ОДНА СПЛОШНАЯ ИСПОВЕДЬ
Фотографии Татьяны СкопинцевойДва года назад антология рано ушедших из жизни поэтов "Уйти. Остаться. Жить" под редакцией Бориса Кутенкова, Николая Милешкина и Елены Семёновой пополнилась третьим томом. Выпускает издательство "Выргород" и отдельные авторские книги поэтов, тексты которых представлены в многотомнике. И за эти книги редакторам антологии – особая благодарность. Ведь мы получаем доступ к текстам малоизвестных авторов более широко, более пространно в старом и добром формате бумажной книги.
Один из представленных в третьем томе антологии авторов – сибирский поэт авангардного направления Макс Батурин (1965-1997). Поэт из Томска, чья молодость пришлась на перестроечный период, на постсоветские девяностые, был одним из тех, кто, не выдержав натиска жизни, сложившихся обстоятельств и самого себя, своевольно ушёл из жизни в возрасте 32 лет. Была оставлена литература, дети, жёны, попытка заниматься активной общественной деятельностью, друзья, подруги, рок-н-ролл...
Теперь с его поэтическим творчеством любители поэзии могут ознакомиться ближе и более подробно, поскольку недавно в рамках серии "Поэты антологии "Уйти. Остаться. Жить"" вышел отдельный авторский сборник "Гений офигений".
Первая презентация этой книги была проведена литературным критиком и культуртрегером Борисом Кутенковым (он же – составитель книги) на платформе Zoom, а вторая, прошедшая в малаховской библиотеке над оврагом предоставила возможность продолжить разговор о Максе Батурине как о поэте, как о личности, дала повод к размышлению о судьбах поэтов в неспокойное время социальных переворотов и общественных переустроений, о судьбах человеческих вообще.
После краткого приветственного слова ведущий Николай Милешкин прочёл для ознакомления несколько выбранных им стихотворений автора и представил видеоролик, где Батурин сам читает свои стихи. Не имеет смысла останавливаться на качестве записи видео и звука. Примем как данность и запечатлённую обстановку, далекую от академичности – именно она является отражением реальности. Просто порадуемся, что остались эти живые записи авторского голоса с его интонациями, его человеческими реакциями.
Имя поэта прозвучало уже в 90-е годы. Оно присутствует в составленной Кареном Джангировым "Антологии русского верлибра", изданной в 1991 году. Батурин представлен там двумя стихотворениями. В 1994 году в Томске вышла книга стихов "Сказано вам русским языком!", а в 1997-м, уже посмертно и тоже томским издательством, выпущен ещё один сборник стихотворений.
И вот теперь выходит достаточно солидный сборник избранных текстов Батурина. Изданная "Выргородом" книга "Гений офигений" включает в себя около 200 произведений. Просматривая содержание, невольно задерживаешь внимание на заголовках частей книги:
– PRO нас только CONTRA
– Возле самого синего дома
– Производитель впечатлений
– Но кто же родит меня
– Взвейтесь кастратами, синие очи
– В одну и ту же воду
– Гений офигений
Это, естественно, цитаты из поэтических текстов автора. Но сам он не оставил плана публикации большой книги стихов. Сборник "Гений офигений" составлен, как уже было сказано, Борисом Кутенковым. Составитель поделился рассказом о том, как издание готовилось к выпуску. Проделана, мягко скажем, немалая и напряжённая работа для того, чтобы эта книга состоялась. И всё оказалось не так просто. Было сопротивление со стороны тех людей, которые могли бы помочь, но, видимо в силу своих убеждений или предубеждений, поддержки не оказали, а наоборот – пытались препятствовать выходу издания. Далее – работа по сверке текстов также представляла определённые сложности. Само построение книги – надо было скомпоновать рукописи и стихи из самиздатских сборников, выделить тематические циклы, чтобы представить читателю семь глав, которые отражают характер и внутренний мир поэта – большая работа. Андрей Филимонов*, друг поэта, написавший яркое, совершенно изумительное предисловие к сборнику, оказал ощутимую поддержку составителю.
К разговору о поэте ведущий встречи подключил автора послесловия к книге Ольгу Аникину – посредством видеозаписи. Она сумела чрезвычайно интересно провести литературоведческий анализ текстов Батурина. Живое, тёплое видео дополнило и эмоционально обогатило её глубокое исследование.
Если прочитать все стихи подряд, залпом, от начала до конца, то испытаешь шок. Зато когда тексты "переварятся", приходит осознание, когда и зачем к ним можно вернуться, И перечитать эти стихи – наполненные безрассудством, исканием любви, желанием делиться сокровенным и тем, что видишь каждый день, неприятием, отвращеньем, радостью, пониманием...
Быть странным, быть больным,
быть чувствующим криво.
К конструкциям стальным
привить побеги сливы...
* * *
Сон разума в чудовищных носках
ножного привода немилосердный гений
по черепице вод сквозь мельницы и страх
ведут меня текстиль и алюминий...
* * *
Зелёнка плещет в гущу бороды,
Валы девятые в кофейнике томятся.
О хохочите, ржите же, паяцы,
Какой нагородил я ерунды...
* * *
Живу только ради святого Слова
И перерабатываю в стихи всякую гадость.
Богу – богово, а козлу – козлово.
А вам, мои милые, чего надоть?
Поэт, ломающий привычные, классические рамки, правила, нормы...
Годы взросления, юности, молодости Макса Батурина выпали на время перестройки. СССР. Конец ХХ века. Умирание большой страны с её достижениями, генетическими и приобретёнными болячками сопровождалось прорастанием чего-то нового... Было бурно и сумбурно, красиво и коряво, но повсеместно шумно и нервно. Но разве не так же было в начале XX века? Маяковский, Есенин, Цветаева – назовём главных поэтов – пропустили сквозь себя эпоху и рассказывают о ней последующим поколениям.
взлелеивайте же, лелейте
и вкус, и запахи, и чувства,
лицо лупцуйте всем забывшим
о назначении искусства
Участвовать в процессе жизни громко, бесстрашно, бесшабашно было потребностью Батурина. В перестроечное время он не только "ждал перемен", но и пытался активно осуществлять эти перемены. Став неофициальным лидером томской поэзии, вместе с Филимоновым* и Николаем Лисицыным он организовал в Томске "Общество левых поэтов". Кроме этого, молодые авангардисты объявили о создании "Всемирной Ассоциации Нового Пролетарского Искусства". Краткое жизнеописание Макса Батурина уже можно найти в Википедии, и даже существует сайт поэта.
Основную массу стихов Макса не надо собирать по крупицам у друзей, подруг, родственников – он активно самоиздавался при своей земной жизни. И это был больше чем самопиар. Это было прямое включение в поэтическую традицию поэтов-новаторов начала XX века. Используя право доступа к ещё законсервированным тогда текстам и дореволюционным материалам в библиотечном спецхранилище университета, Батурин открывал для себя и для своего окружения неизвестную массам поэзию (Цветаеву, Мандельштама, футуристов, Гумилёва, Хлебникова, раннего Асеева, обэриутов и т. д.) Он переписывал тексты в блокноты, потом перепечатывал на машинке, делая самиздатские сборники. Вдохновлённый добытыми текстами, пишет очерки, издаёт альманах "А la поватые страницы", привлекая к творчеству друзей. Всё это помимо своих оригинальных стихов.
Сейчас уже трудно испытать чувство первооткрывателей при знакомстве с текстами имажинистов, футуристов, обэриутов – всё опубликовано, известно, исследовано. Но до падения советской империи не то что в школах, но на филфаках институтов эти литературные течения лишь упоминались в связи с именами поэтов, введённых в госпрограммы, а уж о знакомстве с текстами не было и речи. Разве что "Чижа и Ежа" в рамках изучения детской литературы можно было раздобыть в каких-то больших библиотеках. Так что можно представить, какое состояние охватывало молодого поэта, когда он находился в спецхране, понимая, какие богатства его окружают! И о них знает лишь ничтожное количество людей. А там – снаружи – огромная масса твоих современников живут, даже не подозревая о том, что это можно взять в руки и почитать!
Участвовавший в первой, виртуальной презентации томский поэт Егор Евсюков (эту запись увидели и малаховские зрители) рассказал, что в Томском государственном университете в рамках спецкурса существует тема "Поэт Макс Батурин". И этому можно только радоваться. Такие яркие личности, как Макс, не дают человеческой истории проваливаться в небытие, как бы пафосно это ни звучало,
Слова не сказаны,
Но я действую так,
Будто всё ясно давно.
И в этом есть своя прелесть,
Потому что
Никем не разрешено.
Детские игрушки:
Улучшение работы транспорта,
Запрет на вино.
Я мог бы стать соавтором
Семи чудес света,
Но...
/13 августа 1986/
Осмелюсь предположить, что вот это НО и есть главный враг поэта, убивавший его на протяжении многих лет. Это то пугающее ОНО, которое подливало вино, опускало в дерьмо, отупляло до "всё равно", размазывало до "в глазах темно". Можно на эту тему провести долгое и дотошное детективно-поэтическое расследование. За этим "НО" стоит множество субъективных и объективных факторов, влияющих на человеческую судьбу. С середины 80-х наивным октябрятам и пионерам советской эпохи в пору их становления пришлось пережить то "разрешено", что никаким законом не должно быть разрешено. Хотя с этим умозаключением можно и не соглашаться.
У Макса есть стишок, обращающий на себя внимание своей простотой, какой-то даже сверхпростотой, в котором удивительно и сильно обозначена драматичность всей его жизни:
Я мучусь игрою во взрослого дядьку
Я пью спирт
Я курю папиросы
Я посадил дерево
Я издал книжку стихов
Я целую тёток
Я родил сына
Я не мёртвый – я знаю
Но кто же родит меня
Литературный критик Ирина Кадочникова, для которой жизнь и творчество Батурина стали предметом изучения, – она писала сопроводительную статью к подборке поэта для третьего тома антологии, – останавливается на двух моментах. Первое – это невостребованность творческой личности, особенно в провинциальном пространстве. Второе – болезненное мировосприятие личности. Даже Читая стихи поэта, находишь подтверждение сказанному.
Тешась привычной мечтой о суициде
Слушаю рок-н-ролл
Глядя на жёлтые этажи
* * *
Пил, курил,
Был да сплыл...
В воспоминаниях Андрея Филимонова*, которые сопровождают книгу в качестве предисловия, есть упоминание о том, как Батурин всюду таскал свою сумку с рукописями и самиздатскими брошюрами, которые он раздаривал. Этот труд, по-видимому, очень нужен был Максу, чтобы чувствовать себя живым. Пусть он останется живым и в своих стихах. Живым, импульсивным, неуёмным, всеохватным. И пусть находятся люди, которые "вспомянут" и прочтут.
Дитя любви
Я стал слабым
Раздал всего себя
Но никто не брал
Если и взяли
Засунули в комод
В сундук
На чердак сознания
Господи
Дай собрать
Всё обратно
Всё воедино
Стать собой
Дай жить
с Тобой в сердце
По сути, вся книга стихов Макса Батурина – сплошная исповедь.
- Смотрите также в "Сетевой Словесности": Денис Плескачёв. Взыскующее облако: О книге Макса Батурина "Гений офигений"
___________________________________
* Андрей Филимонов признан в РФ иноагентом.
© Зина Виноградова, 2024-2025.
© Сетевая Словесность, публикация, 2024-2025.
Орфография и пунктуация авторские.