Ну, вот и все. Размотан по дороге
Шнурками шума шаткий шорох шин.
Не слушаясь, пошли куда-то ноги
Под шерстяной шершавостью штанин.
Уже входила медленно и томно,
Бесстыдно обнажаясь, как жена,
Бела, бесцеремонна и огромна,
Припудренная страхом - тишина.
И одиночество, дворнягою простою,
У ног ложилось мордою к окну.
Но запах жизни так щекотно стоек,
Что я, пожалуй, все-таки чихну!
Она, раскинувшись, лежала.
Спала. И розовый Восток,
И простынь так скрывали мало,
Как карандашный след - листок.
И солнце, нехотя, вставало,
И все вставало на места,
И через край перетекала
Ее немая красота...
Звонок за дверью звякнул злобно,
Зубасто заскрипел замок,
И поцелуй повис холодный
Меж губ, тяжел и одинок.
О, поцелуй тебе привычен...
Но, сквозь касанья рук и щек,
Заметил я, в толпе ресничек
Смешно задергался зрачок.
И разговор взлетел крученым
Мячом, а предложенья все
Так были сложно сочиненны,
Что развязался лжи корсет.
И я воткнул вопроса "престо"
В "анданте" половинок фраз,
И превратил кривую жестов
В прямую встретившихся глаз.
...И вот, лицо в окно зарыто,
И взгляды ты полощешь, где
Усатый дождь, стуча сердито,
Кует копыта площадей...
Над пляжем, в тела одетым,
Июлем висело лето.
В песок аккуратно вмятый,
Полусидел усатый.
Глаза его отражали
Раздельный купальник алый.
Его он, как миди с мини
Равнял осторожно с синим.
Но, владелицы оных,
Предпочитали в зеленых
плавках с плечами - во! -
Огромными, как зевок.
А тот, напрягая торс,
Глотал из бутылки морс,
Расплющить пытаясь взглядом
Со мною сидящую рядом.
А та (что бабы не ищут!)
В меня бросала глазищи.
А сам я из взглядов этих
Плету для любимой сети.
Мы с ней, как в пробирку яды,
Сольем половинки взглядов!
Стихи ведь нетрудно слагать.
Себя в них засуньте плотнее,
Как в черный зевок сапога
Вы ногу суете, потея.
И пот вытирая со лба,
Себе отдадите отчет вы:
Как трудно при этом солгать,
И все же со лжи и начнете...
