ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ
Рубрику ведет
Сергей Слепухин


Словесность


Последняя статья

О рубрике
Все статьи


Новое:
О ком пишут:
Игорь Алексеев
Алена Бабанская
Ника Батхен
Василий Бородин
Братья Бри
Братья Бри
Ольга Гришина
Ольга Дернова
Юлия Долгановских
Михаил Дынкин
Сергей Ивкин
Инна Иохвидович
Виктор Каган
Геннадий Каневский
Игорь Караулов
Алиса Касиляускайте
Михаил Квадратов
Виктория Кольцевая
Сергей Комлев
Конкурс им. Н.С.Гумилева "Заблудившийся трамвай-2010"
Конкурс "Заблудившийся трамвай"
Александр Крупинин
Борис Кутенков
Александр Леонтьев
Елена Максина
Надежда Мальцева
Евгений Минин
Глеб Михалёв
Владимир Монахов
Михаил Окунь
Давид Паташинский
Алексей Пурин
Константин Рупасов
Илья Семененко-Басин
Александр Стесин
Сергей Трунев
Феликс Чечик
Майя Шварцман
Олег Юрьев







Новые публикации
"Сетевой Словесности":
Анна Аликевич. Тайный сад. Стихи
Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа. Стихи
Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... Стихи
Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки. Стихи
Айдар Сахибзадинов. Жена. Повесть
Джон Бердетт. Поехавший на Восток. Рассказ, перевод с английского: Евгений Горный
Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём. Миниатюры
Владимир Алейников. Пуговица. Эссе
Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною...". Эссе
Владимир Спектор. Четыре рецензии.
Литературные хроники: Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! Вечер памяти поэта Ильи Бокштейна (1937-1999) в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри"
ПРОЕКТЫ
"Сетевой Словесности"

Алексей Верницкий. Две строки / шесть слогов

[01 марта]   Избранные танкетки февраля.


        до чего
        покрашен



Сергей Слепухин

НА УРОВНЕ ЛАСТОЧЕК

(о стихах Алены Бабанской)


Москва. "Город чудный, город древний", - пел Федор Глинка. "России красное крыльцо, России красные ворота". Кто только не ходил, кто не гулял по Москве, не слагал о прекрасной стихи! О Тверском бульваре, Садовом кольце, Московском метро, куполах величественных соборов!

В конце прошлого века поэты стали все дальше и дальше удаляться от дворцов и площадей в тихие заповедные места - на "Арбат, мой Арбат", "в переулочки старой Москвы", "на голландский пруд под сырой туман". "Замоскворечье, Лужники, / И Лихоборы, и Плющиха, / Фили, Потылиха, Палиха, / Бутырский хутор, Путинки, / И Птичий рынок, и Щипок, / И Сивцев Вражек, и Ольховка, / Ямское Поле, Хомутовка, /Котлы, Цыганский Уголок"...

Наконец, адресом постоянной прописки столичного поэта стала улица Орджоникидзержинского -"родня советским захолустьям, / но это все-таки Москва".

Окончательная прописка? Ничего подобного! В конце девяностых - начале нулевых, видимо, по хитрому замыслу экс-мэра Лужкова, поэзия перешла рубикон - Московскую кольцевую автомобильную дорогу, разделившись на собственно столичную поэзию и поэзию заМКАДную.

"Правильно! - на Лукоморье его!" - воскликнул когда-то в знаменитой утопии Стругацких персонаж по имени Бородатый. На Луркоморье! - поправила бы сегодня братьев "продвинутая" молодежь третьего тысячелетия, ибо - знайте! - lurk означает "таиться", "затаиваться", "скрываться", "прятаться", "находиться в засаде", "оставаться незамеченным". И хотя "lurk.more" - это преимущественно вотчина интернет-зависимой аудитории, однако понятие отлично подходит и к поэтам - особям, которых судьба заставила перебраться за МКАД и... затаиться. Они тоже стали " "молчаливыми новичками", которые сначала, не обнаруживая себя, читают сообщения и только по прошествии некоторого времени, "пообтесавшись", начинают писать".

Алена Бабанская - как раз из таких заМКАДных поэтов, о чем и свидетельствует название ее сборника - "Письма из Лукоморья".


Какое оно - Замкадье? Дорога меж холмов, жмущиеся к ней тополя "в пушистых кляксах гнезд", автобус "не первой молодости", "пассажир дорожный, тыгдым-тыгдым", "сады в плодах, как девки в бусах", да храмы, старательно тянущие шеи вдогонку птицам.

    Провинциальный город N с кремлевскою стеной.
    Не ожидают перемен в прорехе временной.
    Провинциальный город N, одно из жутких мест,
    Где человеку бизнесмен, конечно, люпус эст.

Замкадье - "задница мира, средняя полоса". Степи, леса, поля и реки, города, заселенные замкадышами. Земля повсюду, как погост, и то непруха, то понос. "Там тощий дух витает русский - /Посконной нашей нищеты, /Повсюду куры да коты". Каждый замкадыш мечтает "понаехать" в Москву, но, что удивительно, каждый москвич мечтает навсегда поселиться в Замкадье...

    Тут до своих бежать немного.
    Бидончик звякает в руке.
    Раскисла скользкая дорога
    В парном небесном молоке.
    Без остановки ливень шпарит.
    Прилипла майка к животу.
    А на дворе собака Шарик
    Тревожно лает в пустоту.

Теплится жизнь "в медвежьих брошенных углах меж пьяни и жулья". Здесь москвичу, как ни странно, работается - ой, как! - хорошо: дачники сжигают прошлогодний хлам, "Поленов" торопится до конца отпуска дописать "Летопись лета", а стихотворец - закончить "Непутевые заметки". Есть, есть жизнь за МКАДом!

    Что хранили - не имели,
    Чем попало спасены.
    Восемь пятниц на неделе,
    Две поклевки, три блесны.

Чем же соблазнит, чем заманит Алена в свое поэтическое Лукоморье? Может быть, пейзажами? Конечно, смотрите какие! "Фольга реки", почки "цвета зеленого горошка", блюдечко алой малины, дымы - "тонконогие песцы", "листовертень, листоедень, листопад"...

    Вы тоже ловили, но это не в счет,
    В реке, где московское время течет,
    Где бродит пятнистая щука.
    Вы тоже бродили обратно-туда,
    Где густо волынкой гудят поезда,
    И куксится сизая скука.

    Вы тоже, уверена, знали места,
    Где плещется молодь и виснет виста,
    Точнее, звезда роковая.
    Там дергает ветер траву за вихор,
    А теплый, в подпалинах рыжих, бугор
    Похож на ломоть каравая.

Помните, мама входила в комнату и торжественно объявляла: "Мы едем за город!" О, лето, лето, ни с чем не сравнимая пора! Дачи, деревни, пионерские лагеря, речка, комары, катание на лодках. И - звуки, звуки, мелодии, песни! Автор писем из Лукоморья очень талантливо воссоздает это загородное многоголосье, каких только песен, каких ритмов не вспоминает!


Считалки:

    Это песенка-считалка.
    Кто ушел - того не жалко.
    Раз, два, три, четыре, пять,
    Ты, пожалуйста, не спять!

Рефрены:

    Когда бы не флейты, когда б не валторны,
    Когда бы не рифм своенравных повторы,
    Когда бы не скрипки, когда б не цикады,
    Когда б тишина доносилась из сада...
    Когда бы не звук - золотая отрава,
    Когда бы не слов беспризорных октава,
    Когда бы не звук, поглощенный мембраной,
    Тогда бы ни мук, ни любви, ни нирваны.

Скороговорки:

    Говорил он мне: Ундина,
    Ты б здесь рыбу не удила,
    Не ходила б вброд и в бред.
    А не то пошлют верлибром,
    Иль возьмут за жабры-фибры
    И зажарят на обед.

Зачины:

    Щука медная перната,
    У нее ключи от ада,
    И вельможна, и богата,
    Перья дивные вразлет.
    Только что Ерошке надо?
    Для него ничто не свято.
    Может, серебра и злата?
    Он не скажет. Он соврет.

Частушки:

    Ах, дружки постельные,
    Вороги смертельные!
    Не пили, моя пила,
    Никому я не мила!
    Не стучите, молоты, -
    Все орешки колоты.
    Не руби, зубило,
    Я ли не любила?

А вот милое детсадовское, памяти Барто:

    Ты по правилам игры
    Машешь поезду с горы.
    Он летит со страшным гулом,
    Что ворон попутных сдуло,
    Взвился пух со всех сторон,
    Горячо пахнул гудрон.
    Конь из города тыгдыма,
    Все равно проедет мимо.
    Отразишься вдруг в окне,
    Машинист махнет в ответ.

А вот и попса-латино для взрослых:

    - А я рыба, я рыба, с макушки до пят.
    Бабы мучат внучат, батогами стучат.

Катание на лодках, говоришь? А любовь?! Любоффф! Есть и она, что скрывать, все мысли - о любви. "Не играй меня сегодня, / В темный лес уволоки".

    Таня, Таня, был ли мачо,
    Что ты плачешь, не усну?
    Мачо даже не рыбачил,
    Не закидывал блесну.
    Просто не было погодки,
    Просто не было тепла
    Для прерывистой проводки,
    Просто речка не текла,
    Не водилась в речке рыба,
    Только ветер дул рябой.
    Он стоял над речкой в "Рибок"
    И не думал про любовь.

Что для горожанина дача? Она - вторая часть жизни, лучшая часть. Дом, участок, фазенда, ранчо, вилла... Ничего, что в большинстве случаев, это простейшая фанерная постройка безо всяких удобств на шести сотках земли. Главное, дача - остров свободы! Воздух, природа, приятная компания, баня и шашлыки.

Дрожащее марево августа, мириады назойливых мух, студенистый воздух, замки над головой... Пожалуй, "Небо" - главное, что занимает поэта в Замкадье, о "Небе" большинство стихов Алены Бабанской.

    Какое мне дело до рощ и купав,
    Когда я, в бездонное небо упав,
    Напьюсь леденящей водицы,
    Чтоб сроду уже не родиться?
    Я там обрету свой дежурный покой,
    Там врач исцеляет нетленной рукой.

Небо - "гжель", вручную расписанная Богом, невесомый тонкостенный фарфор, где в облаках - "люди, звери и букашки, / Буераки, реки, горы".

Абсолютное воплощение верха, удаленного и недоступного, непостижимого в величии и превосходстве. Простертое над кронами тополя - мирового дерева! - Небо всё видит и всё замечает. Оно - Дом мира, ну, если и не весь дом, то, во всяком случае, его лучшая часть, потолок - Небесная Россия. Подними высоко голову! Там, в празднично сияющих небесах, "на уровне ласточек", кисельной кручи свесили ноги и ловят рыбу Гензель с Гретою. Небо - идиллия, вечное безмятежное детство.

Для "человека о двух ногах и голове" эмпиреи - "таблетка забвения", краткосрочный relax, потолок "сенсорной комнаты" с ангельской цветомузыкой - "трубы, гобои, валторны". "В сером небе голубином, / В одеянье светоносном / Пролетают Черубины - / Легкокрылы, тонкокостны". Там на стальном летящем облаке, подрастают молодые демоны (демоницы рождают их голенькими), оперяются "новенькими ножами", готовые сбросить эту разящую сталь вниз, на головы ротозеев, а в Поднебесье болезные, мокрые, точно курицы, ангелы забились в панике.

Там, в Замкадье, освобожденном от суеты, душа всегда открыта поэзии и философии:

    Там, в пространстве, отпущенном зренью,
    Неприметные дни и селенья
    Застилает туман до полудня.
    А услышишь то скрипку, то лютню
    Птиц, летящих в далекие страны.
    Запах тленья и горький, и пряный.
    Обвернешься платком шерстяным
    И подумаешь: дни сочтены...

Станет ли московское Лукоморье образом страны счастливой жизни, беззаботности и радости? Когда-то пастухи, воспевшие прекрасную пелопонесскую землю, создали новый жанр - пастораль. Пока никто не знает, станут ли стихи Алены Бабанской и ее земляков новыми идиллиями, буколиками, эклогами, но мы и сегодня должны признать, рождается новая поэзия - Et in Arcadia ego sum.



Приложение: Алена Бабанская в "Сетевой Словесности"