Не выходя со двора, можно познать мир.
Не выглядывая из окна, можно увидеть
путь Неба.
Лао-цзы
Когда я настежь,
сквозняки взглядов равносильны воздуху.
Когда я настежь,
упавшие листки поднимаются
новыми мотыльками строк.
И столько граней
отражает воскликнувшее небо.
И столько сторон света
приглашают к странничеству,
когда я настежь.
Меня лепило солнце
глиняными руками
по образу и подобию моему.
А Бог был насмешливым наблюдателем,
позволяющим казаться
каждый раз новой.
Меня подхватывал
Владыка ветра,
а тело неподвижничало,
подражая каменным изваяниям,
превращаясь с годами в идола.
Будда будней,
Бог посторонних
стань моим идолом
позволь овладеть Нирваной постоянств
сделай Ничто пружиной движения
рассей мысли на предметы утвари-твари
окружи Великой Пустотой бесцельности
подави желание обретать.
Будда будней,
глазами Востока
смеешься ты над моей заботой,
превращаясь в прежнего веселого Гаутаму,
говоря, что не пройден путь
от забавы к забвению,
что пустота остается вовне,
а тело сопротивляется ей.
Ты отвечаешь еще одним откровением -
И я отрекаюсь от ложной молитвы.
Сколько весит моя неприкаянность?
Каждое утро я возвышаюсь
над неустойчивой стрелкой,
стараясь предупредить
лишний груз.
Ты говоришь,
где-то солнце
продается килограммами?
И я завидую воздушным людям,
способным купить его.
И осень дышит прямо в лицо.
И звонки уносятся ветром
на юг,
все дальше.
А душа - такая тяжелая -
стоит-не шелохнется.
Как освободившийся от листьев
ствол.
2
На ветках - голый свет ноября.
В голосах птиц - призвуки смерти.
Выросшие из смеха дети
раскачивают дрожащие напевы.
3
Я люблю,
когда на зеленые листья
падает снег,
когда осень, умирая,
притворяется спящей
Я люблю
мужество последней агонии -
и поэтому улыбаюсь
нашему разрыву.
4
Как долго падает солнце,
соединяя небо и землю.
Как ловишь его взглядом-настежь,
не боясь ослепнуть. -
Об этом расскажет постаревший вечер,
присевший на скамейку.
У нас сегодня одинаковый стиль -
и мы подозреваем друг друга
в плагиате.
Как бы мне разыскать человека, что забыл
про слова, - и поговорить с ним!
Чжуан-цзы
Я говорю тебе:
вот это запомнится -
то, что впервые.
Но это
уже говорилось кому-то.
В ком существуют слова,
сказанные впервые?
Когда-то их знали,
но произнося - утратили.
Несовершенствами
украсила я свой путь -
открыв его для посторонних.
Из несовершенств
вырастила я пылающие цветы -
и слеталось на них
слепое, безумное.
Несовершенства
веселили движения,
вселялись в танец,
срывающий
сытые бутоны.
Исчезали цветы на пути моем -
и те, кто наслаждался ими.
Но танец увлекал дальше
запахов и лиц,
дальше пути,
память о котором
как последнее несовершенство
иногда замедляла движения
2
Я иду к своему пределу.
На пути - те, кто любит меня.
Я прохожу предел.
Я иду к пределу Дальнему.
На пути те - кого люблю я.
Я прохожу себя.
Я иду к Пределу Пределов.
Путь исчезает.
Я теряюсь в преодолениях.
3
Твоя тропа поросла папоротником.
Деревья неизвестной породы
руки сплели над ней.
Тропические дожди
смыли следы предыдущих.
Джунгли заблуждений непроходимы.
Мелькнувшая мысль -
по ветвям - обезьяной -
темным смехом крики колибри срывает.
Не долететь до бездонного неба. -
Листья затмили кроны.
Лишь до корней можно еще докопаться.
4
Дорога к тебе -
это долгое дао,
бесконечное-круглое -
солнечный шар-дракон
и его желтый путь
от восхода к закату -
от заката к забвению -
от забвения - к большим пределам,
куда не успеть,
ибо долгое давит на плечи -
и тыквой-горлянкой
ради легкого вдоха и шага
под ноги без сожаленья
Л
Е
А за спиной - остаю
Т
ся
снадобья с с
И
лой бессмертной
и -
Т
ысячи пройденных ли
на непройденном Дао.
5
Ты так осторожен,
как будто - по скользкой земле,
а я - гололед.
Как будто слова - только кража,
а я - чей-то клад.
Как будто нагнуться - разбить
зеркало неба,
где опрокинутым миром
правит смиренное НЕТ.
6
От твоего деспотизма
до моей покорности -
дорога в тысячу ли.
Кому-то - шагнуть первым,
кому-то - пройти больше.
Но изменяясь навстречу,
но приближаясь к своим полюсам,
при столкновеньи,
деспотизм мой
не заставит ли
покорность твою
пройти обратные тысячу ли?
Твоя истина - в поцелуе.
Пьяные вишни губ
терпкой сладостью
во рту остаются.
Церемония любованья окончена.
Блюдо в протянутых руках
возьму, не раздумывая.
Я - маленькая девушка Хэ.
Мне достаточно персика,
чтоб утолить любопытство.
Но в руках моих - рис,
рис, похожий на снег,
редкий снег на асфальте.
Милый,
я никогда
не будду
одной
из восьми бессмертных,
потому что люблю
не чет, а чету,
и не клялась одиночеством,
не знаю, где растет лотос
и не искала его.
Ты же дарил розы
на длинном стебле жуи
(желания исполнялись)
и маленьких венских моцартов,
чтобы я возносилась
под звуки волшебной флейты,
чувствуя на языке
сладкую шоколадную горошину...
А не слюдяную муку невесомости.
Вся нежность выпита.
И густота ночная
черешневую свежесть
в пряность вишни
преобразит,
а рты - в воронки ласки.
Но проступит
на тонких пальцах -
кольцами - рассвет,
и ивой - волосы,
и - ветка расстоянья.
Замечая следы
последней прочитанной книги
в новых оборотах речи,
поворотах головы,
подворотнях души,
не разочаровываться,
а возвращать забвение,
разглаживая лицо
кончиками пальцев -
подобием шиацу -
внушать спокойствие,
данное до рождения,
дающееся с возвращением.
Не перечеркивать - стирать.
Не перечить - совершенствовать.
Как будто вырванная страница
в начале книги
уносится непрочитанной
И безразлично -
убудет ли от интеллекта -
бумажной бабочки,
вспорхнувшей вслед.
Она рассеяна -
и отвлечется на пыльцу.
