КОГДА СТРОКУ ДИКТУЕТ ЧУВСТВО
* * *
Отделилась Малая, отделилась Белая,
Занялась Великая глупой суетой.
Зарядив Калашников, с парой однокашников
Вышел в степь донецкую парень молодой.
Не за долю малую, вызволяя Малую, -
Из сердечной склонности, танковой дугой, -
Изничтожить ватников, с группою соратников,
Им навстречу двинулся паренёк другой.
Никому не нужные люди безоружные
В этот раз не кинулись скопом на броню.
Сколько их ни выяви, - добровольцев в Киеве
Явно недостаточно дать отпор Кремлю.
Веруя в красивости, с жаждой справедливости,
Многие по трезвости, кто-то под хмельком,
Кучно, со товарищи, резко, угрожающе
В чистом поле встретились парень с пареньком.
Было то под Горловкой или под Дебальцево,
Может, под Широкино... Было! - ну и что ж? -
Ничего хорошего - продали задёшево
Паренька из Киева и другого тож.
Там на шахте угольной воздух перерубленный,
Техника горящая, крошево и жесть.
Злого, непостижного, возлюбите ближнего!
Украинца, русского - всех что ни на есть.
Оба, в общем, славные, парни православные,
Как лежится вместе вам во поле вдвоём?
Спят курганы тёмные, солнцем опалённые,
Тишина над Киевом, тихо над Кремлём.
_^_
* * *
Идут по вип-персонной -
По жизни центровой -
Сережка с Малой Бронной
И Витька с Моховой.
Практически - Европа.
Цивильная толпа.
Услуги барбершопа,
Веган-кафе и спа.
У всех живущих в Центре -
Особый кругозор:
И BMW, и Bentley -
Заставлен каждый двор.
И прочно - пусть нелепо! -
Роднит одна земля
С агентами Госдепа
Прислужников Кремля.
Стритрейсер по наклонной
Летит как чумовой -
Сережка с Малой Бронной
Иль Витька с Моховой?
В хоромах эксклюзивных
Который год подряд,
Наевшись седативных,
Их матери не спят.
Сплошные биеннале.
Хотя не тот задор,
Кураторы в подвале
Ведут привычный спор:
Почти во всякой фразе -
"Контемпорари-арт".
Как лох - так ашкенази,
Как гений - так сефард.
Но если кто из местных,
То ты за них не сцы!
Сидят в высоких креслах
Их деды и отцы:
Фанаты рок-н-ролла,
Любители травы.
Одни - из комсомола,
Другие - из братвы.
Но всем с периферии
Девчонкам, что ни есть,
За столики пивные
Возможность есть подсесть -
С улыбкою нескромной
И с целью деловой
К Сережке с Малой Бронной
И к Витьке с Моховой.
И, влезшие счастливо
В шикарные авто,
Под крафтовое пиво
О тех не вспомнят, кто
За этот кайф бездонный,
За праздничный настрой
В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой.
_^_
* * *
Страдал одним, а умер от другого
Средь медсестер, напоминавших бикс.
Вначале, может быть, и было Слово,
Но в тишине пересекают Стикс.
Конечно, потрясение и горе,
Но если чистой правды не скрывать, -
Когда пришли прощаться в крематорий,
Над гробом было нечего сказать.
Любил, бухал, да так, что чуть однажды
Не сел в тюрьму... опять: любил, бухал.
Писал стишки, но без духовной жажды,
А значит, зря и плохо их писал.
Над гробом только те, кто знали лично, -
Собрались, чтобы головы склонить,
Всего пять человек - симптоматично -
Хотя, чего теперь судить-рядить.
С цветов снимали долго упаковку,
Но места мало заняли цветы...
И потому всем сделалось неловко,
Когда сажали крышку на болты.
Перед закрытой этой домовиной,
Пред тем как гроб опустится в подвал,
Немыслимый и несопоставимый -
Я наш союз в деталях вспоминал.
Как мы гуляли ночи до рассвета,
Как бабами менялись невзначай...
Он подарил мне как-то томик Фета
И надписал: "Читай и не скучай".
Он спорил о стихах со мной упрямо,
Вооруженный зреньем узких ос.
Но Фет не доставлял, а Мандельштама
В ту пору мне прочесть не довелось.
Я даже не врубился, как сумел он,
И не заметил даже - ну и ну! -
Как он легко и как бы между делом,
Увёл мою законную жену.
Страдал одним, а умер от другого, -
Не вынес скачки бешеной Пегас.
Вначале - я уверен - было Слово,
Но это Слово было не о нас.
Он прожил жизнь легко и контркультурно,
Местами жмот, местами вертопрах.
Еще чуть-чуть и дальше - только урна,
С каким-нибудь: "Покойся, милый прах..."
Мы за ворота выбрались сутуло,
Но кто-то оглянулся, посмотрел, -
Как будто сталью сердце полоснуло:
Там человек сгорел.
_^_
* * *
Уходят ребята в иные края:
И жизнь дрянновата, и смерть как змея.
Кто тёмен, кто светел - в душе и с лица -
Отряд не заметил потери бойца.
Была кривовата земная стезя,
Уходят ребята, враги и друзья.
И жизнь, как засада, и смерть, как резня:
Ну что тебе надо ещё от меня?
Такое причтётся, что не отопрусь, -
Откуда у хлопца испанская грусть? -
Из третьего ряда, спою, не тая:
Гренада, Гренада, Гренада моя.
Из третьего ряда? Кто знает, в каком
Ряду до упада мы хором поём?
На грани распада и день ото дня -
Ну что тебе надо ещё от меня?
Сказала: "Доколе!" Спросила: "Ответь,
Мы хором, как в школе, обязаны петь?"
- Никто не обязан, - отвечу не в лад, -
Но всё-таки связан с отрядом отряд.
Уходят ребята, враги и друзья,
За ними когда-то отправлюсь и я;
Мне в памяти смутной, дырявой, как сеть,
Тогда поминутно не запечатлеть, -
Как в чем-то испанском, мантилье подстать,
На Старом Хованском ты будешь стоять.
Чугунна ограда. Улыбка темна.
Гренада, Гренада, Гренада, Грена...
_^_
* * *
Выпили 0,8
Крымского вина.
Много было вёсен, -
И опять весна.
Но зашёл при этом,
Как родной, портвейн, -
Будто спел дуэтом
С Летовым Кобейн.
Примешался Запад
К шелесту берёз,
Словно Ванька-лапоть
Загулял с Кейт Мосс.
Соблюдал приличья,
Но дерзил (в ответ);
А любовь девичья
Не проходит, нет.
Было же когда-то!
Да не то - теперь.
Белая палата,
Крашеная дверь.
Вишня отцветает;
Нынче с высоты
Кто-то осыпает
Белые цветы.
За портвейном - водка -
Со слезой, до дна, -
Выдалась короткой
Русская весна.
_^_
* * *
Поскольку горе не беда,
Его не замечай.
Прощай, и если навсегда,
То навсегда прощай.
Ложится день на тёмный дол,
Как Пушкин бы сказал.
Представь, что я давно ушёл
И без вести пропал.
Со мной проблем не перечесть;
Как с чистого листа -
Живи одна, живи как есть
И доживи до ста.
На тёмный дол ложится день.
За этот за размер -
Прости. Прости за дребедень
На аглицкий манер.
Мы друг для друга родились,
Чего бы кто ни врал,
Что я романтик, анархист
И амбисексуал.
Ты на порог со мною выдь
И возвратись назад;
С волками жить - по-волчьи выть, -
В народе говорят.
Сама из дома ни ногой, -
К чему базар-вокзал?
Нет, я не Байрон, я другой... -
Как Лермонтов сказал.
Зачем, мудило из мудил, -
Вникал я или нет, -
Учитель в школе мне твердил:
"Погиб! Погиб поэт..."
Погиб? А может быть, ушёл?
Как все уйдут, как я... -
Какой вместительный глагол
В контексте бытия.
На этой родине и той,
Меняя имена,
Поэт, по сути, звук пустой
В любые времена.
Они ушли и нам туда -
Не знаю: в ад ли, в рай?
Прощай. И если навсегда,
То навсегда прощай.
_^_
* * *
Когда строку диктует чувство,
Стихи выходят не всегда.
Живу легко и безыскусно:
Гори, гори, моя звезда.
Поговорим о том, об этом,
Любой поэт - Полишинель.
И тёмный ждёт - с далёким светом -
Нас всех туннель.
Твоим делам, твоим работам
Дадут оценку наверху.
А если так - тогда чего там! -
Какого ху?.. -
Без сожаления, невинно
Бери чужое - просто так:
Льёт дождь. На даче спят два сына,
Допили водку и коньяк.
Они с утра разлепят веки, -
Во рту как будто сто пустынь.
С похмелья братья все! Во веки
Веков. Аминь.
Они с утра разгладят лица,
И под глазами волдыри;
Но нечем, нечем похмелиться! -
Звезда, гори!
Себя почувствуют, бывало,
С чугунной сидя головой,
В глуши коленчатого вала,
В коленной чашечке кривой.
Когда волна галлюцинаций,
Заполнив мозг, спадёт на треть,
Им вновь захочется смеяться,
Кричать и петь.
Но не напишется нетленка,
Когда полжизни пополам;
И будет низкая оценка
Любым делам.
Кто бросил пить, всего помимо,
Тот знает рай и видел ад.
На даче спят - непробудимо -
Как только в раннем детстве спят.
_^_
* * *
Который год в тюрьме моей темно
И море на отшибе колобродит;
И, может, лучше, что ко мне давно,
Как к Евтушенко, старый друг не ходит.
А постоянно ходят - оh my God! -
Лишь те, что называются "с приветом"...
В моей тюрьме темно который год,
Как в келье с отключённым Интернетом.
И женщина, которая - акме,
Давно со мной не делит страсть и негу.
Который год темно в моей тюрьме,
Да так, что лень готовиться к побегу.
_^_
* * *
Откуда в памяти - невесть,
Но - кстати! - может всплыть:
Мир должен быть оправдан весь,
Чтоб можно было жить.
Чтоб жить свободно, например,
На воле и в тюрьме -
Про это, скажем, весь Бодлер,
Верлен и Малларме.
Но если весь, то вот вопрос:
Тогда - и всякий раз -
Оправдан будет каждый поц
И каждый пидорас?
У нас Некрасов - не о том;
И Пушкин, и Толстой
Об оправдании таком
Сказали бы: отстой!
Для нас, хоть мы уже не те,
Без скидок на талант,
Любой адепт ЛГБТ -
Маньяк и девиант.
...Порой, не зная что почём,
Зайдёшь на порнохаб -
И, не оправдан, но прощён
Весь мир - за голых баб.
_^_
|
