*
ИСПОВЕДЬ
Твои дети выросли, Мама: битник и музыкант.
Топчут подвалы неба - платёжеспособный ад,
Им бы из воздуха памятник твой высекать -
Благородный на вид. Нет дороги назад.
Что до меня, то я - хаос; листаю чужие сны,
Прорастаю в вечность - прям стою там одной ногой.
Вот такой видишь, Мама, у тебя непутёвый сын -
Оторви и брось. Оставил бы одного.
Мы на вид - просто детки: гитара, вокзалы и блюз,
Плюс Голгофа на сцене - практически иордань.
Иногда что-то ем я, иногда, бывает, и сплю,
Запасные стулья приставляют к рядам
На моих концертах, но остальных достижений - болт:
Что ни тур, то - гамбит, автореверс и фарс.
Моя Муза уходит, я готов бы пожить с любой,
Но мой путь - асфальт в разрезе гастрольных фар.
Мама, в детстве казалось - счастье там, где свет твоих глаз,
А ещё пахло хвоей, апельсинами, имбирём;
И если просили зажечься ёлочку, то - зажглась;
И тогда мы знали, что мы никогда не умрём.
Всех занятий моих нынче - музыка, ну, и бухло:
Первая лечит сердце, второе - злой седатив.
Мне с хорошими транквилизаторами повезло,
Главное - чтобы внутренний Свет не затих.
Но ты знаешь, Мама, мне чаще видится пустота
И внутри, и снаружи, в особенности когда
Твои дети собирают метки в загранпаспортах,
То есть начинают родину покидать.
Мама, неужели счастье в количестве разных стран,
Которые мы посетили? Возможно, не те?
Джемаа эль-Фна встречает, и весь Марракеш - в кострах,
И рассказчик тасует карты для выбора тем.
Он творит здесь историю о невозможной любви,
Заплетает в ленты - слова и в ракушки - песок;
Мудреца тихо слушаю - благо уже пообвык.
Но с утра я проснусь и пойду на Восток.
Всё, что ведаю - Истина, Миропорядок и Свет, -
Будуарные правила всех концертных квартир.
И меня привлекают люди, говорящие сверх
Всякой меры о Свободе, находясь взаперти.
В моём поле - ветер, в руках, как водится, - дым.
В моём рюкзаке укулеле, палатка и нож.
Не получается подохнуть пьяным и молодым,
Я пытался залечь на дно, но не нашёл, где дно.
Это чувство осознания смертности - я умру -
Особенно явно проявляет себя, пополам
Разбавленное атмосферой на холодном ветру,
Который подвластен семантическим белым полям -
То есть на окраине города, у кромки воды,
Когда смотришь в отражение - совсем одинок,
Смерть подкрадывается чаще, когда весь ты - один;
От макушки до пят - верней, от макушки до ног.
На нашу долю не выпало ни Великой Войны,
Ни Великой Депрессии. Это бесит. Слегка.
Да, у детей будут дети, значит, продолжимся - в них:
Всех научу по-турецки называть облака,
Стрелять из рогатки, жить - подпоясавшись ремеслом,
Любить из женщин - одну лишь, держаться корней.
Мама, я в коридоре времени, сейчас - время слов.
Я хотел бы всё бросить и однажды уехать к Ней;
Может, Она - певица, Нобелевский лауреат
В области физики, или чья-то теперь жена.
И, когда увижу Её, скажи мне - буду ли рад.
Я знаю, ты не умеешь, но помолись за нас.
Мама, я пишу стихи - мир прощает мои стихи;
Им в наследство досталась доля Твоей красоты.
Я всю жизнь могу из любой воды выходить сухим,
Просто потому, что в мой Свет до сих пор веришь Ты.
14 января 2016 г.
_^_
* * *
Нет, я - не Бродский, я - другой.
Согнув в стихах словá дугой,
Не искупить себя газетой.
Зачать слова, родить слова
Решает мыслью голова,
Пусть на бумаге. Там глазеть им
На друга друг, сквозь буквы букв,
Пеняя гласной на судьбу -
Быть песней, в поисках согласных.
Певуча речь, гортанна речь,
Когда пытаешься извлечь
Себя из слова, не солгав. С них
Здесь спрос большой. Молчат слова,
Крошатся, и солоноват
Вкус речи, растворённой в буквах.
Всё повторяется, всё по
Размерам слепоты слепой
Постичь стремится, убаюкав
Тактильность слога, словно нерв
Порвавший; как визионер -
Пытаясь слышать - видит ухо.
Здесь дождь идёт, и лай собак
Сам извлекает из себя
Причину времени. Желтухой
Болеет свет луны в окне.
Пространство есть абонемент,
Что выдан в форме прейскуранта.
Прощать стихи, читать грехи,
Жить в домике на дне реки
Господних мыслей. Аккуратно
Интерпретируя сюжет
Любой из рукописей, сжечь
Которые забыл их автор.
Возможно, каждому дано:
Сеть паутины, стол, окно,
Нить мыслей о делах на завтра.
На том, на этом свете, где
Армагеддон-Армагеддец
Придуман каждым для себя же.
Где вшепчет речь пустóты чувств.
Миг стал любому по плечу -
Сейчас слова звучать обяжет.
12 июля 2014 г.
_^_
ГИПЕРПОПСОВОЕ
Не вспоминая малютку Дженнифер,
Что полагала - они поженятся,
Под бой барабанов, это всё - между нами.
Дженнифер - импульсивная, компромиссная.
Почти невыполнимая миссия -
Любить её всю - сносящую город цунами.
Оставляя осколки, запахи, рытвины
В сердце - разновидности лабиринта и
Перечитывать знаки гóрода, что разрушен -
Остаётся ему, его имя - Оуэн,
Он - любовью у города отвоёванный,
Существует в ошмётках кирпичных кружев.
В контрапунктах из нот контрабасовых
Эти двое станут сердца разбрасывать,
Пока не оставят кости на солнечных трассах,
Пока не насытятся собранным временем.
Оуэн, сбацай на гуслях тремоло;
Оуэн, забей косячок и не парься -
Дженнифер всю - до ожогов - вылюби.
Кто убьёт Кого, у Кого есть алиби?
Let it be. Baby, уже наступает осень.
Наша жизнь - прекрасна, страшна, как нелепица -
Можно смеяться, плакать - не стоит лыбиться,
Если из носа хлещут злые авитаминозы.
В преисподних на месяц выкрутив лампочки,
Где каждое утро творит Бог бедлам, почти
Забывая о наших нетленных, пустых героях,
Оуэн ласково тратит на Дженнифер,
Среди грохота адова, в гвалте движений сфер -
Тёплое место в чёрной дыре устроив,
Где слова - забродившая антиматерия.
"Расширяй себе вены, чувствуй артерии", -
Компенсация наших адских сезонов,
Где статисты немы, веселы, прокапаны -
Заклеены кости, заклёпаны клапаны.
Оуэн любит Дженнифер - безусловно.
Дженнифер тоже кайфует от юноши -
Любит слушать, когда его слушают -
Отношения - двое: (Минус-Дефис) - не "равность".
Квинтэссенция скорости - стёртая молодость.
Спирт - медицинский, кофе - молотый.
Лабиринты города, где кончается трафик.
Это не живопись - это такая мертвопись:
Просто - "НЕ ЕЗДИ В МЕТРО!" красный рот вопит.
Поездá разрезают прогретые ветки:
Карты, порты, маршруты - прочерчены.
Встречи литературно-библиотечные:
"Отстегнитесь от Неба", "Поднимите мне веки".
Ногтем стекло процарапает Дженнифер
(Самоуничтожение - суть любого движения,
Константа - катарсис, но сумасшествие - портативно).
Дженнифер любит беспламенный Оуэн:
Губы твои о слова сцелованы,
Поцелуй - лучший способ избыть рутину.
Ум - лучший способ забыть про девственность.
Ничегонеделание - лучшее действие
(Но не путай с ленью). Лень первородна.
Здесь присутствует тот, кто зовётся Дженнифер, -
Существо с прекрасным телосложением,
Что дрейфует в подсознании на поворотах.
Кто она - прототип, архетип, альтер-эго ли?
(Мысли прикинулись важными и забегали.)
Это ли-те-ра-ту-ра, мифо-лирическая героиня.
Дальше проще - разборы, расспросы - Оуэн? -
Внесценический перс. Пусть прикинется клоуном.
И больше ничего, пожалуйста, не говори мне.
Лучше молчать, курить, играть (слушать) Музыку.
Она выйдет из платья, чулок и трусиков.
Он поделится телом вместо последней рубашки.
Утром будильник выбросит в улицу,
И они параллельными реками выльются
Мимо мостов, анфилад и разрушенных башен.
В категории Канта - формы транквилизаторов -
Лучшее средство обстрела автора,
Где юмор - раблезианское продолжение слова.
А слова есть хорошие и очень хорошие;
А плохих слов нет, - плохими бывают рожи лишь
Тех, кто попутал: классно, зачóтно, клёво.
Кем текст считается днесь нечитабельным,
Если отсутствует тождество или, скажем, мечта была
У того, кто читает, хоть раз написать не хуже
Киносценарий: от Истерна к Вестерну.
В драпировках актёров дырявят отверстия -
Наблюдая за спектром, плодящимся в луже,
Эти двое находятся и надеются
Перестать отражаться, не быть акциденцией.
"Быть или нет" в наше время - девиз вампира.
Выйти за двери, за скобки, за матрицу, -
Быть бездельниками, гениями, засранцами.
От ударов судьбы придумать вакцину.
Не взирая на жизнь в микрокосме - вот она:
Блеск, нищета. Эверест - блевотина.
Дети, соцветия, кошки, трава, суглинок.
Все слова - это звёзды, стихи - это линии,
А вечность - всего лишь подмена имени
Собственного на чьё-нибудь из Великих.
16 августа 2015 г.
_^_
ХИПСТОТАЙМ
Немножко абсента рассвета и Ника Кейва,
Осколочки сердца - битый хрусталь и жемчуг.
Если писать письмо, тогда обязательно к Еве,
Больше в природе не существует женщин.
А дымок сигареты расцвечен марихуаной,
А в голове распадаются звуки гонга,
А тело становится равновелико храму,
В котором Бог почему-то поёт на кокни.
Моя девочка танцует босиком по паркету.
Я кручу виниловые, стёртые в прах пластинки.
И каждая секунда процежена и пропета,
Мир размыт настолько, что хоть начинай поститься.
Нам стоит уехать молиться в мечети Танжера
Или чертить на картах дорожки из кокаина.
Ляг поближе, сделай потише ухмылку торшера.
Что нас не убило сегодня, то нас окрылило.
Бог - большой шутник, и в целом он - офигенный парень,
Каждый день он заходит на кофе и спеть на кокни,
Поиграть на арктопе, - он имеет на это право,
А ещё у Бога со всеми святыми наколки,
А ещё у него прозрачные длинные пальцы
И смешная, так похожая на рану, улыбка.
Моя милая девочка тихо снимает платье,
А с утра наш Господь заберёт его на улики.
Если нам повезёт, то мы никуда не уедем,
Все приедут к нам сами на райскую вечеринку,
Где место есть каждому: и тем, и вон тем, и этим.
Сердце крошится с возрастающим ласковым криком.
Капельки абсента, песни, жадные поцелуи,
Плевочки в фиолетовую безмозглую вечность.
И девочка танцует на паркетном полу, и
В её обнаженном танце немыслимо много чести.
Мне никто не нравится. Я так сильно люблю всех вас,
До оргазма, смеющегося от сытости сердца.
Может, всё дело в вечности? Может, всё дело в сексе?
Я хочу посмотреть в глаза жизнью убитой смерти.
20 мая 2016 г.
_^_
* * *
Местные диалекты кажутся острыми и дикарскими,
Режут ухо. Любой предмет не ласкает открытый взор
Человека, прожившего без малого год на красками
Обделённом острове с воспоминаниями врозь.
Дождём набухает небо, словно глаза алкоголика -
Слезами при виде стакана - проливаться всему
И сразу. Местные помыслы кажутся уголовными.
Да воздастся каждому по словам его, по уму.
Здесь обитают самые красивые в мире девушки:
Продолжением их головы? служит гнущийся торс
И желанные ноги, но их наготой не поделятся,
Разобьют твоё сердце, так что поберегись, матрос.
Это - бухта радости или зéмли обетованные,
Куда стремится жадный до приключений народ;
Все загорелые, смуглые - кровью окрасят ванные
Комнаты в отелях, где засорившийся водопровод.
Но откуда в этом космосе будут ванные комнаты?
Здесь только влажные циновки да и кухонный дым.
Бог забыл это место, и координаты искомые
Не подскажут, как выбраться, - здесь выживать молодым.
Измерять переходы свои километрами, милями;
Под чужими окнами спеть, не выключив в доме свет.
Полюбить - красивую, а трахнуть - чужую и милую,
Из всего разнообразия выбрать пару невест.
Одеваться празднично и корчить для местных патриция,
От большого ума ли, от детского озорства?
Шалопаев Империи тянет из центра в провинцию.
Когда все они крикнут: "Не расти после нас трава!"
Затушу сигарету, напьюсь, посажу на трамвай Отца,
Ворот куртки оправлю и пойду, ускоряя шаг.
Дверью сухих рассветов навстречу местам открывается
Архипелаг (не ГУЛАГ), но город дешёвых общаг.
Здесь не ходят с парадного, здесь дверца открыта задняя,
Здесь мы выдержали засуху, наводнение, снег;
Уничтожили архитектуру доступного знания
И придумали новый, язык завершающий, сленг.
В коммунальном раю доводить мастерство нам до уровня
Настоящего искусства, отражающего жизнь
Любого из нас. "Но известные шаблоны порву ли я?" -
Восклицает здесь каждый. "За идеи свои держись
Всеми силами", - ты отвечаешь ему очень ласково,
Так по-отечески; так и воспитывали салаг.
Просто беседы на кухнях служат последним лекарством вам;
Здесь нарезают истории, звёзды крадут в салат.
А соседский оркестрик и хор малолеток всё бесится,
Словно юные черти, что ищут у прайда предел,
А находят - пробел. Я читаю поэму на лестнице
Всем желающим, свет выгорает в моей бороде.
На любую Марию здесь находится по Иосифу.
И пускай от них народится не последний Христос...
Утро молчит громогласно. Бутылки выжаты досуха.
Ночка пошла всерьёз - это как поцелуи взасос,
Это - первая проба пера, вечной юности, глупости,
Первый поиск истины, поиск смысла, поиск пути;
Когда так желают и не могут от ласковых губ спастись -
И влюбляются в жизнь и просят её не шутить.
3 июня 2016 г.
_^_
ЭМБРИОН
Прорастаешь корнями в землю, а в небеса - башкой;
Люди обернулись, и смотрят, и говорят - большой,
А ты оробеешь на миг и продолжишь свой фотосинтез.
Синтаксис, пунктуация, саспенс - правила кутерьмы...
Луна управляет морями мира, в котором мы
Выживаем поодиночке, отлипнув от мамкиных сисек.
Значит, мы выросли. Значит, слепая речь -
Нынче якорь, балласт, отечество и картечь.
Ей лупить по врагам нашим и убаюкивать женщин,
Которые ждут нас в горницах, по зиме,
Но это неважно - всех нас поглотить земле.
На планете "Земля", где каждый из нас нездешний.
Вот представь, что родился Всечеловек;
В небо смотрелся, росу ощущал в траве,
Пока догонял ускользающих: Бога, Иллюзию, Счастье.
Выпестовывал слово - розовеющий индивид;
Издали был Голиаф, а вблизи - просто царь Давид,
А ещё возлюбил убитых, но не умел прощаться.
Особенно в час, когда эхо окрестных гор
Оглашает свой собственный приговор
Человеку. Природа подобна Протею - меняет обличье.
Человек проходит её насквозь. Он велик и мал,
Словно форма времени, время - лишь сдвиг ума.
И поэтому он молчит, но всегда - на птичьем
Языке, утраченном в час, когда Вавилон
Канул в забвение. Но Всечеловек влюблён
В обитаемый город, в подобие говорившего Вавилона,
Там, где люди в пределах своих жилищ
Не смогли оторваться подошвами от земли.
Он выходит в небо сказать Господнему воинству: "Вольно!"
Шар голубой вращается. Вселенная - эмбрион;
Прорывается вдохом, выдохом из времён
Прошлого и настоящего, соткав свою пуповину.
Будущее отброшено, его абсолютно нет.
Вселенная синтезирует каждый момент,
Разрываясь на две дополняющие нас половины.
Если сузить в пространстве, получится дуализм -
Полушария мозга, которые поделить
Обязаны функции сущего, объединив мозжечком их.
Вселенная получает сердце, лицо, скелет:
Начинает "угукать", сморкаться частями планет,
Что гирляндой подвешены над потолком детских комнат.
Опрокинув все стулья, столы и лампочки, твой Герой
Берёт эти шарики, находясь в игровой
Комнате, и так становится настоящим последним богом.
Шар сжимается, лопается в руке.
По запястью - кровь. Уничтожив весь мир, окреп
Этот бог, и жизней не хватит многим.
Может, мы все - уголовники, если не все творцы?
Есть искомый угол, корнями, считай, врасти
В почву проще рядом с этим углом; опора
Будет кроне твоей и фундамент твоим корням.
Будешь стоять, оседлость свою кляня -
Это не про меня - перекатывай поле. Прорва
Действий, идей, нетронутых жарких тел;
Дерево человеком стало, а твой предел
В божьего сына из оловянного солдатика, из Буратино
Или Пиноккио, врущего сразу на все
Деньги, кому-то в петле висеть
Всем на потеху, науку, ну разве тебе не противно?
Лучше молчи, не кричи, не скули, малыш.
Будь внутри - новый лев, а снаружи - церковная мышь.
Проноси сквозь себя этих новых идей контрабанду.
Что бы ты ни делал, куда бы ни шёл, -
Эмбрион появляется на свет голышом,
Ножками в купол Вселенной пустой барабаня.
5 августа 2016 г.
_^_
* * *
Чуешь старое доброе ультранасилие?
Просто расслабься, смотри в меня, девочка.
Помнишь, разбитое утро вносили на
Крыльях, с плеч стекавших доверчиво?
Обменявшись гитарами, арфами, лютнями,
Пели богам колыбельную Гершвина.
Ты лежала в ладонях моих, уютная;
Так лежит на картах волшебная Греция.
В небе звёзды стучали перкуссией,
Осень звуки баюкала - дымная.
Ты сломала все ложа прокрустовы -
Самая первая между Ундинами.
Только папоротник мне ни к чему сейчас,
И о Героях фальшивые присказки,
Если ты уедешь, - я буду мучиться
И хвостик твой ждать на пристани питерской.
Обходить стороной воскресающих ящериц,
Пересчитывать гальку и странные рáкушки
Да искать Тебя, верную, настоящую,
В космоса впадинах, во всех океанских ракурсах.
Оставайся в моей обитаемой темени;
Знай: когда рядом Ты - в преисподней солнечно
И смеются по-детски ненормальные демоны.
Я чуть меньше себя ощущаю сволочью.
Ты - другая. Страшно сказать - Божественна.
Силуэт огня, отобранный мной у времени.
И безжалостным холодом не обжечься нам -
Стали бомбы в сердцах безвредными.
Ты - другая, Ты - амальгама зеркала.
Если не истина, то отражение истины,
За которой мне путешествовать реками,
От русалочьих песен всю душу выстонав.
Я стучусь башкой и смеюсь на мир,
Ну, а он, естественно, жжёт меня.
Я прошу Тебя, чешую сними
И останься со мной - обнажённая.
Мы пойдём по леске натянутой
Между Вселенными, хаос вобравшими,
Поделиться известными тайнами,
Свет мой, рядом с Тобой не страшно мне
Вообще ничего, хоть сейчас Апокалипсис
От одной большой человеческой глупости;
Все мои демоны раньше закапались,
Предварительно в вены шальную иглу впустив.
Я готов пережить даже это побоище,
Где страна, без Тебя, по зиме - чёрно-белая.
Я прошу Тебя, девочка, бешено пой ещё,
Ну, а если не можешь, то сразу убей меня.
Я молюсь за живых, за своих: Anno Domini, -
Завалив этот город чужой стеклотарами.
Да, мы можем остаться почти что бездомными,
Но всегда пребудем в веках легендарными.
Сиротливость таланта. Кому репетировать
Эти песни с энергией термоядерной?
Зная вес любви в настоящем, тротиловом
Эквиваленте, когда нужно рядом нам
Проходить над каждой прожорливой пропастью,
Налегке, в тишине, по морям путешествуя.
Ты уже в дорогу стучишься, торопишься
Рассказать людям правду звериными жестами,
Неподдельными; мягкими или колкими,
Что теплом своим с целым миром делятся.
Я всю жизнь хочу слышать голос Твой - колокол -
И безумно любить Тебя, милая девочка.
22 сентября 2016 г.
_^_
|
