ЖИВЫЕ И МЁРТВЫЕ
* * *
Она сказала: "Да пошёл ты!"
И я заметил – там, где храм –
В соседнем доме окна жолты,
По вечерам – по вечерам.
Названья храма не припомню –
Он за углом был, по пути, –
Как раб идёт в каменоломню –
Вот так и я! – пришлось пойти.
Дорожку выбрал сам такую,
Не стал соломки подстилать:
Послать бы мог тогда любую! –
И до сих пор могу послать, –
Но шёл и слышал, как со счёта
Сбиваясь – словно в полусне –
Недвижный кто-то, чёрный кто-то
Людей считает в тишине.
И в настроении убитом,
Не заходя, попутно, в храм,
Я, человеком тем посчитан,
Пошёл, как нищий, по дворам –
И вдоль реки – до новой встречи –
Пошёл-пошёл – пока могу!..
Она без мысли и без речи
На том смеётся берегу.
_^_
ПРАЗДНИЧНОЕ
Ни того давно
и ни этого:
жили – думали,
что не зря...
Оба умерли
двадцать третьего.
Двадцать третьего
февраля.
Дело делали –
обстоятельно –
словно белочки
в колесе...
И про Сталина –
как понять его?! –
много думали...
Как и все.
Хоть воспой его,
Хоть не пой его! –
Много спорили.
Не сошлись...
Нет про Сталина –
у Самойлова;
а у Слуцкого –
завались!
Оба в армии, –
не филонили.
Еле выжили.
Но с войны,
как пришли домой –
оба поняли,
что стране они
не нужны.
Были, в сущности,
безобидными;
с тараканами
в голове...
Но поэтами
стали видными:
кто в Прибалтике,
кто в Москве.
Ни того давно
и ни этого.
И леса в снегу,
и поля.
Но родился я...
двадцать третьего.
Двадцать третьего
февраля.
_^_
* * *
Труд есть труд – по всей земле –
Без привязки к Первомаю.
Мир как мир – лежит во зле –
Я давно хожу по краю.
За Россию не топлю.
Только чувствую и вижу:
Словно раб, её люблю.
И по-рабски ненавижу.
Кем ни стань и где ни встань –
Вечно будешь иноверцем.
– Ну-ка, выплюнь эту дрянь!
– Если только вместе с сердцем!
Не Кремлю благоволю,
Не Америке, не Польше;
Либералов – не терплю,
Патриотов – ещё больше.
Эти – праздновать хотят,
Те – активно не желают.
Кошка бросила котят.
Почему? – они не знают.
Мир как мир, где труд есть труд.
Все хотят владеть и править:
Те – меня к стене припрут,
Эти – к ней меня поставят.
И тогда признаюсь я,
Что в слова играл, как в цацки:
– Врал я, Родина моя,
Что любил тебя по-рабски!
_^_
* * *
Мир как будто опустел.
И не то чтоб верил в Бога, –
Только – верить расхотел...
Атеистом стал. Немного.
Или так сказать нельзя? –
Как "чуть-чуть подзалетела":
Атеистом стать, друзья,
Можно только до предела.
Бьют "Акация" и "Град".
На полях кровавый силос.
Как же надо верить, брат,
Чтобы всё переменилось?
Я не верю, что меня
И – во что бы то ни стало! –
Там, где правит петушня –
Бог простит... как натурала.
Я не верю – если так! –
В то, что мир устроен мудро,
Что любовь не порожняк –
Просто секс и камасутра.
Опустел без Бога мир.
Гуманизм – и тот просрочен.
Трактор в поле – дыр-дыр-дыр –
Мы за мир. Но – между прочим.
Я рождён под кумачом,
Как реальный бэби-бумер.
Не жалею ни о чём
И живу – как будто умер.
_^_
ОДНОЙ ЖЕНЩИНЕ
Я проснулся, ненавидя всех,
Презирая всех и бормоча:
Где мои признанье и успех?
Где моё бессмертье? – ЕВПОЧЯ.
Рядом тонет Родина в крови.
В ясном понимании – простом! –
Думать о читательской любви –
Отложить бы надо – на потом.
Отложить бы надо – навсегда.
На Земле, среди других планет,
Не было бессмертья никогда.
Даже для планет бессмертья нет.
Но когда – сбиваясь и спеша –
Запоют в Нескучном соловьи,
Вновь поверит бренная душа
В сказку о читательской любви.
Оттого и думаю о тех,
Кто с войны не явится домой, –
Будут ли признанье и успех? –
Всё равно зароют в шар земной.
Ненавидя – сам себя сдержал,
Презирая – не дошёл до дна.
Так и жил бы дальше – поживал,
Если бы не женщина одна...
_^_
КАРЕ
Никого, ничего впереди.
Все дороги прошёл, все пути –
Поутру ты меня не буди –
Ни вставать не хочу, ни идти.
Я и так замыкаю каре,
Словно старый солдат на смотру.
Я встаю каждый день на заре –
Не буди ты меня поутру.
Поутру, наводя марафет,
Как с похмелья в театре буффон,
Я бы глупым хотел быть, как Фет,
И таким же прекрасным, как он.
У него – золотые слова,
У него – каждый слог русопят:
Одинокая грезит вдова –
И холодные воды кипят.
Скажут мне:
– Это вовсе не Фет!
И знаток перебьёт знатока:
– Нет у Фета такого как нет!
– Тот же стиль – возражу, – и рука.
Кто у Фета не брал? – погляди! –
И Есенин, и Блок – даже я, –
Кроме тех, кто сейчас впереди...
Поутру не буди ты меня.
Не буди ты меня на заре,
Не гаси поутру, как свечу –
Пусть другой замыкает каре –
Ни вставать, ни идти не хочу.
_^_
ЖИВЫЕ И МЁРТВЫЕ
Я, как русский корабль –
легкомысленно посланный на хуй –
что пришёл-победил,
но действительно на хуй пошёл, –
захожу на Донбасс...
и над степью стою –
как над плахой.
И по праву – как князь –
претендую на Киевский стол.
В данном случае – я –
это мы –
навсегда, безвозвратно.
И за вычетом тех,
кто не стал и не станет своим –
весь народ,
вся страна –
средоточие электората –
одного мудака...
но другого – убей, не хотим.
И донецкая степь –
словно наша бескрайняя вера
в то, что мы победим
тех, кто нас называет руснёй.
Мы – как русский корабль.
И волнуется жидобандера,
что мы будем – как в шторм! –
рассекать их –
волна за волной.
Пусть мы – электорат.
Но без этого электората –
и народ не народ, и страна не страна.
Кое-как
мы ложимся на курс –
неуверенно и виновато.
Но посмотрим ещё –
кто из наших – мудак-не-мудак.
Мы – как сúроты. Мы –
притерпелись к несчастьям и горю,
мы – от светлых времён
дотянувшие до роковых...
Мы – военный корабль,
что идёт
по степú, как по морю,
и несёт на себе
наших мёртвых
и наших живых.
_^_
* * *
Не стыдись того, что сломлен,
Что внутри гнилая слизь...
Ты бескрайним был, огромным,
Мы же помним – не стыдись.
Был возвышенным и низким,
Был таким и был сяким...
Весь ты был Дионисийским
И Аполлоническим.
Был. И вот тебя не стало.
Как в пожаре, как в дыму,
Обречённо и устало,
Пёс скулит в твоём дому.
Экс-коллеги в пароксизме.
Сцена, гроб и пред ним
Весь театр!.. (ещё при жизни
Переставший быть родным).
Лишь в театре – пусть отчасти –
Для актёра – всё равно –
Счастье есть!.. (и нету счастья
В сериалах и кино).
Время в памяти распалось.
Стало нонче как надысь.
Помнишь, роль не удавалась? –
Эка жалость! – не стыдись.
Счастье в жизни – лишь минута, –
Ну, от силы полчаса –
В день, когда ты из приюта
Взял дурашливого пса.
Стал заботиться о звере –
И внутри подсохла слизь.
А жена... с её потерей –
Ты смирился. Не стыдись.
Пса катал, случалось, в лодке,
Баловал и чистил шерсть.
Ну, а умер ты от водки.
Извини. Но так и есть.
Что в итоге? – девять серий,
Где страдая и любя,
Лучший Берия из Берий
Получился у тебя?
Много сыграно, конечно;
Но – весёлое ценя –
Полюбил народ сердечно
Твоего Староконя.
И за то в краю загробном
Со святыми упокой!
Ты бескрайним был, огромным,
Мы же помним. Бог с тобой.
_^_
|
