ли эта картина?
Здесь от раздумий и так закипит котелок:
Всякий сверчок, шасть с шеста, да подкинет дровишек,
Мелкая Шушера рвётся в царицы, что Мнишек,
Нам ко всем бедам лишь баб не хватает, сынок.
А со Джузеппе ни каши не сваришь, ни кофе,
Знай, чешет в репе, да истину меряет в штофе,
Если б хоть ты поумерил дурацкий свой пыл,
Чует мой нюх, что урока тортилловой ванны
Хватит тебе не надолго, мой друг деревянный,
Станешь искать приключений на нос свой и тыл.
Так что очаг очагом, а придется картинку
Завтра снести вечерком мне в комок на Ордынку,
Чтобы тебе не мерещились дверцы, балда,
Тысяча курток, раёк, что ещё? Золотой -вишь ты!- ключик
Ладно, жуй свой лучок. И учиться, учиться и учи...

Да, похоже, что дверь... Но боюсь, что оттуда сюда.

_^_




* * *

этот мир шуткует старый софист
чтоб туману напустить на чело
и закончиться на цади софит
и начаться неизвестно с чего
где ты молод а ещё лучше мал
где ты весел где никем не убит
где лучом над плечом покачал
в темном небе театральный софит

_^_




* * *

Миг полон сетчатым личиком радио
Пылью лучистой без мирного радия
Грохотом грузовика
Запахом тихим опрятным старушечьим
Было ли милый мой капельку лучше чем
Там где качает река
Страшно ли плыть вдаль от друга и недруга
Но в незабвеньи недолгого недуга
В помощь ли наши слова
Встретит ли кто-то с дороги уставшего
Не отвечаешь ну ладно ну спрашивай
Как я Спасибо Жива

_^_




* * *

когда тебе рассветный потолок
очки вновь обретённые на ощупь
мелком очертят мол гляди милок
квадрат белеет так о чем мы ропщем
боец двух станов благо не герой
а так портач отставший от обоза
и выродок диаспоры второй
себя возводит в степень дурь и поза
и что винтом Шато де б.... Булон
хлестало в вены и сметало вето
скисает в мутно-луковый бульон
свисает от лукавого приветом
где наше вам и с кисточкой при том
таких кистей пейзаж, что к лесу задом
твой дом паром и крепость и притон
манят халявой и пугают адом
текла текла текила по усам
и кто-то за тебя понесший ворох
грехов шепнул теперь ты милый сам
суму и маловерье прах и порох

_^_




* * *

Очень хотелось сказать,
подавая воду:
Пей, мол, я и верблюдов твоих напою,
Только нельзя...
Надо ругать жару и капризы погоды,
причинивших жажду твою...
Или молчать. Это самое милое дело.
Жаль - называют комплексами и их здесь ни на аршин:
я бы верблюдов твоих напоила, когда б сумела,
представляешь: мягкие губы обхватывают кувшин,
переползают к воде, глаз косит благодарно,
не проливая ни капли в горло пересылают глоток...
Не представляешь. Да, по радио говорили "хмарно",
на каждое радио не накинешь платок.
Но и заморозки на подходе,
раз зацвели деревья.
Где-то в садах жгут костры, спасая цветы,
Видишь - могу о погоде,
не такая уж я деревня.
А верблюды уходят, напившись густой городской пустоты.

_^_




* * *

Пощади остатки серого в яблоках вещества,
Пусть отдохнёт, пережёвывая траву, в черепном хлеву.
Слишком много огня в твоих -может быть- вещих снах,
Слишком трудно, привыкнув к проклятиям, петь хвалу.

Вот и осень пытается воссиять. Дождик, склёвывая с лица,
Сплёвывает слезинки. А есть ещё перемигиванье свечей
В полуденном парке. Выдавить бы из себя подлеца,
Потому что раба бесполезно. Божий и боле ничей...

_^_




* * *

Не жалуйся на то, что одиноко,
Заботу одиночеством поправ.
И стать "деталью местного барокко"
Не торопись. Хотя поэт был прав.
За око - око с бровью. Браво! "brav"* -
Как ты послушен всем законам плоти
И крови; к счастью, путь твой не кровав,
Он лишь горчит легендою о Лоте,
Как чай вечерний на черничной ноте...


*Brav (нем.) - послушный

_^_




БЕЙТ-АВОТ*
(Триптих)

1

Когда завывает сирена, он не вздрагивает даже.
А ещё год назад так радовала близость моря,
Он брюзжал, что ирия** сделает платными пляжи
В письмах к дочери в штаты и соседям, когда не в ссоре.
Дряхлость наступила вдруг: колени, усталость и мёртвые нервы.
Вчера они сказали: Ливан и какое-то имя из недр Содома...
Очень тусклая память, почти пустая... Но в ней есть сорок первый,
Когда было и выло также. А мамы не было дома.

Чуть тревога, начинал надрываться в кроватке Гриша,
Плакал до посиненья, до хрипа и кашля с отдышкой.
В темноте одеваясь, бормотал он: Да слышу я! Слышу!
Но как может унять ребёнка десятилетний мальчишка.

Спуск по лестнице, в плотной толпе, где безумные лица,
Не плачь, только не плачь! Мы сейчас... Придём к маме!
Руки заняты. Но к перилам и не пробиться,
К тому же всё время задевают тюками.

А спустишься - смрад подвала, свара за место, свора.
"Подожди, не пойдём вниз, есть комната в конце коридора!"

Гриша, Гришенька! Вой сирены - плач! Повторяя имя,
Мама потом всё плакала: А куда было деться,
Остались бы, пошли бы в Яр с остальными
А так... эвакуации отдали только младенца.
Он одевается. Сирена всё заглушает. Сцена почти немая.
Да и кого в хостеле когда что-нибудь удивляло.
Он стоит в коридоре, сверток к груди прижимая,
Точнее, в сверток свернутое одеяло.


2

Бросить тело на заднем дворе,
На скамье возле клиники платной.
Разойдутся круги по жаре,
Добираясь до кромки закатной.

До горы кучевой, золотой
Из вечернего, рыхлого теста...
Перечислятся без запятой
Обстоятельства времени-места:

Голубь - скромный небес атташе,
Он косится сочувственно даже.
И обиден неловкой душе
рикошет от окна в бельэтаже.

Дворник пьян, всё ему нипочем,
Тихий мат, остающийся в прошлом.

А она не стоит за плечом
Знать, жила недостойно и пошло.

С ней всегда: ни сварить, ни родить,
Ни тебе проводить, чтобы с миром...
Воон, маячит уже впереди
Дождалась хоть!

- Прости меня, Ира.


3

- Вы были очень красивой парой
- Всё в прошлом... Всё-всё (вздох)
Увозит кресло: "Извините, только бы не на ковёр..."
Он говорит "стала совсем старой
Моя Ривочка, мой ангел, мой Бог!"
Для окружающих такая любовь - террор.

Портреты жгучей красавицы, сидящей рядом и в полный рост.
Иссохшее тело, разбитое Паркинсоном,
В кресле- каталке. Лекарственная взвесь
В воздухе. Женская красота - непроходящий наркоз
Ему. Он поднимает её без кряхтенья и стона:
Наркоз длиною в жизнь, которая ещё здесь...

Где же Ваша дочь? Он отвечает словами Ривы,
Поднимая фотоальбом и листая вспять:
"Она же разрушила мою семью"
"Похожа на Вас" - " И очень жаль. Была бы красивой,
Если бы хоть немного - на мать"
Приду к вам завтра между шестью и семью.

Мне бы помочь ему усадить эти безмолвные мощи
Обратно в кровать. Разгрести бы хлам,
Да кто позволит, дайте хоть выбью пыль из штор!
Он раздраженно отказывается от помощи
"Стекла я лучше вымою сам.
Знаете... у меня ещё есть голубой раствор"


*Бейт-Авот (ивр) - Дом престарелых
**ирия (ивр) - муниципалитет

_^_



© Алена Тайх, 2009-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]