Словесность: Повести и романы: Андрей Цунский
ЮБИЛЕЙ
5. Фантасмагория третья, посвящается барышне, которая написала "Вверх по лестнице, ведущей вниз", но как ее зовут - в упор не помню, уж пусть она простит меня.
ВЗЛЕТ, ПАДЕНИЕ И ПРИЗЕМЛЕНИЕ ПИЗОХЕРОВА,
ИЛИ ВВЕРХ И ВНИЗ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ЛЕЖАЩЕЙ НА ПОЛУДень "Ю" настал. За сутки до его наступления прибыли гости из Москвы. Гости из Ленинграда (никак не привыкну называть его Санкт-Петербургом). Гости из соседних областей и республик. Гости из зарубежных стран и городов-побратимов. Гостиницы были переполнены.
Само по себе торжество было решено проводить в Областном Драматическом Театре. Главный режиссер театра сам предложил такой вариант, но и цену же заломил, по какому поводу я чуть было с ним не поругался. Точнее выразиться, сказал ему: "Вы, что, охренели?" Но Потапыч меня пристрожил:
- Еще чего! Люди подумают, что мы нищие! Конечно, мы у Москвы денег просим. Конечно, у нас не хватает средств на самые элементарные вещи. Но празднование такого события - это для нас проверка! Сумеем найти на это - значит, нам можно деньги доверять, значит, мы наших гостей уважаем и марку фирмы блюдем! В другой день мы б его догола раздели, а тут - делать нечего, оформляй платежку!
Платежка была торжественно отвезена в театр, а кроме того, Коноплеву Потапыч лично дал указание выдать театру уголки, цемент и кафель, которого мы в Электрогорске натырили до беса, и девать его было решительно некуда. Коноплев сумел окончательно и бесповоротно затоварить рынок. Даже левые деньги нам не капали.
- Один хер, лежит на складах у Коноплева, да тот его оттуда продает потихоньку! Нечего, не все коту масленица! - видно, все ж не совсем забыл Потапыч про кирпич-то. Да уж, помог Федун Коноплеву, нечего сказать.
Сценарий торжества писал Лидский под моим руководством. Дело это серьезное и строгое, как парадный костюм. Никакие новшества тут просто недопустимы. Поэтому мы решили обратиться к классической схеме из двух частей - соответственно, официальной и неофициальной, как пиджак и штаны. Часть официальная предполагала приветствие высшего начальства, доклад Потапыча, выступления руководителей и гостей, а часть неофициальная - концерт с участием приглашенных артистов, выступления самодеятельных коллективов, а так же поздравления от гостей, но уже в легкой форме. Так же мне было поручено обеспечить выступление звезды. Вот с этой звездой и была главная проблема. И звезда-то сраная, три раза по радио прокрутили и показали по ящику. А за одну песенку под фанеру просит шесть лимонов. Сукота. Почему проблема - я расскажу. Чуть позже.
В аренду был снят в том же здании расположенный "Дом актера" - артистическое кафе с маленькой сценой, очень уютное и недорогое заведение с самой, что ни есть, семейной обстановкой. А главный театральный буфет - это для важной публики, и малая сцена - для пресс-конференции. Все газеты, три радиостанции и четыре местных телеканала, три частных кабельных и один государственный, нормальный, были заранее оповещены, репортеров пригласили для освещения, а начальство на пьянку. (Репортерам был тоже обещан солидный фуршет).
Главный режиссер театра вызвался руководить действом и придать ему максимальную торжественность. Он написанное нами с Лидским одобрил (а поди не одобри, я ведь могу про кафель забыть, например, или выплаты непосредственно ему и артистам оформить по сто рублей на нос - а тут Потапыч меня уже поддержит, это перед праздником надо быть щедрым, а сразу после пора экономить), и вызвался усилить театральными техническими эффектами.
- Лев Саулович! Но вы понимаете, конечно, что тут нельзя переусердствовать, прошу вас - обойдитесь без этого вашего постмодернизма. На юбилее областного "Динамо" ваши девушки с цветными метелками были уместны. А здесь - не надо! Поскромнее, построже. Упор сделайте на историзм, на пафос события...
- Не волнуйтесь. Не волнуйтесь, меня только смущает президиум - как-то это не в духе времени, несколько устарело. Мне кажется..
- Вы видите сценарий? Он был просто бумажкой вчера. А сегодня тут стоит подпись, видите в верхнем углу? И это не просто подпись, а резолюция: "Утверждаю. Потапов М.И." Так что это официальный документ, если хотите - приказ! И за точность его выполнения я несу ответственность! Давайте обойдемся без самодеятельности!
Тут я, видно, уже перебрал. Потому что главный режиссер вдруг как-то распух губами, задрожал веками и тоненьким голоском взвизгнул:
- Если вас не устраивает моя концепция, то нечего делать в моем театре! Тут храм, мастерская! А вы лезете сюда со своими собраниями, пользуетесь нашим отчаянным положением, и еще..
Но тут директор театра пришел. Взял его за руку и уволок к себе в кабинет, объяснить, кто тут "лезет", и что положение будет еще отчаяннее, если я не дам кафель и снижу расценки. Через пять минут главреж прибежал извиняться, и я сделал вид, что ничего не было, сказал только:
- Вот и славно! Но помните - без перебора! И все - согласно утвержденного сценария. А после торжества - милости просим в Дом Актера - вас, и Вячеслава Владимировича (это директор театра). Желательно, чтобы актеров в этот вечер там не было. Сами понимаете - торжество у нас ведомственное. Актеры люди увлекающиеся, а у нас - гости из Москвы, из-за границы...Надо, чтобы все прошло в рамках. И оденьтесь в этот день посерьёзнее, а не в этот ваш свитер...
- Да-да...Конечно...Я в костюмерной подберу что-нибудь...- убито сказал он и пошел читать сценарий. Я не то, чтобы удовольствие получал, так с ним разговаривая. Но - во-первых, не без этого, а во-вторых - они же иначе не понимают. И мера ответственности у него ерундовая. Ну не заплачу я ему миллион - так заплачу пятьсот тысяч. А мне, если что, Потапыч вручную яйца оторвет, без наркоза. Что и раньше было бы обидно, а теперь, когда у меня перспектива появилась, вдвойне. Видел я тут реакцию Потапыча на ряд моих предложений. Ну, и кроме того - сейчас мне с начальством ругаться никак нельзя. И есть тому весьма опасная причина.
Получил я от конторы двадцать миллионов внебюджетных денег. Как раз после истории с баней - на пару других проектов, такого же рода. А проекты эти застопорились, и Потапыч сказал, чтобы деньги эти оставил я у себя для экстренных затрат под расписку. "Ты парень честный и налево денег не пустишь! Смотри только - по нашей бухгалтерии они не проходят, расписку мне для порядка напиши, что я как бы их дал тебе взаймы, потом отчитаешься. Расписку тебе отдам назад тогда."
А на следующий день я эти бабки через братана крутанул. Братан у меня торговлишку мутит. Нашел он в Москве по дешевейшим деньгам зеленый горошек в банках. За две недели у нас из двадцати лимонов сорок получилось, крутанулись еще раз, правда на сигаретах такой лафы уже не вышло - с сорока пятьдесят только сделалось - и тут налоговая за жопу его взяла, да еще "дяде" долю максануть надо было... И взял он на эти бабки, что остались после всех фокусов - тридцать три лимона - спирту грузинского, тут разворот был вчетверо! Но этот спирт еще надо было по бутылкам разлить, этикетки нашлепать и по дальним поселковым магазинам раскидать. В городе проверок - не оберешься, и тебе налоговая, и тебе экологическая милиция, и санэпидстанция... Пока вернулось только десять. А мне же на эти срочные затраты бабки тоже нужны! И артист этот сраный потребует бабки вперед. Его на вокзале встреть, отвези, и тут же отправь, и бабки сразу в зубы. Словом, очень мне сейчас ругаться с боссом не в тему, и осторожничать надо, как... В общем - шутки с бритвой возле хуя... А братан третий день завтраками кормит. Но ко дню юбилея кровь из носу обещал.
А день этот приближался неумолимо - и вот наступил. В десять утра Лидский по моему поручению отправился встречать и размещать гостей, а я поехал в театр, смотреть генеральную репетицию.
Главный режиссер развернулся вовсю. Над сценой возвышался подвешенный на двух тросах православный крест, а на заднике натянули холст с историческими видами города, как он выглядел лет сто назад. Крест я забраковал:
- Слушайте. Вы что в день юбилея крест на нас поставить решили? Что это такое?
- Я думал, что он прхосимволизирхует связь врхемен. Возврхащение к прхежним идеалам, святыням...
- Задник оставьте, а крест убрать на хрен! Мне ваши идеи вот уже где!
- Ладно.. А я думал - вы поймёте...- и демонстрируя разочарование в моих интеллектуальных способностях, он удалился, на ходу дав распоряжение рабочим сцены :
- Крхест уберхите! Нахрхена он им сдался, нехрхистям!
Президиум был составлен из двух десятков журнальных столиков перед первым рядом и сотни стульев - это я настоял, чтобы почетные гости сидели в президиуме, поэтому и приволокли на сцену столько стульев. А лесенки, ведущие в зал, главный режиссер велел заложить щитами и прикрыть ковровыми дорожками: "У вас и так полна сцена народа. Еще не хватало, чтобы шлялись туда-сюда!" И я согласился - и впрямь, так официальная часть растянуться до скончания века может. С микрофонами проблема была. Так звуковик местный и говорит:
- А мы наш, общий, над сценой повесим, микрофон атасный, "Шур". Каждый чих слышно будет, он даже первые ряды берет, а я уж послежу.
- Да уж, последите! - говорю.
За час до начала торжества приехали Потапыч, Авдей и Захаров. Захаров сразу куда-то пропал, Авдей встал у входа - гостей встречать, а Потапыч прошел и все вместе со мной осмотрел. Я рассказал ему про крест, который я потребовал снять. Мы посмеялись над режиссером. Потом прошли в буфет, который должен был начать работу сразу после официальной части ("Москвичам и начальству этот концерт на хуй не сдался. Они сразу должны главное удовольствие получить!") В буфете уже священнодействовал над горячими блюдами повар, три девицы в мини и крахмальных передничках раскладывали на подносы тарталетки с икрой, бутербродики и пирожные, и за всеми зорко следил Ираклий Татевосович Ганджибасов.
Потом мы поднялись на второй этаж. В Дом Актера. Там грозно матерился его директор, актер Евгений Заборов. Причиной его недовольства был...Петр Игоревич Захаров, который залез в подсобку и стал пересчитывать бутылки. Мы решили, что они сами разберутся, и тут...
Потапыч вдруг покраснел. Начал тяжко задыхаться и схватился за сердце. Я заорал "Скорую!", и она тут же прибыла, поскольку одним из спонсоров торжества была страховая компания "Аксон". Бригада "Скорой" дежурила у здания театра еще чуть не с обеда. Потапыча укололи, положили на кушеточку, но врач успокоил. Сказав, что ничего страшного не произошло. Просто - небольшое перенапряжение. Приступ удалось предупредить, но напрягаться не надо. Потапыч попросил усадить его не в центре, а с края президиума. Чтобы если что - незаметно выйти и прилечь на диване в кабинете у режиссера. А то вон Потапыч, толстый, здоровый, а поди ж ты сморило - возраст!
Но старая школа есть старая школа. Едва придя в себя он рявкнул:
- Что у тебя, Заборов, посторонние в подсобке делают?!
- Так он же сказал что ваш зам, Пэ И Захаров, вот, удостоверение показал...
- Гони его в шею, этого Пизохерова! Его мне тут нахуй до вечера не надо! Скажи, я распорядился. Да. Поди-ка сюда.. - Это он уже говорит мне.
- Как вы, Михал Иваныч?
- Нормально. Я тут хочу тебя порадовать. Вот приказ. Его решено вечером озвучить. Ты назначаешься моим замом по управлению. Оклад и кабинетик соответственно. Ты теперь формально в одном ранге с этим.. Пизохеровым... Ох, как ему подходит-то! Но это пока. Завтра мы проводим сокращение штатных должностей замов - то есть их и останется два. Его мы провожаем на пенсию и принимаем на полставки, консультантом. Он об этом догадывается. Сегодня он последний день руководит. Поэтому за ним нужен глаз да глаз! Да. И еще. Подъедут представители пары фирм. Цветы, ликерка. Вечером им надо будет заплатить. Там лимонов семнадцать по счетам. Отдашь из внебюджетного фонда, который у тебя лежит. Что останется - возьми себе. Мы тебе еще официальную премию выпишем, по итогам квартала... И еще тебе будет поощрение. Но - это потом, вечером.
"Вот это он самый и есть. Пиздец через букву ё." Подумал я, вслух говоря начальнику: "Да-да, конечно.. Спасибо, Михал Иваныч!". Тот еще меня не отпускал, попросил подать ему портфель и вынул оттуда мобильный телефон.
- Владей! Ты теперь руководитель, должен солидно смотреться!
- Спасибо, Михал Иваныч! От всей души спасибо...
- Заслужил! Я рад, что в тебе не ошибся! Номер запиши.
Оказавшись один, я быстро натискал на мобильнике номер братана и говорю:
- Брат, горю! Вечером нужны баблы. Все нужны! Нет, не устроит меня десять лимонов! Все надо! Да где хочешь ищи! Вечером по счету ликерки платить! Там шестнадцать лимонов, и мелочь - за цветы и декор.. Да нет, не хватит мне одиннадцать пятьсот! Все ищи! Да где хочешь, или я горю, понял? Телефон новый мой запиши!
Разговор с братом меня не утешил совсем. Я понял, что денег брать негде. Занять? У кого... Тем, у кого есть, я открыться не могу. Да таких всего пара человек. А остальные - что у них есть? Тьфу. Вот попал. Попал ведь, не по-детски... А так все хорошо шло.
Я вышел на сцену. На ней по центру стояли стулья президиума, по двенадцати в ряд. Рядов таких получилось пять. Перед первым из них стояли журнальные столики с цветами в вазочках. Я отдал распоряжение поставить перед началом торжества на эти столики боржом и стаканы.
Зазвонил мобильник, номер которого знали только Потапыч и братан. О братане я как-то не думал в этот момент, поэтому завопил в трубку "Да-да, Михал Иваныч!", но оказалось, что это братан.
- Баблы будут к девяти вечера. Ночью закончили расфасовку, у нас все оптом сегодня же забирают. Твоих семдесят девять лимонов наликом выходит! До девяти продержишься?
- Попробую. А точно?
- Покупатель клялся. Но он вечером занят, позвонит мне в офис, скажет, куда подъехать. Его люди уже ящики забирают, он мне расписку на баблы оставил, там обязуется в девять как штык!
- А не кинет?
- Нас не кинет! Ребята из бригады дело на контроле держат, там ведь и их баблы фигурировали, он им тоже должен!
Чем маленький город хорошо, так тем, что все друг друга знают. Бригада местная вся с нашего двора. Ну не вся конечно, но первые люди с нами в одну школу ходили. Дружим с детства. Сейчас у них своя свадьба, у нас своя, но ссориться, тем более подставлять и наглеть можно в известных пределах. Паритет поддерживается информацией. Братан в курсе про их дела, они - про его дела. Никому никого топить не хочется. Тем более, что "крыша" у братана - ментовская. Так ведь и это не в счет - менты тоже свои, из соседнего дома. Но - братан бригаде не долю отстегивает, а сам берет в долю - другое дело. И им хорошо - их бабки крутятся, и братану хорошо - меньше вероятность кидалова. Я слегка успокоился.
Я позвонил в контору, в свой отдел, и вызвал к театру Кошкина с автобусом. Могу теперь себе позволить. Второй зам Потапыча - не хер собачачий.
На автобусе приехал я в контору и прямиком отправился к Анискину на спецобъект, ну в баню то есть. Вечером она будет задействована. Проверил в холодильнике банки с пивом, разрешил Анискину взять одну, а чтобы именно одну, остальные у него на глазах пересчитал. То, что он по ходу дела спионерит несколько банок - это одно. А вот если он косой гостей встречать будет - это совсем другое дело. Водку пересчитал, закуски, проверил порядок и направился в отдел.
В отделе Кошкин и Аркадий играли в шахматы, Федун дулся на компьютере в "Дум", Лидский дозванивался до цветочного магазина, и тихонько ругался, что никто не подходит к трубке, а Инесса Арманд торопила его, говоря, что ей немедленно нужен телефон.
Лидский растаял, забыл про цветочный магазин, откуда ему наконец ответили, и не обращая внимания на сердитое, базарное "Гааварите, наканец!", доносящееся из трубки, нажал пальцем на рычаги и протянул ей трубку, потупив глаза, во всей его фигуре читалось страдание от неразделенной любви.
Инесса мгновенно крутанула диск шесть раз, и пока в трубке раздавались длинные гудки, так даже подпрыгивала от нетерпения, а потом вдруг залепетала: "Танечка, у тебя все готово? Ну как это через час... Мне еще прическу делать... Так что же я, голая в парикмахерскую пойду?" В этот момент Лидский тихонько застонал, а Кошкин хитро улыбнулся в пшеничные солдатские усы и сказал "Хмм?", выражая этим крайнюю степень пикантности услышанного. Инесса продолжала болтать, и, поглощенная важностью разговора, ничего не заметила. "А маникюр когда делать? Мне же надо быть сегодня в форме... Ну да, да, тот самый. Ай, да ну тебя... Не бойся, моя девичья честь не пострадает... Да прости меня, из этого всего меня вытащить - полтора часа нужно..." Тут она покраснела, поняв, что сболтнула лишнего в кабинете, где присутствуют не имеющие отношения к делу люди, тем более - мужчины. Лидский выбежал из кабинета.
- Эк запарило кочергу у студента! - философски заметил Аркадий. - А ладью мы у вас конфискуем, гражданин Кошкин. До следующей партии на клетку Е-9! На сто первый, так сказать километр.
- О, блин. С этим юбилеем столько дел. Задумался... - и Кошкин снова облизнулся, так, что о чем он задумался понял бы каждый.
- Ну что, мужики? Начало в семь. Тебе, Кошкин, надо быть в гостинице в шесть. Заберешь гостей, и в театр. Да, в пять надо забрать цветы в магазине. Лидский туда все звонит, а надо было просто заехать, как я. Вы ему не говорите ничего, пусть понервничает.
Проверив обстановку в отделе, я пошел к Авдею, в отсутствие Потапыча руководство переходило к нему.
- Виталий Борисович, что делать будем? Михал Иваныча нет. Все идет по плану, вроде отклонений нет, но без него как-то...
- А кто это сказал, что без него? - раздался из кресла в углу напротив телевизора веселый и знакомый медвежий голос, - это пусть Пизохеров думает, что без меня, расслабится, а мы его как следует удивим. Кстати, Виталий, прошу любить и жаловать, мой новый второй зам и твой непосредственный помощник! Приказ подписан. Показал себя парень.
- Ну, поздравляю! За это надо по пятьдесят грамм!- несмотря на представление, Авдей и не скрыл, что прекрасно знал о "новости", а хитро подмигнул, намекая что принял в моем новом назначении немалое участие.
- Так вечер же впереди еще..
- Ты - имеешь право. Ты теперь не просто работник, не просто маленький руководитель. Ты теперь руководитель высокого ранга, а, кроме того, тебе положено в такой день - в первый день - от нас принять поздравления. Давай.
Из шкафа были извлечены три рюмочки и початая бутылочка коньяку "Юбилейный", шоколадка, и блюдце с подсохшими лимонами.
- Ну, зам, за твою успешную работу. Не ошибся я в тебе один раз, даст Бог, не ошибусь и во второй. Сегодня твой экзамен. Проведем юбилей - и будет тебе еще один сюрприз! А пока - коньяк убираем, пора и к делу. Сейчас дуй в театр, все проверь, Заборов парень проверенный, но на то и ты, чтобы, доверяя, проверять. И следи за Пизохеровым. Тут твой главный бой. Это не я - это ты его сегодня снять должен! Тогда и место по праву займешь. Мое дело назначить, а твое - доказать, что я не ошибся, понял? Вперед! Пизохеров тебе главный враг сейчас. Да и нам всем. Кажется, может возникнуть неприятный сюрприз...
Кошкин вез меня в театр, а я даже не отвечал на его подначки и на анекдоты в ответ даже не улыбнулся ни разу. Плохо дела. Видно, сумел Пизохеров нагадить через своего дружка министерского, подсунул, кому надо, поганую свою бумаженцию. И Потапыч меня вперед, как последний свой танк двигает. За время, как я управлял управлением, мы много чего провернуть сумели. Касатонов, мэр наш, ко мне очень хорошо относится, поэтому мы кое-что с горфинотделом порешали. Сумели на строительство нового корпуса дополнительные деньги с города снять. Штат на сорок единиц расширили. Программу "Город - единый организм" запустили. Мы теперь в нашей конторе для города его разные социальные и прочие программы обсчитываем. За это нам тоже денежка капает. Экономический отдел мы преобразовали, теперь он стал чем-то вроде городского института экономики. Я лично возглавил программу "Преобразование структур управления низового уровня", так ее даже Немцов похвалил, когда приезжал. Ничего сложного - но диссертация моя пошла в три раза быстрее. Защита в декабре гарантированная. Программы-то по моей методике уже работают. Что до методики - так я ее просто из трех книжек выписал и объединил в одну. А смысл в чем? Читал я как-то фантастический рассказ. Там несколько ученых собрали где-то вроде ЦРУ, и показали им пленку, где какой-то чувак по воздуху с ранцем летал. Потом какие-то записки неразборчивые, пару незначительных схемок. И они так поверили, что можно сделать прибор, чтобы летать, что сами его создали. А это все просто поганка ЦРУшная была, психологами рассчитанная. Фантастику надо читать. Когда я эту программу экономистам принес, они сначала говорили, что это чушь, а я им сказал, что она в Америке миллионы принесла. И что вы думаете? Поставил я над этими экономистами Лидского, который им одну фразу и говорил: "Должно работать, там же работает!", да еще периодически я сам заходил и намекал на предстоящее сокращение штата. И заработало! Сэкономили восемь процентов чего-то, что-то подняли на четыре...
И что же теперь? Из-за мудака Пизохерова все это к черту может полететь. Я-то начальственные слова читать правильно научился. Что мне, думаете, сказал Потапыч? Он мне сказал: "Нам пиздец просто! Делай что хочешь, но убери этого козла. Иначе завтра он нас всех уберет!"
С такими мыслями приехал я в театр. На сцене был выстроен президиум из стульев, принесли трибуну, расставили бутылки с боржомом. Рядом стоял Заборов и поглядывал на мою реакцию.
- Так ведь нагреется вода-то! - говорю.
- Да ты что! Пальто сними - сразу поймешь. Тут сквозняк и холод собачий. А вечером фонари включим - сразу жарко станет. Да еще фортки закроем...
- Ладно, тебе виднее. А как мы гостей на втором отделении посадим? не будут же они концерт из президиума смотреть?
- Для них мы освободим первые два ряда. Половина уйдет сразу к нам в "Дом актера" - это проверено. Концерт смотреть будут из президиума человек пять. Остальные сразу за стол.
- Хорошо. Сейчас Кошкин привезет цветы. Пару своих людей отрядите здесь все отдекорировать, цветы для поздравлений надо куда-то в воду. Чтобы не повяли.
- Это сделаем.
Тут зазвонил мой мобильный телефон. Заборов проникся ко мне каким-то дополнительным уважением.
- Але, братан! Ну, че, успеваешь? Ой, простите Михал Иванович!
- Слушай сюда! Гостей будем встречать мы с Авдеем! Твоя забота - Пизохеров. Он едет в театр! Они с его дружком затеяли такую поганку, что нам ввек не расхлебать. Ты еще главного не знаешь. Сандалетов приехал!
У меня похолодело в желудке. Сандалетов - вицепремьер, любимец президента. Если он приехал - значит будут оргвыводы. Причем немедленные. Только тут я оценил окончательно степень опасности, и оценил как самую хуевую.
А тут снова зазвонил телефон.
- Да-да Михал Иваныч... А, блядь, это ты.. Ну что там? Порядок? Получил подтверждение? Ну-ну. Пока. Мне щас не до того... . Давай. Семьдесят девять сразу привезет? Смотри, братан. Горю! Сам адвоката кормить будешь. И передачи носить!
Братан сообщил, что все деньги клиент сразу привезет мне вечером, как только получит, и что будет это в половине десятого. Это уже что-то. Можно потянуть, сослаться на занятость, тем более, что занят я и впрямь буду по уши. Но только бы не продинамил - после этого срока уже совсем станет неудобно, тем более, что все пойдут пить, и неприятностей не оберешься. Тоже неприятно будет - но не катастрофа. Лишь бы привез.
А вот что делать с Пизохеровым? И где сейчас Сандалетов? Кто ему мозги полощет?
И сделал я пару звоночков знакомым девочкам. Информация получилась двоякая.
С утра поехал Сандалетов на завод и на строительство аэропорта, затем была у него встреча в Университете с общественностью. И всюду у него были две тени - Сапсанов и Касатонов. Но по большому секрету выяснил я, что во время обеда встречался Сандалетов с Касатоновым, и провел с ним полчаса, а с Сапсановым поговорил минут пять у него в кабинете - и все. Пизохерова рядом никто не видел.
Знак это просто прекрасный. Значит не так просто будет Пизохерову. В реформаторы он, значит, намылился. Ничего. Я тебе устрою реформы, Пизя херов!
Набираю я один телефончик - тот, который получил как-то на природе, на фоне водочки и шашлычков.
- Да! Простите, Сергей Алексеевич нужен срочно! Да вы же меня сами... Ну, конечно, я!
- А вас Сергей Алексеевич полчаса назад попросил срочно найти!
- Вот вам на будущее номер моего мобильника...
- Сейчас немедленно поезжайте в мэрию. Там вас будут ждать инструкции в кабинете триста тридцать восемь. Немедленно!
В кабинете 338 сидит пресс-секретарь Касатонова Аношко. Аношко мужик хитрейший. Но отношения с ним у меня хорошие. Я вообще ни с кем их не порчу.
- Добрый день!
- Привет. Садись. Мы находимся накануне грандиозного шухера. У зама твоего начальника есть дружок в министерстве. Они выдвигают альтернативный проект, и попутно кроют вас матом. Сегодня они хотят отдать свои писульки Сандалетову, пользуясь тем, что он рядом. В Москве они к нему пробиться не успевают. Этот, министерский, хочет сюда представителем президента прыгнуть, и его туда же метит Сапсанов. Нам с Косым такой расклад в хуй не упирался. (Косой - это Касатонов. Так они его меж собой зовут. И Полстаканов еще). Министерского мы нейтрализуем - на нем наши люди как на вешалке повиснут. Бумажку Сандалетову будет передавать этот ваш Захаров. Что хочешь делай, сынок, но этого ты допустить не должен. Как хочешь! Понял? Это тебе не от меня указание. Сам понял, от кого. Он в тебя верит.
Ну и хули мне теперь делать, дорогие товарищи? Убить Пизохерова? Оглушить, связать и в подвале спрятать?
Решать проблему надо комплексно. Я получил приблизительный распорядок дня Сандалетова прямо в кабинете у Аношко. Аношко работает сразу в нескольких ведомствах. Получив от него задание, я понял, что обличен очень высоким доверием. В таком доверии расписаться - счастье маленькое. Если что - пополам порвут. Так-так, не отвлекайся, думай! Они будут вместе в президиуме. Главное - не дать им встретиться при входе на сцену. Посадить в разные углы. Так нет, Пизохеров в самой середке будет с почетными гостями... Ну - разделить их десятком людей можно, Заборов поможет. Тут задача посложнее.. Так, что тут по плану... Ага! Короткая встреча с руководителем нашей конторы перед началом торжественного собрания. Уже что-то... Так. Встреча в кабинете директора театра, Дом Актера этажом ниже. В Президиуме они не пересекутся, самый опасный момент - окончание собрания, тут главное - не допустить их друг до друга... Какой же номер у братана...
- Але, братан! У тебя все на мази? Ага. Клиент все забрал? Нет, в смысле - совсем все?
- Але! Евгений Борисыч? Заборов? Да я это! Ага? Рефрижератор у вас ваш знаменитый работает? Ну, смотри. Если и вправду работает - поить тебя и завтра буду, причем не на шутку!
Когда подъехал красивый кортеж Сандалетова, Потапыч уже стоял у входа. Мы успели с ним переговорить пять минут, и он, несмотря на весь риск, одобрил мой план и сказал:
- Вот видишь.. Всему ты учишься быстро. А говорил - не справлюсь! Давай, держись, и без победы на глаза не показывайся!
Сандалетов уже вылезал из машины. Охранники прилипли к нему, и отлипли только в помещении. Тут "вица" обнялся с Потапычем, оказалось, что несмотря на разницу в возрасте, они уже давно знакомы. Потапыч всех знает, кого можно, а главное - кого нужно. Мы все поднялись по лестнице, рядом со мной трусил Пизохеров, хитро поглядывая на Сандалетова. Смотрел он на него влюбленно, как голубой.
И тут у всех мужиков, даже посвященных в тайну, отнялся язык. Даже у меня, хотя я сам разработал ситуацию...
Ничего уж очень нескромного на Инессу Арманд надето не было. Но выглядела она как приглашение на еблю прямо тут на письменном столе. Она расставляла на столе в кабинете бутылки и подносы с бутербродами от Ганджибасова. И когда двери распахнулись, она просто сказала Сандалетову: "Здравствуйте! А вы на свои фотографии совсем не похожи, и в телевизоре совсем не такой!"
- ММ? - только и спросил Сандалетов, слегка обалдевший и всерьез заинтересовавшийся.
- В жизни вы симпатичнее! - сказала Инесса голосом с интонацией "сама простота".
В кабинет зашли Касатонов, Аношко, заместитель Касатонова Свешников, помощник по экономике Гринблат, Потапыч, Авдей - и я. Причем захлопнул двери перед самым носом Пизохерова, буркнув ему через плечо: "Уж простите, Геннадий Иванович, но список утвержден заранее!".
Примерно двадцать минут шел обмен комплиментами, по курсу один к ста, сто штук отпустили Потапыч и Касатонов, а Сандалетов сказал только - "Водка у вас хорошая, легко идет!" По ходу разговора изъяснялся Сандалетов только междометиями, не отрывая при этом взгляда с жопы Инессы. Потапыч мне подмигнул, и я вышел из кабинета. У двери в креслах грустили охранники. Приняв меня за своего, они не обратили на меня вообще никакого внимания.
Я мог предположить только одно место, куда мог пойти после такого с моей стороны пендаля Пизохеров. Спустившись на этаж ниже, я свернул в Дом Актера - и именно там он и был. Внутрь я не входил, а выяснил это по условному знаку. Тут все просто. Я заранее договорился с Заборовым, что как только Пизохеров придет, он повесит на дверь табличку "Закрыто", которая на этих дверях сто лет не висела, не потому, что всегда открыто, а просто лень ее было Заборову вешать. И вот, увидев сигнал, я набрал на мобильнике номер Дома Актера и услышал голос Заборова.
- Порядок. Заказ провел по договоренности. Да. Как договаривались. Похоже, спецификация у вашего товара как раз соответствующая. Нет, еще нет. Как откуда - уж в этом - то я знаю толк! Рецептуру соблюдал, как договорились!
Зазвенел театральный звонок, прямо как перед спектаклем. Все прошли в Президиум, на почетное место в центре уселся Сандалетов, Потапыч, как и было договорено, сел с краю, а все бразды правления собранием передал Авдею. И тут случилось страшное. Авдей схватился за сердце, и через пять минут был уже в машине "Скорой помощи", предоставленной страховой компанией "Аксон"... Авдей выходил из-за дальней кулисы, там же и упал, все произошло совершенно незаметно для большинства окружающих, но только я понял, что сейчас произойдет. Авдея-то сразу кольнут - и в больницу, а вот тут, в зале творилось страшное. Потапыч ничего не успел ни увидеть, ни соответственно, понять - а к месту председательствующего в президиуме, к своему шансу, к своей победе прямехонько устремился Пизохеров, занял его, и слезать явно не собирался.
Сандалетов сидел через два стула от него.
Конец...
Мой трюк не сработал. Пизохеров оказался способнее, чем я думал.
Все расселись. Потапыч уже увидел, что случилось, уронил руки вдоль стула, так злобно на меня поглядев, что я похолодел. Прозвенел третий звонок.
И тут я встал со своего места, вышел на край сцены, и не своим, а каким-то левитановским голосом проговорил:
- Дамы и господа! Торжественное собрание, посвященное столетию нашего учреждения объявляю открытым! Слово имеет вицепремьер Правительства Российской Федерации Петр Васильевич Сандалетов! - и, подойдя к Сандалетову, взял его, как девушку, за руку, и вывел на край сцены, похлопал ему приветственно, и удалился за кулису, опрометью побежав наверх, в кабинет директора.
Когда я вернулся, Сандалетов еще говорил. Он что-то плел о рыночной экономике и вдруг замолк на секунду, потом скомкал речь и удалился со сцены, даже не сев назад в президиум. Я знал, почему. В двух шагах от меня стояла Инесса Арманд.
Не став дожидаться, что он будет ей за кулисами говорить, и куда они пойдут, я выбежал обратно на сцену, и объявил:
- Слово предоставляется руководителю администрации области Сапсанову Виктору Нестеровичу! - И плюхнулся на стул рядом с Потапычем.
Потапыч посмотрел на меня, и вдруг его глаза заблестели.
- Молодец, сынок!
И только тут я заметил на пиджаке у Потапыча свеженький, блестящий эмалью орден.
- Вот это да... Только что? Как же я пропустил...
- Да ладно, ладно. Сегодня же и отметим! Ты все ж на Пизохерова пообращай внимание. Смотри, не упусти его..
- Да, теперь уж все равно, - ответил я взволнованно. Через минут пять он уже точно будет в кондиции. Заборов в него после нашей фирменной водочки, мороженной, семидесятиградусной, еще лимонада теплого влил полбутылки... Тоже "подслащенного"... Не уснул бы.
Но он не уснул.
Глава Администрации области вручал нашей конторе приветственный адрес. Так как Пизохеров сидел на председательском месте, он вскочил и бросился за адресом, споткнулся о ножку стула, наступил на ногу начальнице горфинотдела, начал падать, и пытаясь ухватиться за воздух, схватился одной рукой за волосяной шар у нее на голове, а другой - за ее грудь. И то и другое подверглось значительной деформации.
Затем он как-то выпал из президиума и чуть не свалился со сцены, прошептав про себя: "Ой, пиздец...". Звуковик не наврал - микрофончик все усилил как надо. Зал захохотал...
Потапыч немедленно перешел в председательское кресло. Я быстро вывел Пизохерова за кулисы, где он долго искал дверь, запутавшись в занавесе, а потом ударил во что-то кулаком, и микрофончик передал аудитории бряцание какого-то железа. Пизохеров ломился в распределительный щит.
Я выволок его в коридор. Тут он посмотрел на меня злобными глазами и сказал:
- Я-то тебя сразу раскусил, сукин сын... Далеко пойдешь, подонок. Сказал бы я тебе, что у тебя будет на совести, только совести у тебя нет!
Осторожно подошел Заборов.
- Слушай, а куда он пошел? Он ведь повесится...
- Успокойся, Борисыч. Этого счастья мы не дождемся. - ответил я. Ты лучше иди к себе в кафешку, а то как бы он там у тебя все сразу залпом не выпил.
А сам я пошел в кабинет директора. Честное слово - машинально. Не хотелось мне возвращаться в президиум. И тут я увидел, что охранник Сандалетова стоит у входа в коридор, и никого на этаж, где кабинет директора, не пустит.
Я понял в чем дело, и не пошел. Только через час, когда официальная часть уже сворачивалась, я подошел к этому охраннику и говорю:
- Через три минуты тут будет полно народа.
- Молоток! - сказал мне охранник и нажал трижды кнопку на небольшой рации. Из коридора раздался тройной стук в дверь.
Я спустился обратно, и тут Потапыч подманил меня, вывел на край сцены, как я давеча Сандалетова, и объявил:
- В связи со славным юбилеем принято отмечать лучших сотрудников, и поощрить всех, кто достойно несет звание нашего сотрудника. Позвольте...
И тут Потапыч рассказал про премии ветеранам, каждому вручая конвертик отдельно, вынимая его из объемистого портфеля, который ему подавал неизвестно откуда взявшийся Лидский. Почетные грамоты раздавали щедрее, чем премии и ценные подарки раздавали, но зато почти всем. За ударный труд получил часы Кошкин, Коноплева наделили туристическим примусом, Лидскому вручили кофеварку. Объявили о направлении на полгода в Москву для повышения квалификации Инессы Алексеевны Кононовой (слава Богу, при этом ничего не нужно было вручать). Наконец...
- За успехи в разработке программ городского и областного значения, а так же за образцовую работу отдела управления, наградить денежной премией и почетной грамотой главы местного самоуправления... А так же, хочу вам сообщить, что с сегодняшнего дня моим приказом я назначаю своим вторым заместителем...
Все приглашенные перетекли в Дом Актера и в большой театральный буфет. В буфете присутствовали только самые-самые, включая Сандалетова, не отпускавшего от себя дальше чем на метр Инессу Арманд. Он вдруг объявил:
- Я слышал, что у вашей сотрудницы проблема с проживанием в Москве во время учебы? Так вот, ей вручается ключ от служебной трехкомнатной квартиры на Тверском бульваре!
Инесса, так даже и не покраснела, сука! Ну, ничего. Ты мне теперь кое-чем обязана. Пригодится.
Но оставалась еще одна проблемка. Директор ликерки и бабы из цветочной фирмы. Мне стало не по себе, как только я об этом вспомнил. Выбежав из буфета, я устремился в фойе. Но ни вахтерша на центральном входе, ни вахтер на служебном, ни старушки из гардероба - никто не видел и не слышал, чтобы кто-то меня спрашивал. Судорожно набрав номер брата, я услышал:
- Так он сказал, что тебя прекрасно знает, и сам тебя найдет! И что если что - он в буфете...
И тут в телефоне что-то захрюкало и он отключился. Судя по всему , кончился кредит.
Я заполз в буфет, думая, как мне не попасться на глаза опасным гостям, и тут увидел, что директор ликерки передает начальнице горфинотдела маленький сверток. Она тут же подозвала к себе Ганджибасова, и они вдвоем куда-то в уголок отошли. А через пару минут ко мне подкрался Ганджибасов, и сунул тот самый сверток, только изрядно отощавший. Я спрятался за колонну и заглянул в сверток. Там была толстенная пачка пятисоттысячных купюр.
- Твой брат пэрэдат прасил! - улыбнулся Ганджибасов и отошел, как будто мы и не разговаривали.
Когда я отдал шестнадцать таких бумажек директору ликерки, он глянул на них мельком, как-то странно скривил губы, но промолчал, и поискал глазами начальницу горфинотдела. Цветочница вообще не взглянула на деньги, только спросила, все ли тут, и нужна ли сдача. Сдачу я взял.
Тут вбежал в буфет зеленого цвета Лидский, а за ним шел, матерясь без всякого стеснения, мужчина в женском платье, сильно напудренный и накрашенный, и матерился при этом визгливым бабьим голоском. И тут я вспомнил, что еще шесть лимонов надо отдать ему. Это та самая поганая эстрадная звезда. Мы-то его не слушали, а петь он там для народа две песни - пел, и денег теперь канючит. Еще на вокзале требовал, еле уговорили сначала спеть. Под фанеру, конечно.
Денежка любит счет.
Я прекрасно помнил, что "внебюджетного фонда" мне не должно было хватить, а потому подбежал к Потапычу, и сообщил, что мне двух с лишним лимонов не хватает со звездой расплатиться. Тот выдал мне четыре пятисотрублевки и сотнями еще несколько. Я невзначай глянул на номера и улыбнулся Потапычу широко-широко. И тихонько поискал глазами начальницу горфинотдела.
Потом я подошел к звезде и говорю:
- Ну что ты разорался! Матом еще. Тут дамы. На твои деньги, не съел их никто. А за песню - спасибо. Тут еще для тебя приготовлены сувениры, на память о нашем городе.
И сунул ему заранее заготовленный и спрятанный у Ганджибасова за стойкой пакет с какой-то деревянной и берестяной херней, а так же пятилитровой бутылкой водки в виде охотничьего ружья. "Мужчина" недовольно помялся, принял деньги и подношение, и вдруг заулыбался, и даже извинился. Потом он жеманным дамским голосом представил мне какого-то толстоносого крепенького фраера в джинсах и черной шелковой рубашке:
- Эта мой саундинжэнэр, его завут Даня... Ой, прасти, милый, Даниил... Эта..
Не дожидаясь, пока он вспомнит, чего не знает, я назвался. Но тут меня подозвал Потапыч.
- Ну, сынок! Я тебе еще одно поощрение обещал? Обещал. На-ка вот, держи! - и Потапыч протянул мне какие-то два ключа на колечке.
- Что это, Михал Иваныч?
- Помнишь, тебе касатоновская "субару" понравилась? Так вот. За твою программу, и за то, что ты еще сделал (и тут он подмигнул, напомнив о паре дел, которые мы с Потапычем лично для Касатонова сварганили), он ее тебе передает. С баланса мэрии она списана, и уже куплена на твое имя, стоит она пока все там же, в мэрском гараже. В понедельник заберешь. И еще одна новость. Только морду держи ящиком и виду не подавай. Народу тут много разного, которому портить праздник мы не имеем права! Ты теперь не второй зам, а первый. Час назад Виталий Борисович умер. Вот-вот-вот, не делай лицо, и продолжай веселиться! Сандалетов здесь, и все остальные. Информация эта закрытая, главврач горбольницы тут, он отдал распоряжение до завтрашнего дня никому ничего не говорить, по всем документам он пока вроде как жив. А тебя я предупреждаю - в понедельник нужно вот что - позвонишь Ларионовой на комбинат благоустройства, и Перевозникову - это комендант Налимовского кладбища. Запиши. Похороним за счет учреждения, как нужно. Некролог в газету, на телевидение - но не раньше вторника. Хоронить будем в среду, чтобы прошло какое-то приличное время, отделить, так сказать. И теперь - самое главное. Я с понедельника беру на неделю отпуск. На столе лежит от твоего имени написанный приказ - уволить Пизохерова к ебени матери. Но подпишешь его в четверг. Уже текст отпечатан, и стоит моя виза - "Согласовано". Подпишешь - и все. Лидского ставим на твою должность. В чем суть? Позавчера состоялось учреждение от нашей фирмы трастовой компании. По долгам к нам отходит часть акций электрогорского комбината, а вот там, за дальним столиком сидят шведы... Директором трастовой компании я назначил Пизохерова. Он уже подписал продажу шведам части акций. У меня в левом верхнем ящике стола найдешь список нарушений, которые Пизохеров при этом допустил, это на случай, если спросят какие-то серьезные люди, в чем дело. А сегодня - проследи, чтобы он все же с Сандалетовым не пересекся. Тот у него, конечно, и брать то никаких бумаг не будет и отошлет его к своим холуям, а все ж - разное бывает. У меня на глазах один хуй такой Суслову в ноги упал, а тот как раз о бережном отношении к кадрам толкнул телегу в одном обкоме. И взял у него жалобу, а там к этой жалобе десять документов подколото, и все в подлиннике! Много потом было шума. Так что - последи. У Пизохерова таких бумаг на нас с тобой нет и быть не может, но он из такой породы, что все что хочешь ждать можно!
- Прослежу, Михал Иваныч. Не волнуйтесь, все сделаем.
- Ну давай, по одной, за покойника, не чокаясь, и надо дальше жить. Еще господь Бог говорил: "Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов". А нам еще пожить надо - Борисычу уже не поможешь! У нас впереди планов громадье. Кстати, где Пизохеров? Отыщи и проверь!
Нет, все ж мне еще самоконтроля не хватает. Жалко Авдея, смешной он был мужик, уж лучше бы Пизохеров рога воткнул. Но - прав Потапыч, поделать тут ничего нельзя. Тем более, получил я такой аванс, как "Субару" касатоновскую, неспроста. Впереди и впрямь большие дела.
Пизохерова я нашел в доме актера. Он был пьян безоговорочно. Не в лучшем состоянии был и его министерский дружок. Министерский дружок, как ему самому казалось, тихонько, говорил Захарову:
- Ты пойми! Сапсанову крышка. Москва на него ставить уже не хочет. Мэрин ваш теперь в фаворе. Сандаль мог бы помочь - так его раньше нас задействовали... Но ничего - я его с бабой сфоткал, как он к ней в трусы на лестнице лезет. Бабу еще обработать - и порядок! Надо только к нему прорваться. Но здесь этого уже делать не надо. Я к нему сам в Москве подойду, тем более что она теперь тоже туда поедет, и ему отпереться уж никак не выйдет.
И он пощелкал по фотоаппарату-"мыльнице" ногтем. Потом нежно убрал фотоаппарат в портфель.
И тут я проделал смешную вещь. Встав на четвереньки, прячась за краем высокого стола, я подполз к министерскому фотолюбителю, тихонько открыл его портфелюгу, открыл камеру и вынул пленку наружу. Раскрыл кассету, расправил рулончик, аккуратно положил пленку прямо в портфель и уполз обратно к дверям, делая вид что напился и что-то потерял. В толпе сильно пьяных людей никто не обратил на меня никакого внимания.
Когда я вернулся в буфет и доложил тихонько обо всем Потапычу, тот захихикал и пожал мне руку, а потом сказал:
- Это тебе зачтется. Но только никому об этом не говори. И сам забудь! - и потрепал меня по голове. Так, что она чуть не отвалилась.
Тут в буфете появился наш доблестный юбилейный моряк "Аким Васильевич", при орденах, без коляски - но с палочкой.
- Вашими заботами ходить начал! - весело заявил "ветеран", к моему полному ужасу, - и опрокинул рюмку халявной водки, после чего пропал где-то в начальственной толпе. Я догнал порожденное мною чудовище и вытолкал в Дом Актера - там всем уже до фени, кто ходит, кто не ходит, и кому сколько лет.
Где-то через полчаса гости стали спускаться потихоньку вниз. Часть из них отправлялась на бывшую обкомовскую дачу, часть - на бывшую базу отдыха горисполкома, часть - на базу отдыха нашей конторы, а часть - к нам, на объект, построенный под моим непосредственным руководством. Но теперь уже это была головная боль Лидского. Я мог туда подъехать и попозже, тем более, что среди ехавших туда не было никого старше меня по рангу. Я пошел в дом актера, предварительно припрятав надежно ключи от "субару" и сверток с деньгами в потайной карман.
В доме актера я застал сцену, выходившую за все рамки. На маленьком подиуме стоял голубой певец-звезда в женском платье, разгоряченный, словно только что пел - и судя по затухающим в зале хлопкам, так оно и было. Все ждали следующего номера, но тут он вдруг сделал отчаянно-искреннее лицо и заголосил:
- Дарагие друзия, я так рад, что сиводнишний день встретил в вашем прикраснам горади, где аказался в общистве, свабодном от всяких придрассудков и придубеждений. Я хачу сказать, что сиводня мы с маим любимым чилавекам ришили, чта будим жить вмести, и в знак этава я хачу иму падарить эта кальцо с бриллиантам...
Он бы еще долго говорил, но тут директриса местной филармонии, не разобравшись под мухой, в чем дело, завопила во всю казачью глотку:
- Горько!
Смеялись все, включая державшую речь звезду. Единственный, кто не смеялся, был "саундинжэнэр" Даниил, который с ненавистью поглядел на своего бой-фрэнда и даже сказал ему тихонько "Какая же ты сука, все же..", но кольцо жеманно принял и поцеловал суку в щечку.
Тут ко мне подошел престарелый вахтер Пименов, и с абсолютно искренним ужасом в глазах вдруг сказал:
- А старичок-то, ветеран у нас тоже голубой.. Видно правда, что юнг на подводных лодках в жопу офицеры ебали... Целоваться ко мне в коридоре полез, сейчас хнычет там, в углу, на лестнице, где курят.
По дороге я зацепил пару-тройку рюмок, поэтому как я выталкивал из здания и запихивал в такси престарелого орденоносца, вопящего на всю улицу бабьим голосом "Всем вам, мужикам, только одного и надо", помню смутно.
Бабы из производственного отдела, конечно, запомнили. Ну и хер с ними. Одно хорошо - их там пять штук, и три точно знают, что я не гомосек. Так что они просто шутили, а сплетни, опасной для моего авторитета, из этого не выйдет.
А потом я приехал на "объект", в баню, и там оказались Лидский, Коноплев, Аркаша и Кошкин, которые еще не знали о моем внеочередном повышении, а я им ничего не сказал. Когда мы уходили, я увидел и услышал сквозь приоткрытую дверь, как в закутке с трубогибкой и железным столом звенел стаканом, пил, матерился и плакал Анискин. Я хотел его как-то утешить, но не придумал как, и просто ушел, плотно закрыв дверь.
ЭПИЛОГ
Авдея похоронили на Налимовском кладбище, недалеко от Голубева, был у нас такой зав моего тогда еще отдела, а не бюро. По телевизору его фотографию показывали три минуты под музыку квартета Бородина - чтобы именно квартет Бородина, мне Потапыч сказал - так всех генсеков хоронили. Тихонько, закутавшись в платок, метрах в сорока у другой могилы стояла жена Захарова-Пизохерова и плакала. Сам Пизохеров не пришел. Речь говорил Потапыч. Начал он ее словами: "Да! Он был не простым человеком!" и пристально посмотрел в мертвое лицо. Я уехал с кладбища первым, только бросив горсть - на мне была организация поминок в столовой напротив конторы.
Анискина уволили. Он устроил через неделю после юбилея дикую пьянку с вокзальными блядями в нашей бане, был застигнут милицией и навыебывался. Дело замяли (я же и регулировал этот вопрос), но оставить Анискина на работе не было никакой возможности. Инесса Арманд было к нему сунулась, но он проявил вдруг неизвестно откуда взявшуюся дикую гордость. Оказалось, что от вокзальных блядей поймал он каую-то гадость. Впрочем, через неделю у них с Инессой все опять наладилось. Но ненадолго.
Инесса уехала в Москву учиться, и там осталась.
Федя Ерофеев ушел из нашей конторы на завод "Прогресс". Там почти не платят, но как-то при встрече он на мой вопрос, как же он существует при таких задержках получки, сказал:
- А мы с заводом взаимообогащаемся! Они мне получку не платят, а я у них пизжу, что ни попадя!
Жизнью Федя доволен. Лариса из Электрогорска приезжает к нему раз в месяц. Дважды за три месяца он брал отпуск за свой счет и уезжал в Питер, туда же уматывает и на все праздники и отгулы. Не врал, видно, тогда, в конторе.
Завхоз Коноплев теперь называется заместителем Потапыча по материально-технической части. Купил себе "Тойоту-короллу", правда ездить на ней может только человек без особых амбиций - ей от роду лет пятнадцать.
Аркаша живет, как и раньше.
Кошкин получил новый автобус, "Сису", гордится им чрезвычайно.
Лидский заведует управлением, но этот пост теперь, что ощипанный куст - вовремя все надо делать.
Торговля у братана процветает. У меня крутится в его фирме постоянно штук тридцать зеленых. Но сливки я всегда снимаю, и делаю себе запасик на всякий случай.
Пизохерова я уволил, как и было согласовано. Впрочем, (с санкции Потапыча, конечно) я проявил гуманизм и разрешил ему уйти по собственному желанию.
Комиссионные от продажи акций электрогорского комбината шведам мне лично принесли пять тысяч зеленых. Потапыч пожидился. Мог бы и побольше подкинуть.
В замах у Потапыча я ходил два месяца. Потом меня пригласили на работу в мэрию - заведовать отделом оптимизации управления. А еще через три месяца приехал снова в наш город Сандалетов. Узнал меня. Поговорили.
Он пригласил меня занять должность своего помощника. Секретаршей у него работает... Угадали?
"Субару" очень хороша на ходу. Она мчится легко и почти бесшумно, только мельтешит по бокам бесконечная деревня. Вещей у меня немного. Сандалетов ждет меня второго числа. Я буду его помощником. Он уже не вицепремьер, а простой предприниматель. Но помощник ему, тем не менее, нужен. Нужен такой помощник, который понимает, что все, что люди считают сложным - очень просто, а то, что считают совершенно непонятным - еще проще. Он не хочет век сидеть в предпринимателях.
У меня две классных подружки. Одна работает в варьете. Вторая - кандидат юридических наук.
Теперь я стал постоянно следить за курсом доллара.
Оглавление
© Андрей Цунский, 2000-2024.
© Сетевая Словесность, 2000-2024.