Вынужденная посадка: сборник рассказов
НА ОДНУ МЕНЬШЕ
Сейчас будет про одного пришельца. Это целая история.
Значит, так. Приехал, прибарахлился, прикид - полный улет, такой экзистенциалист с пробором посередке: девоньки ссут кипятком, мужички тихо ненавидят. Сел за язык, фразы и выражения: работа с полной отдачей, территориальные преимущества, набор слов, гомосексуализм, не волнуйся, газоснабжение и вентиляция, жизнь заебала, но весельчак-с, рыбная ловля, что-то внутри хрустнуло у кого-то, гитара уже не так популярна, как раньше, кто мной вот в данный момент заведует: хороший, благородный или нет? Охота вам, силки расставили, выжидаем. Ну, приземлитесь уже, а то обещали ведь. Обещали и не выполнили. Обещали и забыли. Обещали и уехали к себе. Недоделано. Недоедено, недодоено. Надоело. У нас не повышают голос. Мокрое место. Через определенное время кончится ливень, и вся эта петрушка тоже. Не остановишь нейтрино, на совесть раскручено.
Правильно мне мой непосредственный Начальник как-то сообщал по аварийной системе связи: у каждого, Паша, есть своя высшая цель. У Гамлета, к примеру, колебаться без конца, у жучка - тупо ползти вперед, шевеля усиками, у меня - цепляться за мои скудные связи наверху, у Феди - обмакнуть перо в чернила, и царапать, царапать. У тебя - смотри инструкции. Ах, если бы все было так просто!
Ну вот, скажем, короткий рассказ о том, как после аварии я стал встречаться с одной девушкой, глупой-преглупой, но очень привлекательной. Когда она снимала с себя почти все и начинала прыгать по моему аппарату, я готов был ее расцеловать. Она вся тряслась от нетерпения, когда я из любопытства принимался наобум нажимать на ее кнопки и рычажки. Она пахуча была, и слюной сладка, и там, где у них уже нецензурно. Я ее по мере сил пытался развивать, прививал любовь к языкам, к анальному сексу, но она все хотела танцевать, егоза. Звали ее Мария-Луиза в кожаных брюках. Через ее тело я хотел полюбить все человечество, но застрял почему-то на ней. Кому-то наверху это очень не понравилось, и мне мой непосредственный Начальник мягко посоветовал ее умертвить. Я поначалу отбрыкивался, но мне пригрозили задержать премиальные, и я был вынужден отравить ее ночью своими газами.
Не надо обижаться, люди. Мне тоже больно. И грустно. Я очень сейчас одинок. Я хочу счастья. Я не знаю, что это. Я уже смотрел в инструкции. Там нет этой главы. О, Мария-Луиза в кожаных брюках! Ну как я мог знать, что лишь там, где у тебя уже нецензурно, я буду чувствовать себя как дома? Тепло, влага, смежный санузел - все как у нас. Ведь то, что вы называете любовью - у нас называют по-другому. Это наш микроклимат. Этим мы дышим.
Я хотел бы рассказать вам о себе, но боюсь, у меня опять что-то не выйдет. Поэтому я лучше расскажу о высадке наших летательных аппаратов на мокрую после недавнего ливня мостовую, о том, как пиво искали, но все закрыто было, о любви одного нашего к М.-Л. (Мария-Луиза, опять на нее свернул). А один наш - это я. Один наш, не больше. Слово "один" здесь неслучайно. Вы спрашиваете, где остальные?
Т.е. где наши? Ответ, точнее, смутное предчувствие его: внимание, наши вот-вот приземлятся, смотри выше. Мостовая почти суха, пиво подвозят, Мария-Луиза заговорила. Правда, на мертвом каком-то языке, но очень бегло.
Свежее белье, госпитализация, французский в совершенстве, немецкий - читать и писать, русский - ни бум-бум. Красные стены радуют глаз. Пока не кончу - не покажу, а значит никогда не покажу, пока не кончу. В живых ее уже нет. И не ищите.
Спокойные лица наших в белых халатах. Светает, но не за окном. Наконец-то, ребята. Заждался я вас.
Вынужденная посадка: сборник рассказов
– Оглавление –
– Следующий рассказ –
© Павел Лемберский, 2009-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.