Я ВИЖУ НЕ ДЫША
(Стихи и краски Василия Бородина)
Слово существует во времени, а рисунок - в пространстве. Помещенное в узкие, тесные рамки рисунка, слово деформируется, суживается, оно способно погибнуть. Ничто и никто не объединит пространство и время, не сможет воплотить страстную мечту футуристов - "чтоб читалось и смотрелось одновременно". Чем дальше художник отходит от слова, украшая текст с помощью эффектных визуальных приемов, тем дальше он от поэзии.
Древнегреческому поэту Симониду Кеосскому приписывают афоризм: "Живопись это молчащая поэзия, а поэзия - звучащая живопись". Василий Бородин - молодой московский поэт и художник. Оба творческих начала в Бородине едины и неделимы. Такое бывает? Да, если знаешь тайну: слово - первично, живопись - лишь выражение поэтического настроения.
Многие умеют говорить, не всякий способен слушать. Василий внимательный собеседник. Стихотворение всегда исповедь, таящая глубину - философскую и пластическую. Погрузись в него, постарайся услышать: аморфная органическая протоплазма, живое шевеление и - лица, фигуры, предметы, почти пугающие своей конкретностью, вещностью, выступающие из хаоса условно-неизобразительного фона.
Иногда груб, иногда утончен. Монументален и лаконичен, динамичен и экспрессивен. Кипучий и приглушенный, беззвучно-безжизненный и томительный...
Азарт, юношеская пылкость чувств, эмоциональная наполненность, подчас переходящая в экзальтацию.
Главное - достижение гармонии. Краски, линии, звуки... Надо суметь объединить их в гармоничную тональность. Поэтому - стилевое многообразие.
Спрашиваю: "На тебя повлияли лаборатория Баухауза, русский кубофутуризм, Ласло Мохой-Надь и его эксперименты с жестью и чеканкой? Контрформы Александра Архипенко - Наума Габо?"
"Нет", - отвечает, - "почти совсем прошли стороной, место уступили поэту-художнику Полине Андрукович".
Каждое стихотворение уникально. Отсветы греческой культуры в поэзии Игоря Бобырева и Катерины Канаки, отзвуки авангарда первых десятилетий прошлого века у Насти Афанасьевой... Художник должен уметь видеть и слышать с разных точек.
Стилевое разнообразие.
Прямодушная, немного наивная манера, почерк Ларионова и Гончаровой, Маяковского, Чекрыгина, Родченко. "Ослиный хвост", "Мишень", "Пощечина общественному вкусу".
Темперамент, сочная экспрессия. Скромные по материалу листы наполнены могучими массами цвета и звука, только черного и только белого, сиянием света и глубинами тьмы. Звук вибрирует. На вертикалях и горизонталях, пронизанных четким ритмом, ощущение различных пространственных планов. Органная фуга.
Увертюра. Лист разбелён, лишен плотности. Объемы лепятся из некой вязкой субстанции красок, субстрата звуков и лексем - пастозными потоками, напоминающими горячую лаву. Конфликт между светом и поглощающей его тьмой. С помощью широких и пластичных контуров, градаций черного и белого стихи выступают из таинственно светящегося мрака во всем своем трагическом величии. Эхо атомов и галактик, "витамины" цвето-звуковых гармоний.
Декоративная звучность. Светотеневая моделировка. Неожиданно врываются отдельные вспышки. Неуютные, резкие цветовые удары-крики. Безликость и временность. Многозначительное, загадочное, ирреальное - то, что именуется душою поэта. Художника, в обобщенном значении этого слова.
в желе рассказа нежилом
(я не был) Ленинград
и ум сидит как за столом -
а у меня жара
как Будда белая лежит
и воздух сторожит
когда он дышит и дрожит
она к нему бежит
и говорит: я - не дышу
я вижу не дыша
я лишь лечу я не душу
я чудо, я душа
